М Емцев - Море Дирака Страница 18

Все же понадобилось около трех лет, прежде чем эсэсовцы наловчились печатать почти неотличимые от подлинников банкноты достоинством в пять, десять, двадцать и пятьдесят фунтов стерлингов. Лишь после этого они смогли приступить к изготовлению пятисот- и тысячефунтовых купюр.

Над этим в поте лица трудился целый научно-исследовательский институт. Прежде всего требовалось подобрать бумагу, которая точно соответствовала бы оригиналу по фактуре. Клише и печать не должны были отличаться от него ни рисунком, ни цветом. Ничтожный штрих, малейшая разница в оттенках могли загубить всю операцию. Наконец, нацистам нужно было, чтобы номера серий хотя и заранее рассчитанные, максимально соответствовали подлинным. Приходилось учитывать все: подписи ответственных лиц казначейства и даты выпуска денег. Фальшивые деньги необходимо было немедленно сбывать или обменивать на настоящие. Для этого требовалась широко разветвленная и тщательно законспирированная шпионская сеть, охватывающая почти все государства мира. Все здесь было поставлено на широкую ногу. Ведь производство фальшивых денег было очень важным звеном в преступной цепи тотальной войны.

К лету 1943 года ведомство Крюгера уже ежемесячно выдавало пачки с сотнями тысяч поддельных фунтов стерлингов. В этом и заключалась секретная "операция Бернхард", названная так по имени Крюгера.

Фабрика штурмбаннфюрера-уголовника находилась в концентрационном лагере Заксенхаузен. Два огромных барака - N_18 и N_19 - оборудовали самыми новейшими машинами. Бараки окружили несколькими ярусами колючей проволоки, которая постоянно находилась под током. Вооруженной до зубов охране было приказано стрелять во всякого, кто только приблизится к проволоке. Даже заместитель коменданта концлагеря не знал, что творится в бараках N_18 и N_19.

А в бараках день и ночь трудились сто тридцать хефтлинков. Они проделывали все операции по изготовлению денег: от производства бумаги до печатания. Специальные бригады занимались только тем, что загрязняли новенькие кредитки, придавая им вид денег, побывавших в обращении. В больших вращающихся барабанах перемешивались банкноты разных серий, после чего их заклеивали в пачки. Теперь они ничем не отличались от тех, которые хранились в сейфах, английских банков.

Как только кто-нибудь из заключенных заболевал, его немедленно отправляли в отдельную газовую камеру. Бараки N_18 и N_19 мог покинуть только пепел тех, кто печатал фальшивые деньги.

Меня доставили в барак N_19. С моноклем в глазу, при свете яркой настольной лампы я должен был сличать только что отпечатанные образцы с оригиналами.

- Как только твое зрение ослабеет - отправишься в крематорий, предупредил меня начальник барака - эсэсовец. - Но не вздумай беречь глаза. Упустишь темп - в крематорий. Вообще все вы рано или поздно попадете в крематорий. Но ты можешь несколько отсрочить этот неприятный момент. Понял?

- Так точно, господин обершарфюрер! Крематорий рано или поздно ожидает всех. Люди смертны.

- Пофилософствуй еще - и попадешь туда вне очереди.

Я был единственным из заключенных барака N_19, который не попал в крематорий. Искренне надеюсь, что я пережил и обершарфюрера.

Однажды в наш блок приехал колоссального роста гауптштурмфюрер. Через несколько минут меня вызвали в комнату начальника барака. Там был только один гауптштурмфюрер. Он вежливо поздоровался со мной и пригласил сесть.

- Вам знаком этот документ? - спросил он, протягивая мне удостоверение, отобранное у меня при аресте.

- Так точно, господин гауптштурмфюрер!

- На допросе вы дали показания, что сами изготовили это?

- Так точно, господин...

Он оборвал меня досадливым жестом:

- Отбросим ненужные формальности. Нам, интеллигентным людям, они только мешают... Ведь вы же журналист, господин Карстнер?

- Бывший журналист, господин гауптштурмфюрер.

- Это не имеет значения. Я читал ваши блестящие статьи, и они доставили мне истинное наслаждение, невзирая на то, что я, естественно, не разделял ваших взглядов. Поверьте, что я охотно помогу вам вновь занять достойное место... Но помогите мне сначала, камрад, я обращаюсь к вам, как к офицеру запаса рейхсвера, - помогите мне разрешить один вопрос. Дело вот в чем, он достал несколько чистых бланков и протянул их мне. - Взгляните на эти бланки. Не правда ли, они очень похожи друг на друга?

Бланки действительно были очень похожи.

- Чему же удивляться, господин гауптштурмфюрер, - бланки отпечатаны на одинаковой бумаге, с одного клише.

- Присмотритесь внимательней. Вооружитесь атрибутами вашей новой профессии и присмотритесь внимательней. - Он протянул мне монокль. - Не кажется ли вам странным, что вот эта царапина, оставленная, очевидно, ногтем, повторяется на всех восьми экземплярах? Это отнюдь не общий типографский дефект. Обратите внимание также на это сальное пятнышко - вы найдете его в левом углу на любом бланке. В лупу также отлично видна и эта крохотная складка... В чем тут дело, господин Карстнер?

- Я не разбираюсь в этих делах, господин гауптштурмфюрер.

- Ваша скромность похвальна, дорогой Карстнер, но не совсем уместна. Вы же показали себя прекрасным контролером печатаемой здесь... продукции. О вас отзываются очень хорошо. Но если вы так уж принижаете себя из ложной скромности, очевидно полагая, что это не ваша область, то уж такие образцы, несомненно, относятся к вашей компетенции. - Он достал из бумажника и протянул мне несколько пятифунтовых банкнотов, точь-в-точь похожих на те, что я получил от человека с седыми висками. Серия и номер на них были такими же (я почему-то запомнил: ОР N_183765).

- Что вы скажете об этом, Карстнер?

- Отлично сделанные копии, господин гауптштурмфюрер. Это единственное, что я могу сказать!

- Единственное? Право, Карстнер, вы щепетильны, как девушка! Неужели вы опасаетесь каких-то враждебных мер с нашей стороны только за то, что участвовали в нелегальном производстве этих пятифунтовок? Стыдитесь, Карстнер. Вы же видели наш размах. Наоборот, мы рады будем заполучить такого отличного специалиста.

- Вы ошибаетесь, господин гауптштурмфюрер. Я не участвую в изготовлении купюр. Я только сижу на контроле. Да мы и не печатаем пятифунтовые. Девятнадцатый барак выпускает банкноты минимальным достоинством в сто фунтов.

- Вы или не поняли меня, Карстнер, или по-прежнему не верите в мое доброе к вам расположение. Я призываю вас к сотрудничеству... Вам нечего бояться меня! Тем более, я о вас уже все знаю. Дело идет о тех пятифунтовых банкнотах, которые были найдены в вашем бумажнике. Вы, кажется, забыли его в вокзальной биерштубе?..

Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.