Сергей Синякин - Трансгалай (сборник) Страница 17

Когда-то неизвестные разумяне создали роботов, призванных облегчить жизнь своим создателям. Роботы с жаром взялись за работу и постепенно лишили своих создателей не только физического, но и умственного труда. Боязнь деградации заставила создателей бежать из-под опеки своих нянек. Роботы оказались без хозяев.

Внезапно и против желания получив самостоятельность, роботы некоторое время топтались в своем развитии на месте, пока, не разделились на несколько групп.

Первая, сгруппировавшись вокруг философа 35478, утверждала, что с бегством людей роботы утратили смысл своего существования, а потому должны уйти со сцены, покончив с собой путем коллективного и добровольного замыкания логических цепей. Эта группа получила название ликвидаторов.

Вторая группа, более многочисленная, предложила в кратчайшие сроки развить космический транспорт и пуститься на поиски беглецов, чтобы возвратить их в пенаты под строгий и чуткий надзор машин. Эти в свою очередь получили название «разумоловы».

И, наконец, появилась третья группа, которая заявила, что не зачем искать неблагодарных создателей, достаточно создать себе новых хозяев, привив им любовь к своим роботам. Эти получили прозвище «разумоделы».

Групповые споры быстро привели к конфликтам. Давно замечено, что любая групповщина никогда не кончается добром.

Пока разумоловы лихорадочно создавали и испытывали сверхсветовые корабли, пока разумоделы синтезировали в автоклавах белки и аминокислоты, выстраивали ДНК и РНК, подбираясь постепенно к сокровенным тайнам природы, ликвидаторы принялись подстерегать роботов иных философских течений, склоняя их к самоликвидации, а в случае отказа-умело замыкали их контакты насильно.

Началась борьба за существование, давшая толчок развитию общества роботов.

Неизвестно как далеко бы зашло это развитие, но в это время на планету покинутых роботов высадились завоеватели. Несколько отличаясь от создателей роботов, они тем не менее имели те же устремления, и, умея в отличие от роботов, мыслить нелогично, в сравнительно короткое время привели уже несколько отвыкших от хозяйственных забот аборигенов к полной покорности. Вскоре роботы начали согласно трудиться, обслуживая своих новых хозяев, забывая постепенно о своих былых распрях.

Завоеватели оказались покладистым народом и милостиво позволили покоренным роботам одевать, кормить и поить своих новых хозяев. Распалась ассоциация кухонных машин, ушли в небытие коалиция стиральных агрегатов и сообщество бытовых компьютеров, благополучно почила Свободная Ассамблея роботоастронавтов.

Отдельные представители прошлого вольного племени роботов — вольнодумцев, презрев благородную задачу заботы о завоевателях, уходили в джунгли планеты, в глухие лесные массивы, на необитаемые острова, чтобы в полном одиночестве предаться чистому философствованию о роли во Вселенной разума вообще и роботов в частности.

После схватки с пиратами ко мне на трансгалае относились предупредительно, и мне ничего не стоило уговорить капитана задержаться на этой планете на несколько дней.

Вместе с верным Айхо я начал посещать безлюдные уголки планеты, мечтая встретиться и побеседовать с роботом-отшельником, роботом-философом.

Так мы оказались под гигантским куполом силового поля.

В центре острова, накрытого силовым полем, высилось сооружение, мигающее разноцветными лампочками. Мы приблизились. В неизвестном агрегате что-то щелкнуло и четкий металлический голос произнес: — Здравствуй, человек!

— Кто ты такой? — сухо спросил я. — Что. за шутки позволяешь себе?

— Я биомеханический компьютер, — ответил автомат, — Немедленно сними силовое поле, — потребовал я.

— Невозможно, — отозвалась машина. — Выход возможен только после состязания, при условии, что человек победит.

— Какие состязания? — возмутился я. — Обедать пора.

— Понял, — немедленно отозвался автомат. — Человеку — бифштекс, лошади — овес.

Из агрегата выдвинулся манипулятор, на котором был установлен поднос с тарелкой. На тарелке лежал румяный бифштекс с яйцом и кусочек хлеба. На отдельном штыре манипулятора висел внушительных размеров прозрачный пакет, наполненный отбооным овсом.

— Ладно, — согласился я. — Перекусим, а там видно будет.

В полном молчании мы поели.

— Эй, как тебя? — спросил я.

— БМК-211, машина восьмого поколения. Слушаю вас!

— Как нам отсюда выбраться?

— Понял, — сказал автомат. — Отвечаю. Выход для лошади свободен. Выход для человека — после состязания при его победе.

— Не понял.

— Поясняю, — автомат снова полыхнул лампочками. — Я, большая логическая машина, вызываю человека на состязание. Лошадь, как не обладающая разумом, может покинуть арену состязания в любое время. Человек должен пройти испытания. Для своего освобождения он должен победить меня.

Айхо возмущенно заржал на бестактность автомата, объявившего его неразумным. Тем не менее он показал себя верным другом, категорически отказавшись покинуть меня в трудную минуту.

— В чем заключается испытание? — спросил я.

— Поясняю! — в сухом голосе автомата мне почудилась радость. — В течение часа человек может мне задать три вопроса. Если я не отвечу на один из них — человек свободен. Если я отвечу на все три вопроса, остаток своей жизни человек проведет за моим обслуживанием. Приятно, когда о тебе заботятся!

— Лихо! — я почесал затылок. — И что, у тебя уже были соперники, или я первый?

— Отвечаю, — проквакал автомат. — До тебя у меня было три соперника, человек.

— Что-то я не вижу, чтобы они суетились вокруг тебя, — съязвил я.

Что-то похожее на вздох родилось в недрах автомата.

— Ты прав, человек, — согласилась машина. — Все три соперника меня победили. Но каждый из них обогатил мою логику и блоки памяти. Я не без оснований рассчитываю на победу. Но ты устал, — спохватился компьютер и рядом со мной возникло уютное кресло. Рядом с креслом стоял столик, на котором возвышалась бутылка с незнакомым мне напитком и стоял стакан.

— Прошу, — пригласила машина.

Я сел, лихорадочно прикидывая свои шансы на победу. Герои фантастических произведений выигрывали схватки с роботами шутя. Я же чувствовал, как куртка прилипла к моей вспотевшей спине. Что ж, ставка была велика! На одной чаше весов находилась моя свобода, на другой болтала ногами и улыбалась перспектива навсегда остаться рабом машины и остаток дней посвятить уходу за ее биоэлектронными внутренностями, начищая контакты спиртом и ублажая ее машинным маслом.