Александр Бердник - Призрак идет по Земле Страница 17

Когда мы видим солнце, деревья, людей, когда нас окружают видимые глазом привычные с детства вещи — мы воспринимаем мир как нечто обыкновенное, само собой разумеющееся, будничное. Но гаснет свет — и все меняется. Мир становится другим — незнакомым, таинственным, полным опасностей и неожиданностей. Самые смелые чувствуют себя ночью не очень уверенно. Идя ночью по пустынным местам, хорошо зная, что ничто вам не грозит, вы все же оглядываетесь, опасаясь чего-то. Чем безлюднее местность, тем страшнее становится человеку. Почему? Не потому ли, что свет — только ничтожная частица внешнего мира? К нему мы привыкаем, считаем его единственно существующим. А в темноте люди подсознательно ощущают рядом с собой бесконечное количество других субстанций…

Да, да, не удивляйтесь! Лучи света, те, что мы видим, — это только крошечная доля электромагнитного спектра. А гравитация, магнитные поля, энергия ядра, а бесконечное количество тех сил, то есть проявлений материи, о которых мы ничего не знаем? Вы понимаете, как ограничен в своем ощущении мира человек, имея в своем распоряжении так мало чувств? Правда, у него есть мозг. Благодаря ему человек может мыслить отвлеченно. Но все-таки природа или, если хотите, бог, дали человеку обидно мало возможностей для познания мира и себя. И человек несчастлив именно потому, что он видит свет. Парадокс? Нет. Лучше бы он видел темноту — бесконечные океаны темноты, скрывающие в себе безграничные сокровища знания. И вот, представьте себе, — сразу или не сразу — люди получат возможность видеть, чувствовать все то, что прячется от нас в темноте. Я говорю не о технических возможностях усилить наши природные чувства. Нет, это теперь уже делается. Я говорю о другом, и для этого, возможно, придется переделывать наше естество, нашу физическую структуру.

Профессор черной тенью остановился перед креслом Лосса, навис над ним.

— Почему мы так беспокоимся о своей жизни, о своем теле? И почему мы так обидно мало думаем о своем месте в мире?

О, если бы люди понимали, что они ничем не отличаются от обыкновенной свиньи, когда занимаются только своим материальным благополучием. Как жалки они, когда суетятся в клоаке своих городов и квартир.

Человек… Он рождается на свет с открытыми глазами, ясными, как тьма, да, да, как сама тьма межзвездных пространств. Человек призван разгадать великие тайны Вселенной, развивать знания, полученные от предков, до бесконечности. А вместо этого — мещанский практицизм, жизнь, лишенная цели или прикрашенная призрачными идеями. О боже! Какой позор! Не мудрость и великий смысл существования вбирают глаза твои, человек! Они становятся похожими на угасшие светильники, а душа наполняется холодом, подлостью, грязью!

Алессандро нетерпеливо заерзал в кресле, тяжело вздохнул. Не его ли имеет в виду профессор? Все это верно — жизнь, условия, люди толкнули Лосса на дорогу преступлений. Но почему ученый отклонился так далеко? Он, должно быть, забыл, о чем начал говорить?

Тенк резко повернулся к Лоссу.

— Вы, конечно, удивлены тем, что я отошел от темы?

— Нет, нет, — поспешно ответил Алессандро.

— Не отрицайте — вижу… Но это не так, я не отклонился. Немного разболтался, но шел к главному. Надо расширить человеку возможность познания мира. Расширить ту узенькую щель, которую нам оставила природа. Я с детства думал над этим, а юношей начал серьезно готовиться к битве с природой… Я расскажу вам о своем открытии, о своей работе. Думаю, что не ошибусь, если скажу: мое открытие возвеличит человека!

Алессандро весь превратился в слух. Сейчас начнется главное. Сгорая от нетерпения, Лосе следил глазами за профессором. Ему показалось, что Тенк колеблется — продолжать или нет? Но вот профессор повернулся к нему.

— Я начал с проблемы проницаемости твердых тел. Вы представляете, о чем я говорю? Не о том, чтобы материя расступалась перед нами как, скажем, воздух или жидкость. Нет. Я думал над тем, чтобы одно твердое тело проходило сквозь другое твердое тело, не вступая во взаимодействие. Теоретически это несложно. Что такое твердое тело? Это скопление элементарных частичек материи, в которых атомы занимают более или менее устойчивое положение. Молекулярно-кристаллическая структура твердого тела относительно неизменна и компактна.

Сила отталкивания электростатических полей атома производит эффект непроницаемости, твердости. Кроме того, в этом же направлении действуют силы молекулярного и ядерного сцепления. Но фактически те кирпичики, из которых складываются атомы и молекулы тела, находятся один от другого на огромных расстояниях; между ними такие же пустые пространства, как между небесными телами.

Итак, надо было выполнить основную задачу — ликвидировать силу отталкивания электростатических полей атома. Долгие годы поисков, неудач, разочарований… Даже неверия. Да, да. Все было. Наконец, недавно пришел первый успех.

Алессандро подался вперед.

— Вы хотите сказать, что нашли…

— Да, я нашел радоний — препарат, с помощью которого можно проникать в твердое тело. Достаточно покрыть радонием какой-нибудь предмет — и он изменяет свои свойства по отношению к обычным телам. При приближении покрытого радонием тела к обычному твердому телу атомы, вернее, атомные поля обоих тел, взаимно нейтрализуются, и элементарные частицы одного свободно проходят в «межзвездных» пространствах другого.

Препарат требует строгой дозировки — на каждый килограмм обрабатываемого тела идет два миллиграмма радония. Вот, например, человек весит с одеждой сто килограммов — ему надо выпить двести миллиграммов радония.

Подумайте, какие возможности открываются перед людьми: машины, проникающие до центра земли, ракеты, не боящиеся встреч с метеоритами, добыча полезных ископаемых на любой глубине…

— Так вот о чем мечтал Морис! — вырвалось у Алессандро. — Он мне рассказывал об этом же самом в тюрьме.

— Да, — подтвердил ученый, — он знал о моей работе. Даже больше того — он первый на себе испробовал препарат.

— Значит, — взволнованно прошептал Лосе, — он тогда вышел из тюрьмы с помощью радония?

— Конечно.

— Я так и знал. Правда, как-то подсознательно… Ведь казалось, что Морис шутит. Такие необычные вещи,

— Как видите, это не шутка. Но я вам скажу больше — радоний не годится для применения на практике.

— Как не годится?

— Нет, нет, я говорю совершенно серьезно. Дело в том, что человек, принявший радоний, ничего не сможет делать. Барабанные перепонки не будут колебаться от звуков, потому что частицы воздуха будут свободно проходить сквозь молекулы уха. Человек станет глухим.