Обычное дело - Дикий Носок Страница 18

Шесть лет назад, соблазнившись материнским капиталом, либо осуществляя давнее желание, родители решились завести второго ребенка – сестричку Соню. Мама просидела полгода в декрете и снова вышла на работу потому, что с деньгами стало очень туго. На одну папину зарплату вчетвером не проживешь. О поездке на море, новом смартфоне или модном рюкзаке можно было даже не мечтать. Жизнь так изменилась, и все из-за нее, этой Софочки. Из чувства протеста Егор никогда не называл ее этим высокопарным именем, только Сонькой. С чисто подростковым эгоизмом он искренне не понимал, зачем было заводить еще ребенка, если все так сложно? Долгое время парень воспринимал ее исключительно как досадную помеху, постоянное присутствие которой приходится терпеть. Его раздражали постоянные вопли, сюсюканье с ней взрослых и невозможность отгородиться от ее присутствия в его жизни. В двухкомнатной квартире это попросту физически было невозможно. Да, детская ревность – страшная штука, даже если ребенку уже четырнадцать. После выхода мамы на работу на амбразуру ухода за младенцем была брошена баба Аня, вышедшая из-за этого на пенсию.

Через год умер отец. Сердце отказало прямо на работе, он просто упал и умер. Это случилось так внезапно, что даже похоронив его, семья долго не могла осознать случившееся. Теперь денег было не просто мало, а катастрофически мало. Давно переставшая быть хохотушкой мама, нашла работу в столице – в бригаде, делавшей ремонты в квартирах состоятельных москвичей. Большую часть времени теперь она проводила там, приезжая домой лишь иногда на пару дней. Дети жили с бабушкой Аней. Теперь бабушка Аня и брат Егор стали в жизни Сони постоянными величинами, а мама, увы, переменной. Как ни странно, все это сблизило брата с сестрой. Теперь ему приходилось часто присматривать за ней, и Егор с удивлением отмечал, какими восхищенными глазами Соня на него смотрит, с каким нетерпением ждет его, стоя в манеже и заливисто хохочет над немудреными шутками. Егор и сам не заметил, когда и как его отношение к сестре изменилось. Сочетая чисто женское кокетство с детской непосредственностью, Сонечка покорила брата.

Уйдя из школы после 9-го класса, Егор поступил в железнодорожный колледж. Сразу после окончания которого и попал в армию. В момент апокалипсиса он служил связистом в двухстах километрах от дома. Ему было 19 лет. Поначалу повальному кашлю сослуживцев парень не придал особого значения. Накануне был марш-бросок под проливным дождем и многие могли банально простыть. Но к вечеру ситуация накалилась. Едва ли не треть солдат уже были в лазарете, майор бегал по военной части, будто у него пятки горели, и, не обращая внимания на собственное плохое самочувствие, ругался с кем-то по телефону. К утру некоторые были уже мертвы, включая майора, а многие так плохи, что подходить близко было страшно, в том числе и из-за опасения заразиться. Прислушиваясь к своему организму, Егор понимал, что, кажется, здоров. Также отчетливо он понимал, что часть надо покинуть, пока не заболел. Но, хотя в части царила полная неразбериха, КПП был закрыт. Да и самоволка чревата большими неприятностями. Егор не вернулся в казарму. Позади строевого плаца, вдоль забора аккуратным рядком были высажены ели. Туда он и отправился, постаравшись спрятаться. Беспокоился он напрасно, до него уже никому не было дела.

Следующим утром Егор выбрался из части, в которой царила зловещая тишина. Окружающий ее военный городок тоже как будто вымер. Впрочем, так и было. Егор не сразу осознал масштаб катастрофы. Осторожно обойдя догорающую на перекрестке машину скорой помощи, парень отправился на небольшую центральную площадь городка, где размещалось большинство магазинов и небольшой стихийный рыночек. Там оказалось абсолютно пусто и тихо, все магазинчики были закрыты, кроме сетевого супермаркета. Туда Егор и отправился. Ни сотрудников, ни посетителей, только монотонное гудение ламп на потолке. Две сотрудницы в форменных фартуках с логотипом торговой сети обнаружились в подсобном помещении, вид у них был совершенно мертвый. Тогда парень вышел на площадь и направился к ближайшей из нескольких пятиэтажке унылого вида, по периметру окружавших площадь. Егор звонил во все квартиры подряд, поднимаясь на этаж за этажом. Безрезультатно. Уже понимая тщетность своих действий, он сделал тоже самое в соседнем доме, и в следующем. Потом, выйдя на площадь, парень изо всех сил безнадежно крикнул: «Есть кто-нибудь? Люди! Кто-нибудь есть?» Тишина. И вот тогда ему стало совсем страшно.

С трудом подавляя нарастающую панику, Егор в растерянности стоял посреди площади. «Что делать? Что же мне делать? Надо добраться до соседнего поселка,» – уцепившись за эту спасительную мысль, как за соломинку, он начал выходить из ступора. Военный городок стоял на берегу реки, на противоположной ее стороне в двух километрах проходила федеральная трасса и находился небольшой поселок. Обычно через реку функционировала паромная переправа, но сегодня это был не вариант. Стоя на берегу, парень прикидывал, сможет ли перебраться на другой берег вплавь. Пожалуй, да. Но сначала стоит все же поискать лодку. Однако поиски на берегу успехом не увенчались. У местных жителей лодки, конечно, были. Но стояли они, видимо, в неказистых сараях, кучковавшихся справа от паромной переправы. Все они оказались закрыты на хлипкие висячие замки. Поколебавшись какое-то время (не брать чужого был приучен с детства), он сломал один замок обломком железной трубы. Внутри и правда оказалась лодка: деревянная, когда-то давно выкрашенная синей краской, но сейчас имевшая довольно потрепанный вид. Весла тоже нашлись. Не без труда дотащив до воды оказавшуюся неожиданно тяжелой лодку, Егор притормозил. Ему пришла в голову благоразумная мысль взять с собой бутылку воды и что-нибудь перекусить. Вернувшись в супермаркет и чувствуя себя ужасно неловко, он быстро нагрузил пакет провизией: хлеб, две упаковки колбасной нарезки, пара красных яблок, бутылка воды и несколько шоколадных батончиков. Конечно, с рюкзаком было бы удобнее, но где его взять он не смог сразу сообразить.

Столкнув лодку в воду, Егор залез в нее, промочив сапоги, и, отталкиваясь веслом от дна, отплыл от берега. С непривычки он довольно долго не мог приноровиться грести веслами, дело оказалось не таким простым, как представлялось. Течением его отнесло довольно далеко от паромной переправы, пока, наконец, набив на руках мозоли и изрядно взмокнув, он причалил к другому берегу. Выбираясь из лодки, парень неловко поскользнулся и упал в грязь, подвернув ногу. Пакет с провизией упал в воду и немедленно пошел на дно. Чертыхаясь, мокрый и грязный Егор выбрался на сухой пригорок, нога сильно болела. Пути назад не было, нужно добраться до