Геннадий Прашкевич - Демон Сократа Страница 18

– Ладно, я помешал. Ладно, я сорвал вам эксперимент, – до меня еще не все дошло. – Но что помешало Андрею Михайловичу?

– Этого мы не знаем. Это нас и тревожит. Возможно, вопрос Козмина был сформулирован некорректно. Это тоже вызывает возмущения. Со временем мы разберемся в этом. Сейчас для нас главное – вернуть Козмина, расставить по местам заблудшие человеческие души.

– Ты думаешь, настоящий Козмин сейчас впрямь находится в чукотском стойбище где-нибудь в семнадцатом веке?

– Не знаю… – Юренев хмуро отвернулся, он смотрел теперь прямо в окно на коротко стриженного крепыша, застывшего под березой. – Не могу утверждать… Я не большой поклонник загадок. Я всю жизнь вожусь с загадками, но я вовсе не поклонник загадок. Мы надеемся на тебя, возможно, ты сумеешь разбудить спящую память чукчи Йэкунина. Он реагирует на тебя, я надеялся на это. Он реагирует, правда, и на Ию, даже имя ей дал – Туйкытуй, сказочная рыба, красивая рыба, но на тебя он реагирует иначе… В этом что-то есть, здесь следует копнуть поглубже… Меня, например, Йэкунин не терпит. Не знаю почему, но не терпит. Это тоже реакция, но Чалпанов утверждает – случайная. Как и реакция на Ию. Только на тебя у Йэкунина промелькнуло что-то вроде вспоминающей реакции.

Провидцы!

Меня раздирали самые противоречивые чувства.

Встать и уйти?

Но Козмин!

Почему Козмин должен томиться где-то за стеной времени в тесной вонючей яранге? Я спросил:

– Она разумна, эта ваша НУС?

– Скорее всесильна, – уклончиво ответил Юренев. – Он даже моргнул изумленно, будто такое объяснение удивило его самого. – При определенном подходе НУС может дать человеку все.

– Что значит все?

Юренев лишь усмехнулся. Похоже, он и так сказал уже больше, чем имел право говорить.

– А отнять?.. – спросил я. – При определенном подходе она и отнять может все?..

– Дать, отнять, – нахмурился Юренев. – Какая разница?

– Не знаю, как ты, а я ощущаю разницу.

– Ну, если ты настаиваешь… – Юренев помедлил. Было видно, ему не хочется говорить. – Если ты настаиваешь… Да, НУС может и отнять все… Но только у нас. У людей, включенных в систему.

Глава XII

«Когда нам не мешали…»

Гостиницу вдруг заполнили иностранцы.

Видимо, обязательные доклады на международном симпозиуме по информативным системам были прочитаны, по коридору и в холле прохаживались группы возбужденных людей. Дежурная по этажу строго присматривала, чтобы курили в специально отведенных для этого местах. Мне она кивала как старому доброму знакомому.

– Как там дед? – спросил я ее.

– Хорошо, – обрадовалась дежурная. – Ему два пальца всего-то и отхватили. Теперь обещают повысить пенсию.

Она с удовольствием варила и приносила мне кофе.

Всего-то два пальца… Зато пенсию обещают повысить… Ахама, хама, хама… НУС может дать все, но может и отобрать все…

Как это понимать?

И почему Козмин не захотел, чтобы я вошел в систему сознательно? Я нужен был ему лишь для чистоты эксперимента?

Ахама, хама, хама…

Быть в системе…

Это, наверное, что-то вроде импринтинга, усмехнулся я. Перед вылупившимся цыпленком вместо мамы-курицы протаскивают старую шапку. Для глупого цыпленка именно старая шапка и будет теперь всю жизнь мамой-курицей…

Шутка, конечно.

НУС не цыпленок.

«А раньше вы ее контролировали?» – вспомнил я. – «Да… Когда нам не мешали…»

Да нет, Юренев сказал больше. Юренев ясно дал понять, что это я сорвал им эксперимент.

Возможно…

Я усмехнулся: хорошее занятие – покупать штопор, который нельзя купить. Все при деле. Шоферы сходят с ума от скуки в лагере, им запрещено его покидать, а ты должен каждый день мотаться в Кош-Агач и вовсе необязательно возвращаться в лагерь в определенное время. Ведь рядом Ия.

Ия.

Она все знала! – эта мысль обожгла меня.

Она все знала, но ни взглядом, ни жестом не дала мне понять, кто я для них такой на самом деле. Может, и целовалась она со мной по заданию НУС или Козмина? Может, я для нее был всего лишь объектом эксперимента?

Алтайские загадки были теперь открыты.

Ясное солнце.

Ясная тишина.

Автомобильные фургоны, поставленные буквой Г.

Где-то неподалеку мальчишеский голос: «Тор! Тор, твою мать!».

Юренев высовывается из фургона:

– Хвощинский, гони его!

Я перехватываю неожиданного гостя за ручьем. Ему нельзя входить в расположение лагеря. Это совсем мальчонка, на ногах сапоги, на плечах расхристанная заплатанная телогрейка. Лошаденку свою он держит под уздцы, строжится: «Тор! Тор, твою мать!».

– Встретишь медведя, что сделаешь? – это любопытствует появившаяся у ручья Ия.

Она знает.

– Ну, побегу, однако.

– А если медведь не захочет, чтобы ты побежал? – Ну, все равно побегу.

И я знает.

Бабилон.

Я выкладывался перед медлительной алтайкой в лавке древностей: давай мы купим все, а возьмем только штопор! Давай мы сожжем лавочку и спишем все на стихийное бедствие. На какое? Да хоть на землетрясение, хоть на вулканическое извержение, а хочешь, на метеорит. Или выходи за меня замуж!

Алтайка медленно улыбалась.

Она не может продать штопор. У нее нет денег на сдачу.

А Ия знала.

С неловкостью, мучительной, как зубная боль, я вспоминал вечерние рассуждения о плазмоидах.

Аналоги НЛО… Изолированные вспышечные потоки солнечной плазмы… Некие космические экзотические формы с замкнутым и скрюченным магнитным полем, способные самостоятельно преодолевать чудовищные расстояния, разделяющие Солнце и Землю…

Как романтично!

Шелестел костер. Попискивал, возился в кустах веселый удод – полосатый, как матрос в тельняшке, хохлатый, как запорожец.

Вспышечные потоки… Замкнутые поля…

А вокруг степь, ночь в звездах. Холодные зарницы над Северо-Чуйским хребтом.

Вечность.

В фургонах мерцал синеватый свет – НУС работала. Она помогала Юреневу искать следы проявлений деятельности НУС.

Якобы.

А Ия знала.

Свет костра, поднебесная эйфория.

Плазмоид врывается в атмосферу Земли, как метеорит. Этакая магнитная бутылка, космический пузырь разрежения. Самая прочная часть плазмоида – носовая, говоря попросту, горлышко бутылки. Здесь магнитные силовые линии должны быть закручены так, чтобы обеспечить полное отражение зарядов плазмы. Вот деформация силовых линий там и начинается. Когда сжимание достигает критического уровня, магнитная бутыль схлопывается и происходит мгновенная рекомбинация водородной плазмы. Взрыв, затмевающий вспышкой солнце. Вот где, наверное, надо искать разгадку Тунгусского феномена. Не метеорит, а именно плазмоид.