Юлия Латынина - Проповедник Страница 17

Майор долго и с интересом на него смотрел, потом покачал красивой головой, повернулся кругом и прошел в кабинет исполнительного директора Деннера.

Вечером третьего числа господин Президент поссорился со своим другом Филиппом Деннером.

Деннера вызвали к Президенту. Господин Президент изволил топать ножками. Господин президент сказал:

— Вы ведете двойную игру! Этот ван Роширен превращается в политическую силу, и силу довольно сомнительную! Раньше все считали, что компания поддерживает меня, и деловые круги тоже поддерживали меня! А теперь пойдут толки про этого проповедника, нанятого компанией, и все скажут, что компания меня больше не поддерживает!

Господин Президент так разошелся, что пригрозил аннулировать торговый договор, если Деннер не уволит ван Роширена.

Деннер взбеленился. Утреннее чудо с уплаченными налогами поразило его в самое сердце. Кроме того, Деннер был упрям как бык. Он ответил, что если ван Роширен — пророк, то пророка трудновато уволить с должности, а если он не пророк, то не о чем и беспокоиться. Господин Президент пришел в неистовство. Он схватил августейшими руками флажок компании с изображением серебряного бобра на голубом фоне — флажок торчал у него на столе из одной подставки с национальным флагом — и заорал, что он «еще сдерет с этого бобра шкурку». Впрочем, он был пьян.

На следующее утро эта история попала в газеты.

В пятницу человека, из-за которого поссорились Президент и директор, пришло слушать вшестеро больше народа.

Президент заявил, что ван Роширен не получит от него никакой поддержки. Ван Роширен заявил, что соберет деньги через пожертвования.

В субботу пятого числа в отделение Аса-банка явился человек в маске бога-муравьеда, что продаются нищими на каждом шагу, подошел к загородке и потребовал у кассира сто тысяч «кроликов». Кроме короткоствольной «Беретты», он не привел никаких аргументов в пользу того, что ему должны выдать эти деньги. Кассир согласился с таким аргументом и отдал ему деньги, после чего клиент утек. Номера крупных купюр, однако, были переписаны.

На следующий день Денис Лиммерти, раскаявшийся громила и ученик ван Роширена, был схвачен при попытке разменять одну из украденных купюр. Остальные деньги, лежавшие у него за пазухой в толстом белом конверте, были изъяты при аресте.

Это произошло в маленьком городке Лисьи Ручьи, в ста двадцати километрах от столицы.

Я сел в машину и поехал в Лисьи Ручьи.

Принадлежность к сословию землян в Асаиссе значит чрезвычайно много. Особенно — к верхушке сословия, служащим компании. То, что позволено человеку из дома в шестнадцать этажей, не позволено туземцу из дома в пол-этажа.

Местное полицейское управление в Лисьих Ручьях разместилось в двухэтажном курятнике с решетками на окнах.

Я поманил пальцем охранника, скучавшего на крылечке. Он подбежал к машине, и я, сунув ему зажигалку, велел посторожить машину и прошел внутрь, раздавив таракана, некстати вздумавшего переправляться через порог.

Лиммерти сидел во второй комнате слева, на железной жердочке, и отчаянно брыкался скованными ногами.

— Эй! — орал он, — если бы я обчистил этот клоповник, черта с два вы бы меня взяли!

Это был основательный довод.

— Что происходит? — спросил я следователя. Он затравленно посмотрел на меня.

Перед ним стоял тридцатичетырехлетний белокурый землянин, с широкими плечами и с уверенной улыбкой человека, который каждый день ест мясо. От него пахло невиданным запахом — одеколоном. Из нагрудного кармана костюма выглядывала регистрационная карточка компании с красной полосой начальника отдела.

Я был немножко больше, чем Бог и немножко меньше, чем Президент.

— Он не признается, — жалобно сказал следователь.

— А что он говорит?

— Говорит, что конверт с деньгами ему положили в шапку, когда он после проповеди собирал приношения. Вот, — и следователь ткнул пальцем в оприходованную шапку. В ней лежало несколько мелких бумажек и целая куча патронов.

— Так оно, наверно, и было, — предположил я.

— Ага, — саркастически сказал следователь.

— Мытарь Левий, — сказал наставительно Лиммерти, — устроил пир для Иисуса. Почему же человек, ограбивший банк, не мог раскаяться и пожертвовать деньги Иисусу?

Я поманил следователя в глубину комнаты, туда, где за пунцовой занавеской дремала статуя Президента.

— Отпустите Лиммерти, — сказал я.

Тот вздрогнул.

— Но, — сказал он, — сейчас за ним приедут…

— От кого приедут?

— От господина майора.

Я почтительно покосился на мраморную статую.

— А вы уверены, — сказал я зловещим шепотом, — что Президент, узнав о вашем решении, одобрит его?

Маленький следователь вздрогнул и отчаянно заморгал. Мои слова могли означать только одно: между Президентом и его начальником охраны — крупное несогласие. Стало быть, начальнику охраны недолго осталось быть на своем посту и на этом свете. Недостойно порядочного человека повиноваться намекам начальника охраны.

Следователь вышел из-за занавески. Лицо его было бело, как мел.

Лиммерти ткнул пальцем в висевшую на стене маску бога-муравьеда: в такой же маске, по описанию, был и грабитель.

— Слушайте, — сказал Лиммерти — я верую в Господа. Неужели бы я напялил на себя эту бесовскую личину? Я бы надел черный чулок.

— Действительно, — забормотал следователь, — преступник был в маске одного из двенадцати богов… гм… это местный почерк…

Я вывел Лиммерти во двор, посадил его в автомобиль и повез в столицу.

На середине пути он встрепенулся:

— А как же меня выпустили? У вас разве был приказ?

— Здесь повинуются не приказам, а намекам, — ответил я.

— Я так думаю, что здесь дело нечисто, — объявил Лиммерти. — Когда я раскаялся, пять лет назад, разве я отдал деньги ван Роширену? Я послал их обратно в банк.

Я высадил Лиммерти перед глиняным домиком, который теперь снимал проповедник, и уехал, не дожидаясь благодарностей.

Ван Роширен неплохой человек, но я терпеть не могу людей, которые учат других, как жить. Они не понимают, что люди — не цыплята. Мой отец всегда повторял: «Денисон, если ты хочешь добиться в жизни успеха, смотри на мир объективно и принимай решения самостоятельно». Так что мне не так-то просто что-то внушить!

На следующий день в редакции «Daily Express» раздался звонок. Звонивший сообщил, что он — член боевой пятерки «Союза за Свободу». Что, по приказу своего непосредственного командира, он ограбил банк и положил конверт с деньгами в шапку для пожертвований. Краткая речь его была напечатана на первой полосе газеты. Он сказал: