Борис Тараканов - Кольцо времени Страница 17

Поднявшись на четвертый этаж, Стас остановился перед знакомой дверью коммунальной квартиры с восемью звонками, выстроенными сверху вниз. Вовка заметил волнение Стаса и улыбнулся. Он очень много слышал об этом старом учителе, Стас любил о нем рассказывать. Мальчик протянул руку и, нажав на профессорский звонок, выжал две коротких трели. Стас от неожиданности вздрогнул и посмотрел на Вовку. Он, конечно же, прежде чем ехать к профессору, договорился с ним по телефону, но все же близость личной встречи его взволновала.

– Это чтоб долго не переживать, – ответил Вовка, пожав плечами.

Стас кивнул, закрыл глаза и задержал дыхание. За дверью послышался шорох от скользящих по полу шлепанцев профессора. Стас выдохнул и усмехнулся. Профессор, так же как и раньше, шаркал по полу. Наверное, Стас узнал бы эти звуки из тысячи подобных.

Дверь открылась, и на пороге появился седой старичок с морщинистым чисто выбритым лицом. Он несколько секунд просто смотрел на гостей, и постепенно его лицо стало расплываться в приветливой улыбке.

– Станислав, – пропел старичок. – Голубчик, ты ли это?

– Я, профессор, – улыбаясь, ответил Стас.

– А это значит и есть Владимир... – Вовка хотел сострить, что он не только ест, но еще и пьет, но сдержался. – Проходите же. Что вы в дверях стоите?

Коммунальная квартира, в которой жил профессор Кривега, была типичной. Высокие потолки, длинный темный коридор с развешанными по стенам оцинкованными ванночками и тазами, велосипедами, лыжами, детскими колясками. И почему-то такие коридоры всегда загадочно петляли, словно лабиринт, выход из которого не предусмотрен. Стас шел первым – он тысячу раз ходил по этому лабиринту, Вовка посредине, а профессор последним. Вовка все время за что-то задевал и обо что-то больно ударялся. И тем удивительнее для него было, что Стас наоборот ничего не задевал.

Профессорская комнатка находилась в самом конце коридора. Стас толкнул дверь и вдохнул знакомый аромат юности. Господи, сколько же они с друзьями провели времени в гостях у Андрея Борисовича, попивая чай и слушая рассказы о давно исчезнувших цивилизациях, империях, культурах.

– А у вас все по-прежнему, – сказал Стас, осмотревшись. – Книги, книги, книги... мы с Вами не виделись почти пять лет, а кажется, как будто только вчера расстались.

– Время – понятие относительное, – ответил профессор. – Тебе ли, как археологу, этого не знать. Вот что ребятки, я сейчас схожу в булошную, а вы тут располагайтесь. Какая прелесть эти ночные магазины. В любое время и все, что нужно.

– Давайте я схожу, – Вовка только собирался сесть в кресло и тут же оттолкнулся от подлокотников.

– Успеешь еще находиться, – с улыбкой ответил профессор. – Тем более, что ты не знаешь, куда идти. Станислав, распоряжайся, голубчик. Вода на кухне, чашки в серванте, варенье в буфете. Я быстро.

Профессор надел легкую шляпу, посмотрел на себя в зеркало и вышел. Вовка окинул комнатку взглядом. Размером она была метра четыре в ширину и примерно семь в длину. У правой стены стоял круглый стол, буфет, сервант и платяной шкаф. У левой – диван и дубовый письменный стол необъятных размеров. Все остальное место вдоль стены занимали книжные стеллажи и полки. Даже над диваном. Многие из книг были очень старыми. Если на полках и было пустое место, то там стояли старинные амфоры, небольшие скульптуры и прочая старинная дребедень.

– Мда... Именно так я себе и представлял берлогу настоящего профессора.

– Как? – спросил Стас.

– Ну... так, – пожимая плечами, развел руками Вовка. Стас улыбнулся и пошел на кухню ставить чайник.

А на кухне все было, как и раньше. Четыре газовых плиты в ряд, восемь кухонных столиков, разбросанных по углам огромной ку-хни, пять разномастных холодильников. На Стаса накатили вспоминания, рассказы профессора во время посиделок за чаем с виш-невым вареньем. И не всегда темы для разговоров учителя и учеников были историческими. Нередко говорили о взаимоотноше-ниях людей обществе, о дружбе, предательстве, о книгах, фильмах, о смысле жизни, наконец. Профессор в качестве примера часто приводил реальные ситуации из жизни коммуналки, справедливо считая ее маленькой моделью мира. Тут были рассказы и о куске мыла в кастрюле врага по кухне, и о чужой сковороде на плите соседа в момент его неожиданного возвращения, и много еще о чем. Конечно же, не все соседи поступками своими походили на зверей. И за детьми приглядывали, и старикам помогали.

На кухню вбежала маленькая девочка. В правой руке она держала серого полосатого котенка. Лапки его свисали как четыре макаронины. Девочка прижала котенка к правому боку и открыла стоящий в углу холодильник. Достав оттуда пакет молока, девочка налила его в блюдце, стоящее возле холодильника, и посадила перед ним котенка. Маленький пушистый комочек вытянул к блюдцу мордочку, несколько раз обнюхал его и начал лакать. Девочка сидела рядом и размеренно гладила котенка по шерстке.

– Опять его притащила! – не то прогнусавил, не то недовольно прошипел плюгавый толстячок с лакированной лысиной. – Всю квартиру зассал!

Стас знал этого толстячка. Отвратительное существо. За всю свою жизнь он не упустил ни одной возможности сделать или сказать кому-нибудь гадость. И мать его была в этом достойном примером. Сначала она писала доносы в НКВД, потом в ЖЭК, а к старости перешла на газеты. И профессору от этой семейки тоже досталось.

– Пшел вон! – фыркнул толстячок и пнул котенка словно мячик.

Пушистый комочек поднялся в воздух, пискнул в полете, и ударился о ногу Стаса. Девочка приоткрыла рот и недоуменно моргала глазками. Через пару секунд она захныкала, и почти сразу перешла на рев.

Толстячок поднял глаза на Стаса и, увидев его взгляд, замер с приоткрытым ртом. Археолог был уверен, что сейчас расплющит плешивого с одного удара по лысине. Но он успел сделать только два шага навстречу врагу. В дверном проеме появился Егор, сосед профессора. Он жил в этой квартире четырнадцать лет и плешивого невзлюбил с первого часа. Егор схватил толстячка за отвороты плюшевого халата и приподнял к своим глазам. Толстячок дернул ножками, и с них слетели шлепанцы.

– Я тебя, сверчок плешивый, последний раз предупреждаю. Еще раз кота тронешь

– я тебе нос откушу.

– Да я тебя... – трепыхался толстячек, – а ну пусти... распустили вас... да я вас всех...

– Топай отсюда. Зас-сранец! – прошипел Егор и швырнул сволочь через открытую дверь в коридор.

Толстячок отскочил от стены, чудом устояв на ногах, отряхнулся и засеменил прочь, продолжая выкрикивать угрозы из коридора. Егор постоял немного, прислушиваясь к бубнежу, и с довольной улыбкой прошел к Стасу.