Любен Дилов - На поющей планете. (Сборник) Страница 17

Однако на следующий же день начались неприятности. Сначала дети, а потом молодежь и даже взрослые, встречаясь на улице, вместо приветствия начали чесаться подмышками, подскакивать то на левой, то на правой ноге и, скаля зубы, выкрикивать: «Гхы, гхы, гхы». А те, кто помоложе и попроворнее, даже кувыркались через голову. Находчивые промышленники тут же произвели, а находчивые торговцы пустили в продажу материал, как две капли воды похожий на лохматую шкуру гостя. Женщины, разумеется, тут же его расхватали, и через несколько дней многих из них было трудно отличить от шимпанзе Топси. Вся планета почесывалась, скалила зубы, искала в голове и кувыркалась, подражая гостю со своей далекой голубой сестры. Глубокомысленные рассуждения ученых еще пуще разжигали пожар моды.

Судя по организму и поведению ее представителя, заявляли они, цивилизация Голубой Планеты живет в гармонии с природой; ее жители простодушны и откровенны, не знают лжи и лицемерия, делают, что им вздумается, не стесняясь друг друга. Они все еще миролюбивы, — ибо не едят мяса, — ловки, подвижны, любознательны, однако пока не ясно, как они трудятся, как именно овладевают знаниями и как передают их друг другу. Чтобы выяснить это, хорошо бы заполучить в качестве объекта наблюдения по крайней мере еще одного представителя этой цивилизации...

Однако к этому времени Планетарный Совет уже спрашивал себя, не довольно ли с них и одного. Потому что молодежь, подстрекаемая подобными заключениями, начала заявлять, что она тоже желает жить в гармонии с природой и плюет на разные лицемерные правила поведения. Молодые люди перестали посещать учебные заведения и ходить на работу, а во время еды не только разгуливали по столам и нахлобучивали тарелки себе на голову, но и швыряли ими об стены и об пол для забавы. Многие стали ходить нагишом — ведь и гость, фактически, был голый! Топси же, видя, что ему подражают, и вовсе взбесился. Он садился своим хозяевам на голову, лазил им в уши, ломал и бил все, что попадет в его длинные, косматые и сильные лапы. В конце концов положение стало критическим. Толпы народа начали собираться на улицах и тоже бить и ломать все, что попадется под руку. При этом они кричали: «Гхы, гхы, гхы!» и «Долой Планетарный Совет!» Так веселое модное увлечение вылилось в трагические события, занесенные в скрижали истории планеты под названием «Голубой революции», потому что девизом бунтовщиков было «Хотим жить как на Голубой Планете!» В итоге Планетарный Совет, которому удалось овладеть положением ценой многих жертв, решил прекратить все попытки контактов с другими цивилизациями сроком на сто лет, так как было совершенно очевидно, что их собственная цивилизация не доросла до понимания достижений других планет и не могла поддерживать с ними полезных связей.

Тихой безлунной, ночью небольшой скоростной планетолет бесшумно ссадил Топси на мысе Канаверал возле ракетной стартовой площадки и тут же умчался к звездолету «Р-109», который ждал его возле Марса. Представляете, какая поднялась суматоха, когда утром ракетчики увидели Топси, который радостно прыгал перед клетками, где сидели его собратья! Ученые не знали, как объяснить такое чудо, и решили, что шимпанзе, наверное, забыли посадить в капсулу или что Топси в последнюю минуту сбежал из ракеты. Само собой разумеется, конфузное происшествие решили держать в тайне.

Но это — полбеды. Плохо то, что из-за Топси мы по меньшей мере еще на сто лет обречены на одиночество в космосе.

ЕЩЕ РАЗ К ВОПРОСУ О ДЕЛЬФИНАХ

В последнее время в печати часто появляются разного рода научные, полунаучные и прочие сообщения о жизни дельфинов, о попытках человека проникнуть в мир этих загадочных существ. Черноморские государства даже договорились между собой запретить их лов, и эта широкая заинтересованность общественности окончательно убедила меня в том, что я не имею права скрывать то, что мне пришлось узнать несколько лет назад, совершенно невероятным, на первый взгляд, образом. А молчал я до сих пор потому, что боялся скомпрометировать свое реноме журналиста. Я и сейчас не знаю, какая доля истины содержится во всей этой истории, и потому не буду упоминать имен замешанных в ней людей. Я мог бы обнародовать их только в том случае, если наука в достаточной мере заинтересуется изложенными здесь фактами.

В то время я находился в далекой командировке. Покончив с делами, ради которых приехал в командировку, в жадном нетерпении увидеть и узнать как можно больше я решил любой ценой окунуться в Тихий океан. Согласитесь сами: можно ли побывать всего в тысяче километров от Тихого океана и не увидеть его, если ты еще мальчишкой качался в лодке фантазии на волнах его загадочной славы! Это все равно, что побывать в Риме и не увидеть папу римского, если не хуже. Рассуждая таким образом, я самоотверженно отвалил половину сэкономленных командировочных в кассу авиакомпании, и уже через несколько часов оказался в городе, который по праву называют жемчужиной, царицей и т.д. океана, побережья, континента и т.п.

Город и впрямь великолепный! Но вряд ли те три дня, что я в нем провел, врезались бы в мою память так глубоко, не окажись я в актовом зале местного университета, куда привели меня ноги, подкашивающиеся от беготни по музеям и другим достопримечательным местам. Там как раз заседал международный конгресс океанологов. Удостоверение журналиста обеспечило мне доступ на галерку — я устроился в самом темном ее углу; там можно было даже и вздремнуть, и никто бы этого не заметил, но я не хотел спать, а хотел просто отдохнуть, все равно где, не посягая на свои финансовые резервы, которые таяли с угрожающей быстротой. Отдохнуть и, конечно, послушать, насколько позволяла усталость.

Не могу сказать, что океанология — моя слабость. Но, будучи журналистом, я свято верен принципу: никогда не упускай возможности узнать что-либо новое, безразлично что. И я подумал: почему бы не узнать побольше о Тихом океане, тем более, что я в нем уже купался?

Я перелистывал программу, которую швейцар подал мне у входа после того, как с большим удивлением и уважительно рассмотрел мое удостоверение, — наверное, я был единственным представителем печати «другого мира» — и вдруг выпрямился в кресле. Я даже почувствовал, что ноги перестали ныть, а все мои органы чувств, образно выражаясь, стряхнули усталость и навострили уши. Мне даже показалось, будто я услышал, как они в один голос радостно воскликнули: «Ого!» Имя докладчика, который как раз в эту минуту поднимался на трибуну, было слишком хорошо известно. Случай помог мне увидеть и услышать большого специалиста, пионера изучения дельфинов, директора крупнейшего океанариума.