Александра Флид - Порабощение Страница 17

– Добрый день, – глядя в его растерянные глаза, улыбнулась Маль, а затем оттолкнула его ладонями и прошла внутрь.

В лаборатории что-то изменилось. Что-то совершенно неуловимое и непонятное просачивалось сквозь стены и струилось в ее сознание, заставляя напрягаться в ожидании подвоха.

– Как продвигаются дела с синтезом? – повернувшись к нему, спросила она. – Я свою часть уговора выполнила, настал ваш черед.

Рувим беззаботно передернул плечами:

– Остался еще один день, и все будет готово. Тогда можешь привести дочь.

Маль кивнула. Эти обнадеживающие слова почему-то совсем ее не успокаивали. Она уселась на стул и сложила руки на коленях.

– Если позволите, я немного отдохну, прежде чем уйти.

Он согласно кивнул, но, несмотря на это было заметно, что ему не терпится выпроводить ее. Улавливая эти побуждения, Маль специально тянула с уходом. Все то, что она ощущала и видела, не нравилось ей настолько, что она была готова остаться здесь хоть до вечера, чтобы выяснить, почему у нее возникает это необъяснимое чувство тревоги.

Ответ пришел в виде глухого звука. Из второго помещения донесся стон, перешедший в визг. Маль встрепенулась, поднялась со стула, и, не оглядываясь на хозяина, двинулась к двери. Рувим поспешил за ней, но она очень быстро дошла до второй комнаты и открыла ее. Там, внутри, сидели дети. Их было много, и все они имели тот же нездоровый цвет лица, что был у него в те дни, когда она впервые его увидела. Те же потрескавшиеся губы и лихорадочно блестящие глаза. Те же судороги.

Она повернулась к нему, а затем вслепую потянулась за ручкой и захлопнула дверь.

– Все уже готово? – потеряв голос, прошипела она. – Все уже давно готово, верно? Вы уже ввели лекарство этим детям?

Рувим выпрямился, принимая более уверенное положение.

– Дойдет черед и до твоей дочери.

Маль кивнула, хотя было ясно, что ни слова правды он ей не сказал.

– И как скоро это случится?

– Завтра.

– Когда будет готова очередная партия лекарства?

– Именно.

Она сделала несколько шагов по направлению к выходу, зная точно, что он подумал, будто она собирается уйти. По пути она задела небольшой стол с металлическим подносом, на котором были расставлены стеклянные емкости, наполненные какими-то дурно пахнувшими растворами. Она медленно повернулась, взялась за один край подноса, а потом с силой подняла его, стряхнув колбочки и пробирки на пол. Стеклянная россыпь осколков украсила бетонные плиты, и Рувим застыл на своем месте. Длинные рукава платья и толстые полотняные колготки скрывали ее порезы, и он не мог знать, что Маль уязвима. Используя поднос как щит и оружие одновременно, она ударила по другому столу, который так же был заставлен разными хрупкими предметами. За дверью послышался детский плач.

Ее широко распахнутые глаза были безумными. Она не могла выдавить ни слова – никаких мыслей в ее голове не осталось. Она лишь двинулась на Рувима и ударила его подносом прямо в грудь – не плашмя, а ребром. Старец согнулся от боли, а она нанесла ему еще один удар, теперь уже по спине. Он обманул ее. Он использовал ее, чтобы добиться своего, он не собирался делиться лекарством с Хельгой. Все напрасно? Все напрасно! Ее дочь по-прежнему обречена, и все эти дергания и махинации были бессмысленными и бесполезными.

Маль обрушила на него целый град ударов, и упавший на пол Рувим издал хриплый звук, походивший на крик, но не дотягивавший по громкости.

– Пожалей детей, они ведь умрут! Ты же знаешь, как тяжело проходит адаптация.

Было бы прекрасно, если бы Маль могла соображать и думать о других детях. Но ее вновь заработавший разум тянулся лишь к одному ребенку – к собственной дочери. И она пнула его носком ботинка, стараясь причинить как можно больше боли. Столько же, сколько она получила от Никона, стараясь выкупить по-честному то, что сейчас приходилось выбивать силой.

Поднос все еще был в ее руках, и когда она склонилась над ним, Рувим инстинктивно закрыл голову руками.

– Мне плевать, – прохрипела она. – Мне все равно, что и с кем будет. Ты обманул меня. Где лекарство для моей дочери? Где оно?

– Я просто забыл, – глядя на нее слезящимися глазами, завыл он. – Я так обрадовался тому, что ты принесла все необходимое… я просто забыл.

– Ты забыл? Тебе плевать на жизнь моего ребенка, потому что каждый за себя. Все правильно, так мы и живем. Ну и почему я должна думать о других?

– Это слишком большой грех, там, в комнате, пятьдесят детей. Они умрут, если ты убьешь меня.

– Я? Убью?

Маль задумалась, покачивая в руках поднос и безотрывно глядя в его перепуганные насмерть глаза.

– Ты и не собирался лечить моего ребенка. Ты изначально решил просто воспользоваться мной и выбросить на помойку. Отчего бы нет? Все так поступают с теми, кто помельче. В одном просчитался. Я не мелочь, и меня ты так не сбросишь. Поэтому вот что, старик, я тебя не убью. Не такая уж я и дура. Ты дашь мне лекарство.

– У меня больше не осталось, – затараторил он, хотя его глаза уже наполнились совершенно иным выражением.

Маль выпрямилась, не замечая, что надетая под платье майка прилипла к коже – она промокла в выступившей из подсохших порезов крови.

– Ты обрадовался. У тебя появилась надежда, – переступив с ноги на ногу и заставив его вздрогнуть от ожидания очередного пинка, сказала она. – Не обманывай меня. У тебя еще есть то, что мне нужно.

Выдержав этот долгий безумный взгляд, Рувим решил, что лучше не пытаться обмануть ее вновь. Он боязливо приподнял подбородок и оглянулся на один из своих шкафов.

– То, что тебе нужно там. А ведь ты могла и его разбить.

Маль не помогала ему подняться – она просто наблюдала за тем, как он вставал и хромал к шкафу. Под ее чутким присмотром у до смешного массивного и внушительного Рувима даже не возникло желания схитрить.

Он открыл дверцу и извлек из нее большую ампулу с темно-желтым веществом.

– Внутривенно. Это до жути больно, особенно когда начнет действовать, так что ты лучше привяжи ее к кровати на несколько дней – посоветовал он, тем самым показывая, что сам не будет в этом участвовать.

Маль приняла из его рук ампулу, но, вопреки его чаяниям, не ушла, а вновь направилась ко второму помещению. Она открыла дверь, вошла внутрь и тут же ее закрыла. Затем она опустилась на колени перед ближайшей кроваткой, на которой лежала светловолосая маленькая девочка.

Маль показала ей ампулу и спросила:

– Ты знаешь, что это такое?

Девочка торопливо кивнула:

– Да.

– И что же это?

– Укол.

– Тебе такой делали?

– Да.

– Когда?

– Вчера.

– Только один раз?

– Да.

– А обещали сделать еще? Кому-нибудь здесь обещали сделать еще?