Альфеус Хаятт Веррилл. Повести и рассказы - Алфеус Хайат Веррил Страница 18

фазаны, и несколько раз я видел королевских пурпурных ваупона, при виде которых Мумба и его товарищи всегда падали ниц. Это был такой приятный, интересный район, что я даже не почувствовал себя сильно расстроенным, когда обнаружил, что нет никаких шансов подняться на скалы. А еще, когда я осматривал скалистые стены в поисках возможного склона, по которому я мог бы подняться, я сделал очень интересное открытие. Я наткнулся на новый камень, почти такой же прозрачный, как стекло, который, я был уверен, пригодится для изготовления превосходных каменных орудий, и я собирал несколько лучших кусков, когда заметил кусочек камня полупрозрачного зеленого цвета. Это было так похоже на осколок разбитой бутылки, что сначала я принял его за осколок стекла, и мое сердце учащенно забилось при мысли, что какой-то белый человек посетил долину до меня. Но когда я поднял осколок и осмотрел его, я понял, что это было естественное образование, осколок обычного кристалла. И вдруг меня осенило. Это был изумруд, драгоценный камень, который стоит несколько сотен долларов на мировых рынках, но для меня, пленника в долине людей-обезьян, стоит меньше, чем осколки обычного кварца. Я иронично рассмеялся, подумав об этом, и уже собирался швырнуть драгоценный кусочек зелени в утес, когда ко мне вернулся здравый смысл. Предположим, мне следует сбежать из долины? Ибо, несмотря на очевидную безнадежность моего положения, я не терял надежды. Если я выберусь, изумруд значительно облегчит мне путь, он может даже встать между мной и голодом, потому что, пока я не доберусь до цивилизации и не воспользуюсь своими ресурсами, я останусь без гроша, абсолютно нищим. Но по всей стране, даже в самых отдаленных деревнях, зеленый камень стал бы предметом торговли. Размышляя таким образом, я положил изумруд в карман и с новым интересом начал искать еще. Я был хорошо вознагражден. Среди обломков кристаллы и части кристаллов были повсюду, и я, быстро покопавшись в упавших камнях, собрал зеленый минерал, в то время как Мумба, увидев, что я ищу, упал и собрал в два раза больше, чем нашел я сам. Но запасы были ограничены. Изумруды, очевидно, были принесены оползнем из какого-то кармана или жилы далеко на краю пропасти, и я с тоской посмотрел вверх, пытаясь определить местонахождение этого места и задаваясь вопросом, какие неисчислимые богатства все еще могут скрываться в скале. Даже тех драгоценных камней, которые у меня были, хватило бы на долгое время, при условии, что я когда-нибудь сбегу, и я находил немалое удовольствие и развлечение в размышлениях о том, как я потрачу свое состояние, если когда-нибудь доберусь до цивилизации.

В течение нескольких дней после этого я бродил по долине, уповая вопреки всякой надежде обнаружить какой-нибудь выход, который я проглядел раньше. С каждым днем река тоже спадала, и ее течение уменьшалось, и я заметил, что поток больше не заполнял свой туннель через скалу в нижней части долины. Теперь над водой виднелось отверстие в несколько футов высотой и футов пятьдесят или больше в ширину, и именно это отверстие в конце концов натолкнуло меня на мысль, которая казалась единственно возможным решением моей дилеммы. Разве невозможно было бы сбежать через этот туннель? Конечно, такое предприятие было бы крайне опасным. Я бы вошел в неизвестный Стигийский проход, который вполне может оказаться ловушкой.

Насколько я знал, туннель может сузиться или уменьшиться в высоту, где будет полностью заполнена бегущей водой. В одном или сотне мест путь могут преградить зазубренные скалы. Где-то внутри утеса могут быть водопады или пороги, или даже если внутри скалистой стены не существует ни одной из этих угроз, поток может обрушиться в пропасть или течь с ужасающими порогами там, где он выходит на дальней стороне. И у меня не было возможности узнать, какой длины может быть туннель. Река может протекать под землей на многие мили, или, опять же, проход может быть меньше пятидесяти футов в длину. Я обдумал все это и понял, что слепо идти на это было бы сравни самоубийству. Но постепенно, по мере того, как я обдумывал эту идею и она росла в моем сознании, я начал формулировать планы, чтобы узнать что-то определенное о туннеле и ручье, прежде чем всерьез задуматься о попытке сбежать по реке. Это было очень просто, как только это пришло мне в голову, и без промедления я приступил к осуществлению этого на практике. С этой целью я соорудил миниатюрный плот и, прикрепив к нему длинный моток виноградной веревки, позволил ему проплыть в туннель. Веревка быстро натянулась, и плот исчез в отверстии в скале, пока почти двести футов не проскользнули плавно и без рывков или задержек сквозь мои пальцы. Очевидно, на таком расстоянии в пределах прохода не было ни порогов, ни водопадов, ни рифов.

Но я также хотел убедиться, что пространство между водой и крышей остается постоянным, и расширяется ли туннель или сужается. Вскоре я придумал план определения этих моментов. Вырезав несколько стапелей, я закрепил их вертикально, как мачты, на моем маленьком плоту, и нарезал их разной длины: самый длинный почти пять футов в длину, самый короткий – едва ли фут в длину. Затем, по ходу дела, я слегка связал тонкие палки разной длины и снова позволил моему экспериментальному плоту проплыть в проход, зная, что, когда я снова вытащу его, состояние палок будет довольно точным показанием условий прохода. И, к моей радости, когда плот был вытащен обратно, я обнаружил, что сломана только одна из вертикальных палок, и то самая длинная, в то время как ни одна из горизонтальных палок не была повреждена или отсутствовала. Убедившись, что крыша пещеры находится по крайней мере в четырех футах над водой на протяжении полных двухсот футов от входа и что она никак не меньше десяти футов в ширину, я решил лично осмотреть это место. Для этого потребовалось бы построить плот, достаточно большой, чтобы я мог плыть, и несколько дней ушло на эту работу и на сбор огромного количества лиан для веревки, поскольку я намеревался проникнуть далеко за пределы двухсот футов в своих исследованиях.

К счастью, в долине было много легких бальсовых или трубчатых деревьев, и построить плот было сравнительно легко. Но для людей-обезьян это отдавало магией и колдовством. И когда они увидели, как это грубое изделие покачивается на воде, и увидели, как их король ступил на борт и поплыл вниз по течению, они пришли в полный ужас, били себя