Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3 Страница 18

- Ты ранен, воевода? - Ильшат уже в нескольких шагах и протягивает руки ко мне.

Тигр вздрагивает и напрягается, я чувствую, что через мгновение он прыгнет на моего ученика, подчинённого, просто друга и хорошего человека. Тут у меня пропадают все инстинкты самосохранения, становится стыдно, парень погибнет из-за моей трусости. В долю секунды я начинаю стрелять из револьвера в голову зверя, нажимаю на спусковой крючок раз за разом, пока сухой щелчок бойка не сообщает о пустом барабане. В это время мы с пленником уже падаем на тропинку, я утыкаюсь лицом в грязь, нет времени протереть глаза. Перекатываюсь в сторону, вынимая второй револьвер, и вскакиваю на ноги, стараясь рассмотреть хищника сквозь налипшую на лицо тину. Где он?

- Ты, воевода, даёшь! - слышу восхищённый голос Ильшата, поворачиваюсь в его сторону, - такого зверя завалил, прямо в глаз попал. Кому скажи, что из нашего пугача можно амбу убить, не поверю. Смотри, Викторыч, тигр-то хромой был, точно, людоед. Потому и убежать не смог, когда стрельба началась, он бы меня с одного удара прибил, как кутёнка*.

Кавалерийский командир сидит на корточках, рассматривая тело огромного тигра, успевшего в последнем рывке вывалиться на тропинку. Вытянутые вперёд лапы зверя ещё подёргиваются в смертной судороге. Ильшат осторожно отступает назад, я прикидываю длину тела тигра, размер лапы. Когти, выпущенные из передних лап, едва ли меньше длины стопы стоящего рядом мужчины. Я представил, что бы сделали эти когти со мной или моими друзьями, получилось настолько убедительно, что резко меняю тему разговора.

- Как наши, живы?

- Да, Фёдор уволок этого градоначальника к лошадям, его легко ранили копьём. Китайца, не Фёдора, - добавляет Ильшат.- Я нашёл трёх убитых в зарослях, думаю, пленник нам всё подробно расскажет.

- Да, пошли домой.

Пленник, захваченный мною, оказался на редкость разговорчивым. Приключения в тростниках, стрельба, гибель подельников и убийство тигра с трёх метров настолько впечатлили Ма Шу, как он представился, что информация полилась сразу и весьма бурным потоком. В результате пришлось срочно отправлять группы задержания по окрестным городам и весям. Братья Агаевы, Лёшка Варов, Сергей Круглов, братья Лебедевы, всего двенадцать групп разъехались задерживать предателей и засланных казачков. Конечно, мы не сомневались, что маньчжуры имеют разветвлённую сеть осведомителей на оккупированной нами территории. Но, покушения на наших командиров спускать с рук мы не собирались. И подавлять подобные поползновения будем крайне жёстко, правозащитников в этом веке нет даже в Европе. Неудачливый градоначальник, легкораненый копьём в плечо, оказался не замешанным в нападении. Предателем был его слуга, не успевший скрыться.

Шу оказался лакомой добычей, координатором подпольной сети, присланным из Пекина. Вернее, из Нингуты, крупного военного центра китайцев на реке Сунгари. Там находился наместник почти всей территории Маньчжурии, именно он направлял все военные отряды к нам. Послушав разговорчивого китайца, вернее, чистокровного маньчжура, мы не сомневались, что осенью следует ждать нового нападения. В Нингуте два года строят новые корабли, расширяют солдатские казармы и активно вербуют пушечное мясо. По словам лазутчика, в окрестностях города уже весной скопились пятнадцать тысяч солдат, да к осени должны подойти две армии из центрального Китая. Учитывая китайские масштабы, может набраться до полусотни тысяч воинов, нас просто шапками закидают. Либо трупным ядом отравимся, что не особо вдохновляет.

Полученные сведения не располагали к безмятежному путешествию, наш караван быстро добрался до Ближней крепости, где и застало сообщение о бунте на золотом прииске.

- Вот так номер, - я спросил у посыльного, - ты ничего не перепутал?

- Нет. - Ответил вместо него, Ильшат. - Старатели угрожали моим новобранцам и башкирам-поселенцам, запретили им приближаться к прииску, под угрозой расстрела. Ружья у всех старателей свои, а новичкам ещё не подвезли припасы, им и ответить нечем. Не с копьями на "Луши" кидаться.

- Вы это бросьте, не хватало нам своих рабочих убивать, оставайся здесь, сам поеду на прииск. - Я отпустил гонца отдыхать и повернулся к Ильшату, - Дай трёх сопровождающих, хватит. Думаю, за три дня управимся. Как раз весь караван подойдёт туда, всё равно по пути к устью Сунгари. Караван проведёшь мимо прииска, не на виду, чтобы переселенцы даже не догадывались, где там золото моют. Обустроятся в новой крепости, там видно будет. Пока заселение побережья вокруг прииска приостановим, сам понимаешь, надо решать с войсками в Нингуте. Встретимся с Палычем, обговорим, что делать.

Устраиваясь на ночлег между Ближней крепостью и прииском, я привычно расставлял палатку, протирал своего мерина, чистил его копыта и присаживался к костру, привлечённый запахом готового ужина. Всё это происходило автоматически, без особого напряжения и внимания, почти так же, как много лет назад, в двадцать первом веке. Только там я на автомате шёл с работы домой, покупал свежий хлеб и молоко, открывал квартиру и переодевался, кормил кота и ставил чайник, ложился на диван у телевизора и разговаривал с женой. Причём, тогда эти привычные мелочи занимали, как бы, не больше времени, подумал я, случайно вспомнив далёкое будущее. И это в небольшом провинциальном городке, где я тратил времени на дорогу на работу и с работы домой, всего двадцать пять минут, не торопясь. А в мегаполисах я бы два часа томился в автомобильных пробках, возвращался бы домой злой, как собака.

Стоят ли блага цивилизации бездумно потраченного времени? Стоят ли пластиковые тарелки и синтетические ткани уничтоженной природы, загазованных городов и раковых заболеваний? Неужели вершина человеческой цивилизации в пайке лапши "Доширак" с соевым мясом, в квартире на сорок восьмом этаже, наполненной пластиком и выжившими из ума гомосексуальными меньшинствами, насаждаемые нам по телевидению? И жизнь в кредит, чтобы оплатить бесчисленные и бессмысленные покупки, замена модели телевизора, мебели и автомобиля не от того, что вышли из строя, а от того, что вышли из моды? Раньше, во времена нашего детства, благами цивилизации оставалась медицина, спасавшая от эпидемий и ранений. Теперь, при неприличном изобилии лекарств и успехах пластической и прочей хирургии, 99% подростков хронические больные, и хорошо, если не наркоманы.

Когда произошёл перелом в сознании человечества от улучшения своей жизни к добыванию денег любыми средствами? Увы, ещё Карл Маркс писал, что нет такого преступления, на которое не решится капиталист за прибыль в 1000%. Значит, уже в девятнадцатом веке надлом человеческой морали был настолько заметен, по крайней мере, на Западе. Что делать нам в веке восемнадцатом, как изменить исторический путь хотя бы одной страны - России, чтобы она не поддалась всеобщему гипнозу добывания денег ради денег? Может, обратиться к восточной культуре, буддизму и конфуцианству, неторопливой созерцательности и жизни во имя чести, а не богатства. Однако, так смогут жить лишь обеспеченные люди, невозможно сохранить честь и порядочность, когда твои дети голодают. Тут я не впадал в идеализм, он хорош для тех, кто не знает нужды, а бедные люди, как правило, циничные практики.