Брайан Олдисс - Перед закатом Земли (Мир-оранжерея) Страница 18

Представляя собой по сути дела крылатое семя, птица-липучка никогда не складывала своих крыльев. Эти вечно распахнутые плоскости отличались малой подвижностью, однако их размах в несколько сотен метров, а кроме того покрывающие их миллионы чувствительных чешуек-рецепторов, превращали птицу-растение в мастера планирования и парения, позволяя ей тонко подмечать и использовать все малейшие изменения в направлении и силе теплых ветровых потоков, дующих в оранжерейном мире обычно с неизменной интенсивностью.

Усевшись на ветвях Вершин, птица-липучка выпускала из специальной сумки свой язык, целью которого становился поиск питательных веществ, в основной массе таящихся в срединных слоях Леса и в его Почве. В то время как язык занимался сбором пропитания, из кончиков крыльев птица-липучка высеивала семена.

Извиваясь среди бесчисленных ветвей Леса, язык птицы-липучки, снабженный многочисленными чувствительными рецепторами, старательно избегал всяких встречных опасностей, таящихся в этом сумеречном регионе. Умело и ловко он избежал встречи с ядовитыми лишайниками и хищными грибами. В конце концов язык достиг Почвы, жирной и тучной, полной перегноя и питательных веществ. Оказавшись на Почве, язык принялся старательно в нее внедряться. Потом начал поглощать пищу.

– Можно начинать! – прошептала Той. Чувствуя себя в роли полноценного лидера, ведущего за собой остальных, она испытывала невероятный подъем. – Всем молчать!

Она привязала свою веревку к ножу. Затем она завязала вокруг толстого белесого языка птицы-липучки прочный узел, после чего вонзила нож в ствол дерева, таким образом завершив приготовления. По прошествии некоторого времени язык под узлом распух от скопившейся там высосанной снизу из Почвы пищи, от чего узел стал еще более крепким. Птица-липучка, еще не осознающая этого, больше никуда не могла улететь, оказавшись в ловушке, устроенной для нее человеком.

– Ты хорошо все придумала! – восхищенно воскликнула Поли. Поли была ближайшей подругой Той и повторяла за ней все, что только подмечала.

– Быстрее, взбирайтесь на Вершины! – крикнула Той. – Мы должны убить птицу сейчас, пока она не может вырваться.

Все начали взбираться по близлежащему стволу, чтобы быстрее добраться до птицы-липучки – все, за исключением Грина. Вовсе не будучи упрямцем по природе, он знал гораздо более легкие пути для того чтобы взбираться вверх и опускаться вниз. Повторив то, чему он научился у старших своего племени, у Лили-Йо и мужчины Харриса, он свистнул углом рта, сложив по-особому губы.

– Давай, Грин! – позвал его Поас.

В ответ Грин отрицательно покачал головой. Видя это, Поас пожал плечами и принялся карабкаться по ветвям вслед за остальными.

По команде Грина, ловко лавируя среди листвы, вниз к нему спланировал глупыш. Его лопасти кружились, на кончике каждой спицы летательного зонтика висело причудливой формы семя.

Взобравшись на глупыша, Грин уселся на его стержне и просвистел инструкции. Повинуясь приказу, глупыш мягко поднял Грина вверх, так что он оказался на Вершинах примерно в одно время с остальными, бодрый и свежий, в то время как все другие задыхались от усталости.

– Тебе не следовало этого делать, – гневно обратилась к нему Той. – Ты подверг себя опасности.

– Но никто меня не съел, – весело отозвался Грин. Однако внезапный холодок пробежал по его спине, так как он знал, что Той была права. Взбираться по ветвям дерева было тяжело, но гораздо более безопасно, чем лететь по воздуху на глупыше. Подниматься по воздуху мимо ветвей и среди листвы, где скрывались злобные создания, которые в любое мгновение могли напасть и молниеносно утащить свою жертву в свое лиственное логово, было смертельно рискованно, хотя и требовало меньше труда. Как бы там ни было, сию минуту он находился в безопасности. И скоро он докажет остальным, на что способен, и продемонстрирует свой ум.

Цилиндрический белесый язык птицы-липучки продолжал пульсировать неподалеку от них. Сама птица сидела на ветвях прямо у них над головами, вовсю тараща свои огромные бессмысленные глаза и высматривая подбирающихся врагов. У птицы-липучки не было головы. Между широко раскинутыми в стороны крыльями висел тяжелый мешок ее тела, с множественными початочными выростами глаз в передней части и наростами семенных початков на животе; прямо между грубыми лапами имелся наибольший вырост, из которого свешивался язык-присоска. Разделив свои силы, Той вместе с остальными членами племени напали на огромную птицу-липучку одновременно с разных сторон.

– Убьем ее! – воинственно кричала Той. – Быстрее, бейте и колите ее ножами! Торопитесь, пока она не опомнилась!

Они попрыгали на спину птицы из засады на самых высоких ветвях, вскрикивая от восторга так пронзительно, что услышь это Лили-Йо, она наверняка бы задала им трепку.

Тело птицы-липучки напряглось, ее крылья затрепетали от страха. Восемь человек – все, за исключением Грина – спрыгнули на покрытую перьевой листвой спину птицы, глубоко вонзив в нее ножи, с тем чтобы как можно скорее поразить рудиментарную нервную систему существа. Оказалось, что среди лиственного оперения птицы-липучки кроется новая опасность. Разбуженная от своей дремы, из-под перьев птицы выбралась тигромуха и оказалась нос к носу с Поасом.

Представ перед врагом почти такого же, как он сам, размера, мальчик вскрикнул от ужаса и отпрянул. На Земле этих дней, сонно пробирающейся сквозь преддверие заката своего существования, выжило, пускай и в ужасно мутированном виде, только несколько семейств нерастительных живых существ, и тигромухи были среди них самыми опасными.

Вэгги бросился на помощь своему другу. Слишком поздно! Споткнувшись, Поас упал на спину: бросившись вперед, тигромуха навалилась на него. Ее защищенное круговыми хитиновыми дугами брюшко выгнулось, в воздухе блеснуло острейшее жало, мгновенно вонзившееся в беззащитный живот Поаса. Крепко схватив свою парализованную жертву лапами, громко жужжа крыльями, муха поднялась в воздух и устремилась прочь. В бессилии Вэгги метнул вслед мухе нож.

На обсуждение этой трагедии не было потрачено ни единого мгновения.

Как только растительный эквивалент боли достиг нервных центров птицы-липучки, она рванулась вверх, пытаясь взлететь. Все, что удерживало птицу, был тугой узел Той, да и тот в любой миг грозил развязаться.

Скорчившись за листвой неподалеку от птицы, Грин услышал крик Поаса и понял, что произошло что-то страшное. Он увидел, как мохнатое тело растительного крылатого начало биться, как заскрипели, вздымаясь в своих суставах, его крылья, бесполезно загребающие воздух. Сверху на него посыпались ветки и сучки, захрустели, ломаясь, толстые ветви, полетела листва. Сук, на котором сидел он, опасно закачался.