Журнал «Если» - «Если», 2012 № 04 Страница 17

— Но я ведь всю оставшуюся жизнь буду жалеть, если упущу свой шанс!

— Какой шанс? — ехидно интересовалась Даша. — От меня сбежать?

— Это ненадолго, всего-то на один месяц…

— Тёма, допустим, я тебе верю, — продолжала гнуть свою линию Даша. — Допустим, планета Уммо действительно существует. Я даже готова предположить, что на ней живут добрые и порядочные инопланетяне, которые пригласили тебя в гости исключительно за красивые глаза. Но откуда ты взял эти сроки? Я в твоей настольной книге никаких сроков не нашла. В каком месте ты вычитал, что путешествие в другую галактику и обратно занимает только месяц?

Такую карту Артёму крыть было нечем, поэтому он сразу начинал волноваться, а от смущения и неловкости сильно размахивать руками. Сроки приглашающей стороной отдельно не оговариваются — это правда. Ну а кто мешает использовать сравнительную методику расчетов? Факт первый: все туристические ваучеры открываются не больше чем на месяц. Факт второй: никто не вытерпит гостя дольше. Проживание и трехразовое кормление обеспечить придется? А как же иначе. Еще и экскурсии разные нужны. Так что максимальный срок — пять недель. Шесть — это уже совсем фантастика.

— Зато, Дашуль, ты только представь, я могу стать первым, кто увидит другую обитаемую планету, — привычно бубнил Артём. — Разве не об этом мечтает половина человечества? Книги об этом бесконечные пишут, фильмы снимают. А я раздумываю. Даже самому не верится…

Привычную схему разрушил отец Артёма, когда однажды днем позвонил и передал ему через Дашу привет от мамы. Вообще-то отец звонил редко. В отсутствие Артёма — почти никогда. Артём периодически его набирал сам, пересказывал новости, расспрашивал о самочувствии, о жизни в деревне, о настроении мачехи, Юлии Петровны. С тех пор как отец перебрался вместе с мачехой в ближний пригород, поселок Осташково, где у него появился собственный земельный участок, он трансформировался из инженера-конструктора передовой советской космической техники в идейного агрария. Посадил особый зимний сорт яблок, гордился гигантскими томатами, темно-синими упругими баклажанами, серебристым сладким луком и заумными голландскими технологиями, позволяющими выращивать трехсотграммовые клубни рассыпчатого картофеля. Только одной темы они не касались никогда. Ни в личном разговоре, ни по телефону. Это была тема матери.

Мать бросила отца давно, когда Артёму исполнилось всего восемь. Впрочем, история умалчивала, кто кого бросил. Однажды утром она поцеловала еще непроснувшегося Артёма в лоб, как-то нервно его потискала, всплакнула и ушла на работу. С тех пор он не видел ее ни разу. Даже на фотографии. Все фотографии отец сразу собрал и куда-то спрятал, поэтому Артём помнил свою мать смутно. В воспоминаниях возникала даже не она, а некие остаточные ощущения от ее присутствия в квартире. По какой причине расстались родители — Артём так и не узнал. Пока был маленьким, много раз спрашивал, но отец всегда отшучивался. А когда вырос, спрашивать перестал вообще. Ушла и ушла. Значит, так было нужно. К мачехе Артём относился ровно, хотя и видел, как искренне она пыталась стать ему родной. Но она, увы, появилась поздно. Артёму тогда исполнилось шестнадцать. А шестнадцать — это не тот возраст, когда легко привыкаешь к переменам…

— Вспоминай с самого начала, напрягись, — расспрашивал супругу ошарашенный Артём. — Отец просто позвонил и сказал: передай моему дорогому сыну привет от его мамочки? Или он еще что-то до этого говорил?

— Не помню, — растерянно пожимала плечами Даша. — Мы с ним и общались-то пару минут. Кажется, он спросил, когда ты уезжаешь. Я объяснила, что сама пока не знаю. Еще ничего точно не решено… Тёма, а твоя мама разве не умерла?

— С чего ты взяла? — удивился Артём. — Я говорил только, что матери у меня нет, а отец с восьми лет воспитывал меня сам. Но это вовсе не значит, что моя мать умерла. Умерла и отсутствует — это разные вещи. Она, как видишь, жива и здорова.

— Тёма, я запуталась…

— Вполне тебя понимаю. Двадцать три года она не передавала мне приветы, а сейчас вдруг изыскала такую возможность. И этот факт, как говорится, не может не настораживать…

На следующий день Артём помчался в засыпанный тополиным пухом поселок Осташково. Загорелая и умиротворенная Кассандра, на этот раз повышавшая свою квалификацию на острове Хайнань, отпустила Артёма без возражений, он взял такси и через час тряской дороги уже открывал отцовскую калитку. Первым гостя встретил лохматый шерстяной шар по имени Император Калигула, за что и удостоился чести лизнуть Артёма в нос и обогнуть вместе с ним большую застекленную веранду не по-сельски добротного двухэтажного дома.

Отца, раскинувшего руки для объятий, Артём нашел на грядках с очередной премиальной клубникой.

— Приветствую тебя, мой бледнолицый сын! Ты ненадолго? То есть как всегда. А давай мы хотя бы по кофейку сообразим. Хочешь, поставлю тебе «Отель Калифорния» в аранжировке «Джипси Кингс»? Аранжировка старая, это я на нее недавно наткнулся. Но могу предложить и проверенного Горана Бреговича с Белградским симфоническим.

— Много кофе пить вредно, Тарас Сергеевич, — улыбнулся Артём.

— Намек понял, — закивал отец. — Жаль, твоя мачеха с утра уехала в «Мегу» за покупками. Она бы тоже порадовалась твоему неожиданному визиту.

Артём оглянулся на шеренгу разлапистых яблонь вдоль забора и опустился на свежеструганную скамейку.

— Пап, не ты ли меня учил, что редкий гость лучше татарина, но хуже, чем рыба об лед? Давай не будем ходить кругами. Я в большом недоумении. И это не удивительно, если вспомнить, сколько лет слово «мама» в нашей семье было табуированным. Что произошло вчера? Я что-то важное пропустил?

— Как тебе сказать… — Отец нахмурил густые брови.

— Нет, ты не думай, я не собираюсь мчаться сейчас на ее поиски, — добавил Артём. — Но хотелось бы понять… Мы взрослые люди, наконец. Меня не интересуют причины, по которым вы расстались…

— Могу говорить только о том, что знаю сам. — Отец опять ненадолго задумался. — В общем, твоя мама позвонила мне вчера. Сначала долго расспрашивала о тебе, а потом попросила передать привет. Я ее просьбу выполнил. И на этом, собственно, вся история заканчивается. А в том, что мы когда-то давно расстались, ничьей вины нет, поверь. Ни моей, ни маминой. Так сложились обстоятельства. Она должна была уехать. В жизни почти каждого человека возникают рано или поздно обстоятельства неодолимой силы. И тогда человеку остается только один путь — подчиниться. И попытаться жить дальше. После маминого отъезда у меня остался ты. У тебя остался я. Вместе мы — сила. Точно так?