Урсула Ле Гуин - Город иллюзий Страница 18

Внезапно его охватила тревога, и он стал махать рукой, чтобы отпугнуть животное. Поняв, что эти усилия напрасны, он попытался изменить курс, но было уже поздно. За миг до того, как птица ударила его, он увидел ее лишенную характерных черт голову и был ослеплен блеском чего-то металлического. Затем толчок, скрежет и вызывающее тошноту падение вниз. Фальку казалось, что этому падению не будет конца.

4

— Старуха Кесснекати говорит, что должен пойти снег, — раздался голос его подруги. — Мы должны быть готовы, чтобы не упустить такую возможность. Нам просто необходимо сейчас бежать…

Фальк ничего не ответил и продолжал сидеть, прислушиваясь к шуму стойбища — голоса, говорившие на чужом языке, приглушенные расстоянием, сухой звук скребка о шкуру, крик ребенка, потрескивание огня в шатре.

— Херрассали!

Кто-то снаружи позвал его, он быстро встал, но через мгновение замер.

Подруга схватила его руку и повела туда, его звали — к общему костру в центре круга, образованного шатрами, где праздновали удачную охоту и жарили целого быка. В его руку сунули кусок мяса. Он сел на землю и стал есть. Сок и растаявший жир бежали по его челюстям и подбородку, но он не обращал на такие мелочи никакого внимания. Делать это означало уронить достоинство охотника Общины Схурра племени Баснасска. Несмотря на то, что он был здесь чужаком, слепым пленником, он был охотником и довольно быстро понял, как необходимо себя вести.

Чем больше было запретов в каком-нибудь обществе, тем больше оно состояло из конформистов. Люди, среди которых он оказался, шли узким, извилистым и ограниченным путем по широкому пространству прерии. И пока он находился среди них, он тоже должен слепо следовать всем изгибам их пути. Еда племени Баснасска состояла из свежего полуваренного мяса, сырого лука и крови. Дикие погонщики дикого скота, люди этого племени, подобно волкам, отбраковывали слабых, ленивых и непригодных из огромных стад, это было нескончаемое пиршество, жизнь без отдыха. Они охотились с помощью ручных лазеров и обороняли свою территорию от чужаков с помощью птиц-бомб, одна из которых и повредила слайдер Фалька. Это были узкие снаряды, запрограммированные на цель, принцип действия которых основывался на использовании ядерной энергии. Люди племени Баснасска не производили и не ремонтировали сами свое оружие. Они и пользовались-то им только после обряда очищения и длительных заклинаний.

Откуда они его добывали, Фальк пока еще не определил, хотя слышал случайные упоминания о ежегодных паломничествах, которые могли быть связаны с появлением у племени оружия.

Люди племени не знали земледелия и не держали домашних животных. Они были неграмотны и знакомы с историей человечества только по мифам и легендам о героях. Они уверяли Фалька, что он не вышел из Леса, так как в Лесу живут только огромные былинные змеи. Они практиковали монотеистическую религию, среди обрядов которой были увечья, кастрации и человеческие жертвоприношения.

Только благодаря одному из суеверий их сложной религии они решили оставить Фалька в живых и принять его в племя.

Обычно таким пленникам вырезали желудок и печень, чтобы дать работу жрецам, а тело оставляли женщинам, чтобы они разрезали труп на куски, как им только заблагорассудится. Однако, поскольку при нем был лазер, его статус оказался выше статуса раба. За неделю до его падения в общине Мзурра умер один старик. Поскольку в племени не оказалось безымянного младенца, которому можно было бы дать его имя, им нарекли пленника, который хоть и был слеп, изуродован и только временами приходил в сознание, все же оставался лучше, чем ничего.

Пока старый Херрассали сохранял свое имя, его призрак, носитель зла, как и все призраки, будет возвращаться к племени и беспокоить живущих. Поэтому имя было отобрано у призрака и передано Фальку, а заодно был произведен над ним и обряд посвящения в охотники. Церемония эта включала в себя бичевание, вызывание рвоты, танцы, изложение снов, татуирование, двухголосное пение, совокупление всех мужчин по очереди с одной женщиной, пиршество, и, наконец, длящиеся всю ночь заклинания, чтобы Бог хранил нового Херрассали от всяческих бед. После этого его оставили на лошадиной шкуре в шатре из бычьих шкур в состоянии бреда, не оказывая никакой помощи — он должен был или умереть, или выздороветь. Призрак же прежнего Херрассали в это время, безымянный и обессиленный, уходил в степь, гонимый ветром.

Женщина, которая, когда он впервые пришел в сознание, была занята перевязкой его глаз и уходом за ранами, старалась как можно реже подходить к нему. Он всего лишь несколько раз мельком видел ее, приподняв в уединении шатра повязку, которую она ловко наложила на его глаза, как только его приволокли в племя. Увидели бы эти Баснасски его желтые глаза — тут же отрезали бы у него язык, чтобы он не мог назвать своего имени, а затем сожгли бы живьем. Она рассказала ему об этом, так же как и о многом другом, что полагалось знать, живя в племени. Зато о себе она почти ничего не рассказывала.

По-видимому, она была в племени ненамного дольше, чем он.

Он уловил то, что она заблудилась в прериях и решила, что лучше присоединиться к племени, чем умереть с голоду.

Баснасски с удовольствием принимают в племя рабынь для использования мужчинами племени, и поэтому ее милостиво оставили в живых. К тому же она оказалась искусной во врачевании, но это уже было выяснено потом.

У нее были рыжеватые волосы и очень нежный голос. Звали ее Эстрел. Больше ему ничего не было известно о ней, она же сама у него ничего не спрашивала, даже его имени.

При зрелом размышлении он понял, что легко отделался. Топливо, на котором работал его слайдер, полученное при ядерном распаде одного из элементов, не имело тенденции ни гореть, ни взрываться. В конечном итоге, у аппарата были повреждены только органы управления, и ему, Фальку, здорово досталось. Голова и грудь были сильно изранены, но Эстрел постаралась выходить его. К тому же, у нее было еще и немного медикаментов. Заражения не последовало, и он быстро выздоравливал. Уже через несколько дней после его кровавого крещения он начал планировать побег.

Но дни шли за днями, а возможность все не представлялась. Жизнь была жестоко регламентирована у этих осторожных, ревнивых людей. Все их поступки определялись различными обрядами, обычаями и табу. Хотя у каждого охотника был свой лазер, женщин держали всех вместе, и все, что делал мужчина, делали и все остальные. Это была не столько община, сколько стадо — все были взаимосвязанными членами единого целого. В таких условиях любая попытка добиться независимости или уединения сразу же вызывала подозрения. Фальку и Эстрел приходилось хвататься за любую возможность поговорить хоть минуту. Она не знала диалекта Леса, но они могли говорить на Галакте, который людям племени Баснасска был знаком только в виде ломаного жаргона.