Кир Булычев - В куриной шкуре Страница 17

– Вы можете идти? – спросил местный врач, также не отрывая взгляда от яйца, но Кора остановила его поднятым крылом:

– Погодите, – тихо простонала она, – мне кажется, что у меня… что во мне движется еще одно яйцо.

К этому времени в отдаленном уголке сада собралась вся больница, включая некоторых лежачих и даже парализованных больных.

Но когда подступили схватки, Кора, конечно же, перестала обращать внимание на окружающих, думая лишь об одном: как бы не повредить уже снесенное яйцо и тем более как не раздавить то, что еще из нее не вышло.

Второе яйцо появилось на свет быстрее и как-то легче – Кора уже начала привыкать к процессу несения яиц. Зато когда после короткой паузы ее организм решил отделаться от третьего яйца, Кора поняла, что смертельно устала и готова оставить третье яйцо в себе. Но это было, конечно же, невозможно, и третье яйцо легло на одеяло следом за двумя первыми.

Последовать обратно в больницу Кора, конечно же, не смогла. Она распласталась на яйцах, не обращая внимания на зарядивший дождь.

– Давайте мы отнесем вас на носилках, – предложил местный врач. – А яйца мы положим в коробки и обложим ватой.

– Нет, – прошептала молодая мать, – сейчас самые критические минуты. Я не могу их оставить.

Она лежала на яйцах, а местный врач принес кусок пластика, который растянули над Корой и держали медсестры и санитарки.

Коре было хорошо – уютно и тихо. Приятно было ощущать чувство выполненного долга и чувство миновавшей боли и натуги. Как хорошо, что больше ей никогда не придется нести яйца!

В полудреме она думала о том, что Грегг и в самом деле не убивал профессора. Не нужно ему было убивать профессора. И слишком опасно. Для Грегга важнее всего респектабельность.

Но тогда остается открытым вопрос, кто же покушался на Кору. Кто украл фотографию? Неужели где-то рядом есть господин Икс, имя которого пока никому не известно? Незамеченный, невидимый, он спокойно проходит рядом и замышляет сейчас еще одно убийство. Чье же? Мы не знаем. И не узнаем, пока не распутаем тайну исчезнувшей фотографии.

Стало холоднее. От капель дождя пластик остыл и неприятно прижимался к перьям. Так что после недолгого спора с врачами Кора согласилась перейти в больницу.

На первом этаже, объяснил местный врач, уже оборудована палата для роженицы – то есть для Коры. Ей хотелось крикнуть: «Это не я роженица! Я только терпела боль!» Но потом она поняла, что если ты терпела боль, значит, ты и родила. Не больше и не меньше. И вы можете хохотать сколько вам угодно, но она, Кора Орват, красивая женщина, известный своей отвагой агент ИнтерГпола, стала сегодня матерью трех яиц. А если повезет, то она высидит из них трех птенцов. Теперь ее долг – высидеть этих птенцов, оставшихся без отца и матери.

– Вы должны теперь обязательно высидеть эти яйца! – заявил ей на следующий день ассистент Орсекки. – Это ваш долг!

Он примчался сразу, как только прознал о событии, для всех людей в городе бывшем лишь предлогом для шуток, в крайнем случае – для сочувствия в адрес Коры. Для него же в яйцах заключалось почти религиозное содержание: слабо размножающееся общество ксеров каждое яйцо ценило на вес золота. А три яйца – это было событием редким. К тому же яйца появились на свет уже после смерти их знаменитого отца.

С утра ассистент пытался добиться связи со своей планетой, но связь работала плохо, и он не был уверен, что сведения о подвиге скромной земной женщины, которая унаследовала тело погибшей госпожи Гальени-папа и взяла на себя вынашивание и высиживание яиц покойной семьи, дошли до планеты Ксеро и вызвали сенсацию, которую и должны были вызвать.

Орсекки отыскал Кору на первом этаже, в родильной палате.

За ночь сотрудники больницы соорудили мягкое гнездо с подогревом, в котором и улеглись яйца размером с воздушные шары или среднего размера арбузы. Так что Коре было удобно сидеть на яйцах. Туда же принесли журнальный столик, магнитофон и настольную лампу, чтобы наседка не чувствовала неудобств.

Орсекки мог быть доволен.

Конечно же, он полагал, что для яиц могли быть созданы условия получше, но беда в том, что сам ассистент не имел опыта в высиживании яиц, так что его советы были бессодержательны.

Пока он суетился рядом и давал эти советы, Кора дремала: после родов она стала сонливой и равнодушной к миру. Ее беспокоило только, чтобы яйцам было тепло. Впрочем, она отдавала себе отчет в том, что сейчас она – рабыня собственного куриного тела и ее мозг уступил руководящие позиции.

Ассистент Орсекки был терпелив и даже нежен, что заключалось в умении принести вовремя воды, поправить подушки, посидеть на яйцах, если Коре надо отлучиться по гигиеническим делам. Ассистент постепенно оттеснял от нее всех людей, словно был не только единоплеменником, но и отцом яиц.

Впрочем, Кору это мало беспокоило. Она вдруг поняла, как волнующе и интересно прислушиваться к неясным звукам и стукам, доносящимся из яиц и свидетельствующим о пробуждении новой жизни. Странные и неожиданные для самой себя черты она начала угадывать в своем меняющемся характере. Например, она обнаружила, что петушок Орсекки строен и красив. Да-да, красив неброской мужской красотой. Все в нем: и линия короткого клюва, и гордая шея, и смелая стремительность хвоста – выказывало благородное, смелое и незаурядное существо. Более того, беседы с ним оказались куда более интересными и поучительными, чем разговоры с суматошными нетактичными людьми.

Хотя, впрочем, разговаривать с людьми все же приходилось.

Местный врач принес видеограмму из Центра. Когда Кора набрала личный шифр и включила карточку, на ней возникло сердитое лицо комиссара Милодара, который, подняв левую бровь – знак неудовольствия, выговаривал своему инспектору:

«Кора, я должен сказать тебе, что есть элементарные нормы поведения агента в полевых условиях. Одно из важнейших – ежедневный отчет о состоянии дел. Мы не знаем, жива ты или нет, перевербована противником или перекуплена местной мафией – нет, не смейся, тому имеется множество примеров! Дело Гальени серьезно и с каждым днем становится все более серьезным. Должен сказать тебе строго конфиденциально, что вчера нами получена новая нота с планеты Ксеро. Там глубоко встревожены отсутствием вестей. Кстати, и беспокойством за судьбу жены профессора, тело которой, как нам известно, тебе временно предоставлено. Надеюсь, что ты пользуешься им разумно и не оставишь на нем царапин, ран и даже синяков. В последней ноте с Ксеро высказано подозрение, что в убийстве профессора замешана местная администрация, которая якобы коррумпирована и продажна. Если это так, то по первому же твоему требованию мы высылаем из Центра отделение бластерщиков для наведения порядка. Однако, надеюсь, ты понимаешь, насколько нам надо быть осторожными, – скоро выборы, и не хотелось бы, чтобы оппозиция твердила снова, что мы расстреливаем оппонентов.