Роберт Шекли - Машина Шехерезада Страница 17

Принцесса, обнаружив исчезновение григри и найдя вместо него какую-то странную травку, швырнула ее на землю и разразилась слезами, а потом пошла искать утешения и совета у своего любимого евнуха Краскиторио, который сидел в кустах и наблюдал за происходящим с загадочной улыбкой на устах.

— О принцесса, — сказал евнух, — не плачь, ибо слезами не поможешь. Ты потеряла григри, и это крайне прискорбно. Но разве ифрит ничего не дал тебе взамен? Обычно ифриты именно так и поступают.

— Он дал мне маленький зеленовато-голубой стебелек, — ответила принцесса.

— Были ли на нем оранжевые крапинки?

— По-моему, да.

— Замечательно, — вздохнул евнух. — И что же ты сделала с ним?

— Не знаю, — сказала принцесса. — По-моему, я его выбросила.

— Деяние, не подобающее принцессе, — заметил евнух, ввернув в предложение свой любимый причастный оборот.

— Откуда же мне было знать?

— Помоги мне найти божедар, подаренный тебе ифритом, — сказал евнух, который любил причастные обороты, потому что любил ко всему быть причастным. Принцесса не возражала, по крайней мере вслух. Оба они приступили к поискам, призвав чуть позже на подмогу всю свиту. Пришлось придворным снять с себя маски и широкие плащи, чтобы немного поработать, и вскоре вся компания разбрелась по болоту, топча траву при свете свечей и факелов, поскольку уже стемнело. Но божедара они так и не нашли, поэтому евнух сказал:

— Не расстраивайся, все эти события предопределены расположением звезд. Идем со мной, принцесса, и я научу тебя языку Маленького Мохи.

И принцесса дала себя утешить, и поутру караван тронулся в путь. А божедар лежал на месте, похожий на сквайр пятнистый или сэгуэ пурпурный — в общем, на любую обычную травку, — пока сын и дочь рассказчика не начали собирать стебли на ужин. И меж трав и впавших в спячку насекомых, собранных детьми, оказался божедар. И дети отложили его в сторону, потому что не знали, что с ним делать.

Они развели костер и бросили в него растения, и пламенные языки взлетали высоко. Вскоре в котелке забулькала похлебка. Но когда дети хотели опустить в нее черпак, поднялось большое облако пара, и из него вышел олень — маленький белый олень с розовым носиком и золотыми копытцами, — и олень этот столь очевидно был волшебным, что дети пали ниц и поклонились ему.

— Не надо поклоняться мне, дети, — сказал олень. — Я просто говорящий олень, ничего сверхъестественного: я такой же слуга Первопричины всего сущего, как и вы. Но я хочу кое о чем вам поведать для вашей же пользы.

— О да, поведай! — воскликнула Дири, ибо была она молода и беспечна и не знала о существовании табу, запрещающих — кстати, не без оснований — вступать в разговоры с волшебными оленями.

— Вы пойдете на ярмарку, — сказал олень, — и разложите там свой товар, как наказал вам отец. Чуть погодя к вам подойдет купец, и посмотрит книгу, и возьмет ее в руки, и небрежно бросит ее, и скажет наконец: «Книга старая, ни на что не годная, но я бы мог взять ее на растопку. Сегодня утром я великодушно настроен. Сколько вы хотите за нее?»

— И что мы должны сделать? — спросил Сингар. — Содрать с него как можно больше? Отец рассердится, если мы отдадим книгу задешево.

— Нет, вы не должны драть с него втридорога, — сказал олень. — Такой совет вам мог бы дать любой прохожий. Но в вашем распоряжении волшебный олень, а это открывает перед вами не учтенные ранее перспективы. Вы ответите купцу такими словами: «Поскольку книга ни на что не годится, добрый господин, возьми ее от нас в подарок».

— Ты хочешь, чтобы мы отдали ее просто так? — изумился Сингар. — Но тогда мы ничегошеньки за нее не получим!

— Неверно, — сказал олень. — Мы получим парадокс продуктивного вида. Потому что купец почувствует себя обязанным вам и скажет: «Чудесно, я принимаю ваш щедрый дар. Чем я могу отблагодарить вас?»

— Понимаю! — обрадовался Сингар. — И тут мы попросим у него кучу денег!

— Слушай меня внимательно и не будь болваном, — заявил олень. — Ты скажешь ему: «О купец, мы не хотим обычной награды за эту священную книгу. Но если ты хочешь нас отблагодарить, дай нам ту первую вещь, что попадет к тебе в руки, когда ты пойдешь навестить башмачника Ахава».

Сингар был изумлен советом волшебного оленя.

— Какого черта? Этот Ахав наверняка будет держать в руках пару башмаков или молоток с гвоздями!

— Послушай, — сказал олень, — я не виноват, если ты не понимаешь механизма действия волшебного совета. Конечно, звучит он безумно. Но разумный совет тебе может дать кто угодно, а такой — только я, волшебный олень. Я предлагаю вам обоим последовать моему совету по двум причинам. Во-первых, потому, что, если вы этого не сделаете, рассказ не сможет продолжаться, а во-вторых, потому же, что и во-первых, в чем даю вам честное слово волшебного оленя, который может порою заблуждаться, но не способен на прямую ложь.

— Но я же об этом не знал! — проговорил Сингар. — Конечно, мы последуем твоему совету. Да, Дири?

— Конечно! — сказала Дири, и столь решительно прозвучал ее ответ, что внимательный наблюдатель невольно решил бы — мы не знаем, насколько он был бы прав, но не можем его за это упрекать, — что в самой горячности ее согласия кроется некая двусмысленность. Хотя, возможно, то были шутки ночных теней, игравших на лике луны.

— Чем мы можем отблагодарить тебя за твой замечательный совет? — спросил Сингар.

— Дайте мне кусочек божедара из своей похлебки! Олень почуял запах божедара, когда травяной настой в кожаном котелке, подогреваемый веселым костерком, который ярко пылал и выстреливал искрами, пожирая сухой бамбук и другую необходимую для горения пищу, нагрелся до такой степени, что наполнил воздух своими благовонными ароматами. Волшебные олени крайне чувствительны к благовониям, недаром в старой пословице говорится: хочешь поймать волшебного оленя — не забудь сварить божедар.

Дири подошла к котелку и, взяв длинную ветку, предусмотрительно оказавшуюся возле костра, начала помешивать похлебку, разгребая травы и листья, пока не нашла зеленовато-голубой стебелек в оранжевую крапинку. Она выудила его из котла и положила на землю подле оленя.

— Он твой, о олень! — сказала Дири. — Но что ты будешь с ним делать?

— Этого тебе знать не положено, — ответил олень. — Однако позволь тебе напомнить, что все нынешние события были спровоцированы ифритом, укравшим у принцессы григри.

Тайное так и не сделалось явным, но подобные материи столь явно находились за пределами понимания детей, что они не стали допытываться, чем вызвано явление волшебного оленя и не явилось ли оно одной из шуток освещения. Олень грациозно поклонился и ускакал в лес. Какое-то время они еще слышали постукивание его копытцев, а потом не стало слышно ничего, кроме слабого и тревожного звона тишины.