Андрей Костюк - Сады Королевы. Бермудская история Страница 18

Что касается технологий, то здесь внешний мир и Сады Королевы пошли разными путями. За океаном в промышленных масштабах производились различные аксессуары и гаджеты, будь то мобильные телефоны, плееры, телевизоры и прочее. Островитяне, узнав о подобных предметах, не совсем поняли их предназначение. Быть может от того, что представления о развлечениях разнились между двумя мирами. С течением времени город претерпевал незначительные внешние изменения. Античная эстетика и самобытность была более близка людям, посему не строились небоскрёбы, дома не забивались электроникой, и музыка, звучавшая на улицах практически круглосуточно, всегда была живой. Почти всегда. Остров сохранял свой облик «живым», балансируя между разными эпохами.

Была ещё одна отличительная особенность, которая в корне различала подход к науке между двумя мирами. С самого средневековья было очень проблематично доносить до людей научные знания. В то время, когда балом правила церковь, любая идея или альтернативный взгляд на реальность воспринимались как ересь. Учёных отлучали от церкви и изгоняли из страны, если и вовсе не подвергали публичной казни. Шаблон мироустройства, вбитый в сознание людей, не позволял их воображению даже представить идеи немногочисленных гениев того времени. От того научные труды попросту не находили понимания. О них вспомнили лишь спустя время, когда церковные оковы стали постепенно ослабевать. Тогда и началась эпоха великих открытий.

Начиная с двадцатого века, на место религиозных предрассудков пришли другие сдерживающие факторы. Они присутствуют в современной науке большого мира и по сей день. Сегодняшний мир – это мир капитализма. Наука стала для отдельных категорий людей работой. Успешность и перспективность науки стала измеряться объёмами финансирования. Имена выдающихся учёных перестали быть всеобще известными. Да и сами учёные, в общем то, не стремились к славе. Научная работа продолжалась ровно до тех пор, пока проекты подпитывались деньгами. Как только за этот труд переставали платить – процесс останавливался. Деньги стали единицей измерения научного процесса. Впрочем, мир к этому привык, и как быть иначе уже не представляет.

Кроме того, были случаи, когда научные труды встречали прямое саботирование со стороны власть имущих. Особенно это касается разработок в области энергетики. Поиски более экологичного топлива, как и альтернативного источника энергии, встречали откровенное препятствование прогрессу корпорациями, взявшими в свои руки добычу и последующую продажу старой доброй нефти, угля и газа. Делалось это исключительно в интересах бизнеса, ведь в случае появления в прессе информации о разработке чего-то, что заменило бы масштабно продаваемые ресурсы, их цены бы вмиг обрушились, лишив целые государства огромного дохода. Когда альтернативу исчерпаемым ресурсам стало уже просто невозможно скрывать, конечному потребителю рассказали ещё одну сказку: «У нас нет материальных средств и возможностей, чтобы перейти на новые источники энергии».

За неимением такой разрушительной вещи, как деньги, Сады Королевы не встретили подобных препятствий в области науки. Труд островных учёных не оплачивался ничем. Целью был только результат, и на достижение результата уходило всё время, какое человек считал нужным потратить. С самого детства жителям острова преподавали основы элементарной физики, химии, математики и лингвистики. К пятнадцати годам каждый ребёнок свободно говорил, как минимум, на трёх языках. Такой продуктивности способствовало отсутствие отвлекающих факторов. Чем заняться ребёнку, у которого вместо телевизора и компьютера, заполненного играми, дома стоят полки, заполненные книгами? К тому же кругом находятся взрослые, которые не только одобрят стремление к познаниям, но и помогут разобраться, ибо они точно так же большое количество времени уделяли своему образованию. Потому что им всем это было интересно. Мало что может быть так же приятно, как лицезреть результаты своих трудов, вызывающих одобрение и восхищение окружающих. На этом принципе основывался весь научный процесс в Садах Королевы.

После ночного явления раненого собирателя, всполошившего горожан удручающими новостями, улицы города наполнились необыкновенной активностью. Широкий просторный проспект освободился от прохожих. Позже стало понятно почему. Откуда-то из центра в сторону побережья по проспекту на низкой скорости следовал достаточно большой автомобиль. Внешний вид его несколько отличался от тех, что существуют во внешнем мире. Это был шестиколёсный грузовой транспорт с одноместной, но просторной кабиной водителя. Кузов был открыт, и перевозимый груз ни от кого не скрывался. Грузом этого транспорта являлось некое массивное устройство, чем-то напоминающее радар.

Обзор всей улицы открывался с просторного балкона дома, на котором виднелась запылившаяся табличка с надписью «Lumière ' 40». И с балкона за всем происходящим наблюдал взъерошенный джентльмен, непонимающе вглядываясь в необычный автомобиль. Мистера Вудса сложно было узнать. Свежий загар на его теле, слегка прикрытом белой тканью покрывала, был ему не свойственен. В одной руке Вудс держал бутылку рома, из которой он крайне редко отпивал маленькими глотками, а в другой – раскрытую книгу с блестящим переплётом. Это были опубликованные записи современных деятелей науки Садов Королевы. Джонатан был настолько погружен в чтение, что оторвался от страниц только когда услышал с улицы плавное урчание мотора. Он с лёгким недоумением проследил за движущейся техникой, пока та не скрылась за силуэтами дальних домов. Вздохнув, Джонатан повернулся в сторону комнаты. На просторной кровати возлежала Катрин. Её молодое обнажённое тело нежилось в солнечных лучах, освещающих всю просторную комнату, больше похожую на зал с кроватью по самому центру. Лицо девушки не выражало эмоций. Разве что взгляд, неуклонно следивший за мужчиной, содержал в себе немой вопрос.

– Чего это вдруг на улице появилась техника? – спросил Вудс, встретившись взглядом с Катрин. – Ты же говорила, что она ходит по другим дорогам.

– Строительные работы, – неопределённо пожала плечами Катрин. – Не думаю, что кто-то решил просто покататься по городу.

Услышав объяснение, Джонатан не стал развивать эту тему. Сделав последний глоток рома, он оставил бутылку на каменном бортике балкона, вернулся в комнату и присел на кровать рядом с обнажённой сеньоритой. Он осторожно коснулся пальцами её шеи и медленно провёл ими по коже, заставив Катрин вздрогнуть. Холодные пальцы сменились горячими губами, от чего светлое девичье лицо тут же озарилось сладостной улыбкой. Взгляды вновь встретились. И после проникновенного молчания Джонатан произнёс в полголоса:

– Сегодня идём искать гостиный дом. Совершенно точно идём. Хватит переносить наш поход. Сестра, должно быть, волнуется. К тому же, сегодня важный день.

– Чем он важен?

– Сегодня «Седьмой день»! – Вудс театрально вздёрнул брови.

Катрин умилённо улыбнулась и провела ладонью по его щеке.

– Джонатан, я до сих пор не понимаю, о чём ты говоришь.

– Сегодня решается вопрос, остаёмся мы на острове навсегда или же навсегда его покидаем.

– Вот как, – опустила взгляд девушка. – И почему это решается именно сегодня?

Вудс выдержал паузу, затем ответил несколько неуверенно:

– Так было оговорено с пиратом, благодаря которому я сюда и попал.

– Хорошо, и что ты решил? – спросила Катрин так, будто сама знала ответ на свой вопрос. – Остаёшься или покидаешь нас?

– Я поступлю так, как поступит сестра, – излагал Джонатан, не переставая нежиться о тёплую женскую кожу. Решит вернуться и всю жизнь жить воспоминаниями об этом месте, значит, мне придётся тебя покинуть. Решит остаться – значит, тебе от меня уже не отделаться. Но что-то мне подсказывает, что решение наше будет единогласным.

«Новый Оракул» с Уолл-Стрит, покоритель финансовых рынков, акула инвестиционного бизнеса, Джонатан Вудс не был таким уж влюбчивым мальчиком, и нельзя было сказать, что он верил в любовь с первого взгляда. Такое бурное проявление симпатий к молодой Катрин, которая оказалась его ровесницей, не позиционировалось как отношения серьёзнее, чем приятное времяпрепровождение. Похоже, что и Катрин относилась ко всему этому аналогично. За то время, что молодые люди провели вместе, они успели достаточно близко познакомиться. Катрин оказалась уроженкой Садов Королевы в нескольких поколениях, однако она осталась последней представительницей своей семьи. Осиротела девушка, как оказалось, не так давно, по воле несчастного случая, произошедшего несколько лет назад. Что именно за несчастный случай унёс жизни родителей и сестры-близнеца, Катрин рассказать своему новому другу отказалась, сославшись на элементарное нежелание вспоминать те трагические события. Джонатан настаивать не стал.