Сергей Садов - Кристалл Альвандера Страница 18

– Ну как хотите, – обиженно пробурчал Мишка. – Я только не понимаю, как вам может быть неинтересна история…

– Интересна, – хором вскричали мы.

– Но не сейчас, – добавил я. Мишка прекрасный рассказчик, но сейчас лучше обойтись без лекций.

– Тогда давайте страшилки, – Мишка откинулся на траву, заложив руки за голову. – Кто начнет? Только вот светло очень.

– Это мы вмиг. – Алла встала, раскинув руки в стороны. Вокруг нее образовалась полусфера, сотканная словно из тумана. Полусфера начала расти, захватывая всю нашу небольшую полянку. Сама полусфера была не совсем плотной, и немного света пробивалось сквозь нее, образовывая зловещие тени. Кусты стали похожи на неизвестных чудовищ.

– Бррр, – поежился кто-то. – Сюда бы еще замок старинный с привидениями.

Я хмыкнул. И тут вдруг заметил, что среди нас нет Веры-Вероники. Я огляделся, пытаясь отыскать ее, но бесполезно. Хм… она же больше всех любит слушать Мишкины лекции. А тут вдруг не поддержала его. Куда она могла пропасть?

Не особо прислушиваясь к истории, которую начала рассказывать Феола, я закрыл глаза, отыскивая чувства каждого из нас. Вот Феола. Ее аура ярко пылала, но в ней преобладал лимонный цвет. Явно готовит шутку и теперь вся в предвкушении. Остальные внимают. Я раскинул сеть поиска пошире.

– Гм! – В сознании возникло чувство легкой грусти, перемешанной с задумчивостью, – совершенно неподходящие чувства для сегодняшнего праздника. И человек явно закрывается, чтобы никого не потревожить и никому не помешать. Очень интересно. Такое состояние совершенно не свойственно вечно живой и веселой Вере.

Я осторожно отполз, чтобы никого не задеть. На меня зашикали.

– Я ненадолго отойду, – виновато улыбнулся я.

Наконец мне удалось выбраться за пределы сферы и оглядеться. Определив направление, я зашагал в лес. Я уже почти знал, куда надо идти. Через несколько мгновений, уйдя с освещенной поляны, я погрузился в полумрак. Пришлось потратить пару секунд на перенастройку зрения. Еще раз прислушавшись к окружающему фону, я уже уверенно пустился по лесу, уворачиваясь от веток и переступая через корни.

Моя догадка оказалась верной. Выбрал я, конечно, не самый легкий маршрут. К этому обрыву у реки вела вполне нормальная тропинка. Я же рванул напрямик через лес. На краю обрыва, освещенная полной луной, сидела маленькая фигурка, обхватив руками коленки. Я осторожно подошел и сел рядом.

– Ой, Альвандер, – Вера-Вероника смущенно улыбнулась мне. – Вот пришла на реку. Я люблю тут сидеть по вечерам.

– Почему тебе так грустно? – послал я ей мыслеобраз. Можно, конечно, и заговорить, но я решил перейти на мыслеречь. Здесь одной короткой фразой можно выразить столько всего, чего не скажешь никакими словами. Вот и сейчас в моем вопросе содержалось море оттенков разных чувств. Недоумение, вызванное ее уходом, жалость к ней, желание чем-то помочь, подбодрить, сочувствие и много-много всего разного. Чтобы описать некоторые оттенки, даже слов не придумали.

Вера-Вероника всхлипнула и вдруг прижалась ко мне. Я обнял ее за плечо, притянув к себе.

– Я… я не знаю… Я просто смотрела на вас с Феолой сегодня… Дерри, ты знаешь, я бы хотела иметь сестренку или братика. Маленького. Я бы о нем заботилась. Одной очень-очень плохо. А ведь я из последнего поколения этого цикла… Самый младший человек во всей Солнечной…

Что я мог на это сказать? Как объяснить десятилетнему ребенку, что трехсотлетние циклы – это жизненная необходимость? Что иначе, при нашей продолжительности жизни, возможностей четырех планет со всеми космическими городами и станциями не хватило бы для нормальной жизни людей.

– Иначе нельзя, – беспомощно проговорил я.

Вера посмотрела на меня грустным и все понимающим взглядом.

– Дерри, я ведь не маленькая. Я знаю, что четыре планеты – это очень мало. Но я все равно завидую вам с Феолой. У тебя есть сестра. А у нее ты. Почему мне не повезло?

– Ты всерьез считаешь, что иметь сестру или брата – это замечательно?

– А ты думаешь, что это не так?

Я вспомнил свои многочисленные сражения с Феолой за лучшее место за столом, за игрушки, за… да за многое мы с ней сражались. Но представил на секунду, что ее нет, и сердце сжала такая тоска, что завыть захотелось.

– Вот видишь, – грустно констатировала она, отворачиваясь от меня. А я не мог ни подобрать слов, ни сформировать подходящий мыслеобраз, чтобы ее утешить.

Вера доверчиво положила мне голову на плечо и посмотрела на небо:

– Дерри, как ты думаешь, а какие они, звезды?

– Звезды? Но ты же, наверное, видела голографические снимки эпохи Империи…

– Я видела… А так, вживую? Как они выглядят? Я вот подумала, может, когда-то давным-давно, когда еще люди не летали к звездам, на этом самом месте сидела какая-нибудь девочка. Может, ее даже звали так же, как меня. А внизу так же текла река. Так же шумел лес.

Я попробовал представить эту картину, и она мне очень даже понравилась.

– А по темному ночному небу плыли облака, изредка загораживая свет далеких звезд, отчего казалось, будто они подмигивают ей, – подхватил я эстафету. – И вот с неба сорвалась звезда и покатилась по небосклону. Падающая звезда – символ надежды.

Мы замолчали. Каждый из нас представлял эту картину. Каждый словно переживал те давние времена.

– Я бы хотела увидеть звезды, – тихо проговорила Вера. – Не на древних фотографиях, а вживую. Как ты думаешь, мы когда-нибудь снова увидим их?

Я закашлялся.

– Знаешь, – медленно и осторожно заговорил я, – очень многие люди ломают головы над тем, чтобы снова подарить человечеству когда-то отнятые у них звезды.

– Надо только победить злое чудовище, – с улыбкой подхватила Вера, – которое прилетело из глубин космоса и проглотило Солнце и четыре планеты. Мне эту сказку мама рассказывала, когда я была совсем маленькой. Но чудовища нет. А есть Барьер. Барьер, который скрывает от нас звезды. Знаешь, о чем я подумала? Если Барьер исчезнет, тогда, может быть, Совет отменит правило трехсот лет? Ведь у нас будет вся галактика! И тогда у меня, может, появится младший братик или младшая сестренка.

До сих пор я не задумывался, каково это, быть самым младшим ребенком во всей Солнечной. Шесть лет каждые триста. Для эльфов, в связи с меньшей продолжительностью жизни по сравнению с людьми, правило определяло шесть лет каждые сто пятьдесят. Именно в этот период разрешено заводить детей. Не более одного в семье. Исключение делается только для близнецов. Так что сейчас самому старшему ребенку на планете шестнадцать лет. Младшему – десять. Мы с Феолой в середине – недавно нам исполнилось четырнадцать.