Владимир Аренев - Вся наша жизнь Страница 17

Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак: скрещенные молния и меч. Только в отличие от предыдущей, эта дверь не открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился.

Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахивая фонариком, как саблей.

В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая почти весь проход.

Какого демона!

— Кто вы? — спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу твердость и уверенность. — Что вы здесь делаете?

Фигура пошевелилась.

— Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из дешевого фильма ужасов.

Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый булыжниками. Конечно, а что я себе представлял? Какого-нибудь страшного монстра, который накинется на меня и станет пожирать живьем? А это всего лишь старый Мугид заглянул на огонек.

Вот только… Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь за гобеленом открыта. Всего-то! — но я почувствовал, что рюкзак с булыжниками вернулся на старое место. Убьет и оставит тело здесь, и никто так никогда и не узнает, что же со мной случилось.

— Будьте так добры, опустите свой фонарик, — попросил повествователь. — Свет бьет мне прямо в глаза.

Я судорожно кивнул и сделал так, как он просил.

— Удивительно, — заметил Мугид, — все гости восхищаются коллекцией древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве, исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других людей?

— Нет, — ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. — Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело.

Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать.

— И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, — заявил он бесстрастным голосом. — Это одно из тех помещений, где запрещено находится гостям.

— Почему же? — я смастерил на лице простоватую улыбочку — кустарная работа.

— Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую дверь?

— Не желаю, — согласился я. Чушь, конечно. Сюда нужно внести пару ящиков динамитных шашек, чтобы обрушить потолок. И мы оба это знаем. — А, кстати, что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите?

— Выход, — глухо ответил он. — Выход наружу. Тоннель, который ведет к долине Ханха.

— Ясно, — сказал я, сдвинувшись наконец с места. — Спасибо за информацию.

— Не за что.

Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал запирать дверь. Не знаю, откуда он взял ключ и почему раньше дверь в зал была открыта. И вообще… — слишком уж много всего я не знаю.

— Вот так, — веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния.

Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. — Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью.

— Хоть бы таблички вешали: Посторонним вход воспрещен .

— Думаете, поможет? — иронически поднял бровь Мугид. — Впрочем, я обдумаю это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем.

— Если бы я его еще понимал, господин Мугид… — вежливо поклонился я.

— Вы понимаете его, господин Нулкэр, — с нажимом произнес повествователь.

— Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет.

Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним.

Куда же направиться теперь? Обедать мне все еще не хотелось, зато возник интерес к истории ущелья. Только что я прикоснулся к чему-то, почти проник в тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого существенного чего-то . И сие каким-то образом было связано с тем, что произошло несколько сотен лет назад. В Башне ведь, кроме коллекций древнего ашэдгунского фарфора, должна быть и библиотека, верно? Может, там я отыщу ответы на свои вопросы.

Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да, библиотека в гостиннице имеется, — и вызвался отвести меня туда.

Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем, в большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков.

Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного персиками — я такого совсем не ожидал. Несколько увесистых столов и удобных кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского

Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после чего удалился. Странно, конечно, что они оставляют посетителей наедине с такими раритетами, но это их дело. Чье? Разумеется, владельцев гостиницы. А кстати, кто является этими самыми пресловутыми владельцами ? О них ведь почти ничего не известно. Еще одна загадка Башни ? Похоже. Хотя скорее всего, это просто богачи, пожелавшие остаться в тени.

Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный как Каталог . Здесь были перечислены все книги и свертки, имевшиеся в библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно.

Ну-ка, посмотрим. Боевые искусства древних ашэдгунцев — не то.

Политико-экономическое состояние Хуминдара в первой половине… — не то.

Феномен Пресветлых — вот! — именно то, что нужно. Я мысленно поблагодарил Хинэга за то, то он в свое время настоял на обучении меня древнеашэдгунскому, и отправился на поиски Феномена .

Книга стояла под самым потолком, и пришлось нести из другой комнаты стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне фолиант. Сначала я проглядел его, потому что на корешке не было названия — только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем нужно, к месту и ни к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в ней?