Эдгар Берроуз - Тувия, дева Марса Страница 18

– А Комал – человек? – спросил Карторис.

– Это все, говорю я тебе, – ответил Иав. – Я не знаю, как объяснить словами, чтобы ты понял, что это НАЧАЛО и КОНЕЦ. Вся жизнь исходит от Комала, так как вещество, питающее мозг и способность представлять, исходит от Комала. Если Комал перестанет есть, вся жизнь на Барсуме остановится. Он не может умереть, но может перестать есть, то есть перестанет превращать вещество в воображаемое.

– И он питается мужчинами и женщинами твоей страны? – воскликнул Карторис.

– Женщинами? – переспросил Иав. – В Лотаре нет женщин. Последняя из женщин Лотара умерла много веков назад в том жестоком и ужасном путешествии по грязным долинам, окаймляющим полувысохшие моря, когда зеленые орды прогнали нас через всю землю в это наше последнее убежище – нашу неприступную крепость Лотар. Менее двадцати тысяч мужчин из бесчисленных миллионов людей нашей расы достигли Лотара живыми. Среди нас не было женщин и детей. Все они погибли в пути. Раса вымирала, когда нам открылась Великая Правда, что разум – это все. Многие умерли, прежде чем мы усовершенствовали нашу власть над разумом, но в конце концов мы бросили вызов смерти, когда поняли, что смерть – это состояние разума. Затем пришло время создания разумных людей, или просто материализация воображаемого. Мы впервые это применили, когда воины Торказа заметили наше отступление, и, к счастью для нас им потребовались века поисков, прежде чем они нашли единственный крошечный вход в долину Лотара. В этот день мы бросили на них наших первых стрелков. В наши намерения входило только напугать их огромным количеством стрелков, которых мы могли выставить на городских стенах. Лотар ощетинился луками и стрелами нашего нереального воинства. Но воины Торказа не испугались. Они ниже животных – они не знают страха. Они бросились на наши укрепления и, стоя плечом к плечу, образовали из людей лестницу и захватили стену. Ни одна стрела не была выпущена нашими стрелками – мы только заставляли бегать их вдоль стены, выкрикивая насмешки и угрозы врагу. Вскоре я придумал и испытал одну великую вещь. Я сконцентрировал весь свой могучий разум на стрелках, созданных моим собственным воображением, – каждый из нас производит и руководит таким количеством воинов, какое способны создать его ум и фантазия. Для первого раза я заставил приложить их стрелы к лукам и целиться в сердца зеленых людей. Я делал так, чтобы это видели зеленые люди. Затем сделал так, чтобы они увидели летящие стрелы, и заставил их думать, что наконечники проникли в их сердца. Это было то, что надо. Сотнями посыпались они с наших стен, и когда мои товарищи увидели, что сделал я, они быстро последовали моему примеру, так что скоро орды Торказа отступили в пределы, не доступные для наших стрел. Мы могли убивать их с самого дальнего расстояния, но одно правило ведения войны соблюдали мы с самого начала – правило реализма. Мы не делали ничего или, точнее, не заставляли ничего делать стрелков вне поля зрения наших врагов, что было бы им непонятно. Иначе наша правда была бы разгадана, а это было бы концом для нас. Но когда воины Торказа отступили на расстояние полета стрелы, они повернули против нас свои страшные ружья и, ведя непрерывный огонь, сделали наше пребывание на стенах города невозможным. Тогда я и додумался до возможности бросить наших стрелков через ворота на врага. Сегодня ты видел, как хорошо это получилось. Уже в течение многих веков зеленые воины время от времени совершают на нас набеги, но с одинаковым успехом.

– И все это благодаря твоему уму, Иав? – спросил Карторис. – Я думаю, что ты должен принадлежать к высшему свету среди своих людей.

– Я главный помощник Тарно, – гордо сказал Иав.

– Но почему же ты таким странным образом приближаешься к его трону?

– Тарно требует этого. Он завидует мне и ожидает малейшего повода, чтобы отдать меня Комалу. Он боится, что я однажды захвачу у него власть.

Карторис внезапно вскочил из-за стола.

– Иав, – воскликнул он. – Ну и скотина же я! Ем досыта, а принцесса Птарса, наверное, остается голодной. Давай вернемся и найдем возможность доставить ей пищу.

Иав покачал головой.

– Тарно не допустит этого, – сказал он. – Он, без сомнения, попытается сделать ее нереальной.

– Но я должен идти к ней, – настаивал Карторис. – Ты сказал, что в Лотаре нет женщин. Тогда она, должно быть находится среди мужчин, а если это так, я собираюсь быть рядом с ней, где смогу при необходимости защитить ее.

– Тарно это сделает сам, – настаивал Иав. – Он отослал тебя, и ты не можешь вернуться, пока он этого не захочет.

– Тогда я пойду, не дожидаясь его приглашения.

– Не забывай о стрелках, – предостерег его Иав.

– Нет, не забываю, – ответил Карторис, но не сказал Иаву, что он помнит еще кое-что, о чем тот умолчал, и это давало ему надежду.

Карторис поднялся, чтобы идти. Иав встал перед ним, преграждая путь.

– Ты успел понравиться мне, красный человек, – сказал он. – Но не забывай, что Тарно все еще мой джеддак, а он приказал, чтобы ты оставался здесь.

Карторис собирался ответить, когда до них донесся слабый женский крик о помощи.

Одним движением руки принц Гелиума отбросил жителя Лотара в сторону и с обнаженным мечом выскочил в коридор.

8. Зал смерти

Когда Тувия из Птарса увидела, что Карторис уходит, оставляя ее одну с Тарно, ее охватил ужас. Дух таинственности наполнял величественный зал. Его обстановка говорила о богатстве и культуре и наводила на мысль, что им часто пользовались как местом для королевских торжеств, и в такие дни он был заполнен до отказа.

А сейчас ни в прихожей, ни в коридоре не было и признака других существ, кроме ее самой и полулежащего джеддака Тарно, наблюдавшего за ней из-под прикрытых век со своего великолепного ложа.

Некоторое время после ухода Иава и Карториса человек внимательно ее разглядывал. Затем он заговорил:

– Подойди ближе, – сказал он, а когда она подошла, продолжал: – Чье ты создание? Кто посмел материализовать свое представление о женщине? Это противно обычаям и королевским указам Лотара. Скажи, женщина, чей мозг создал тебя? Иава? Нет, не отрицай этого. Я знаю, что это сделал не кто иной, как этот завистливый реалист. Он стремится соблазнить меня. Он надеется увидеть, как я паду перед обаянием твоих чар, и тогда он, твой хозяин, будет распоряжаться моей судьбой – моим концом. Я все это представляю. Я все это представляю!

Краска негодования и гнева прилила к лицу Тувии. Ее подбородок был поднят, прекрасно очерченные губы надменно изогнулись.

– Я не знаю, что вы болтаете! – закричала она. – Я Тувия, принцесса Птарса. Я не плод чьего-то воображения. Никогда до сегодняшнего дня я не видела того, кого вы называете Иавом, не видела вашего нелепого города, о котором величайшие нации Барсума никогда и не слышали. Мои чары предназначены не для тебя или таких, как ты. Они не продаются и не обмениваются, даже ценой этого трона. А что касается того, чтобы употребить их для победы над твоей поверхностной властью… – Она закончила предложение, пожимая своими великолепными плечами и презрительно смеясь.