Дэвид Брин - Дело практики Страница 18

Ему было наплевать на странный взгляд, который бросил на него старик.

— Нас заставляют работать, уж можешь не сомневаться. Только мы ничего не делаем. Тут собралась всякая шушера — бродяги и тому подобное. Среди нас нету таких, кто знал бы, как что-нибудь делается.

Конечно, кое-кто из здешних парней поссорился со своей гильдией. А кто-то служил старому герцогу задолго до того, как папаша Кремера явился в наши края и все захватил. Думаю, некоторым из них что-нибудь известно про делание…

Денис потряс головой. Похоже, они с Тетом разговаривают на разных языках. Или, может быть, у него что-то не в порядке со слухом. Жутко болела голова, и он почти ничего не понимал.

— Мы сами выращиваем себе еду. Ну, не все, конечно, — продолжал старик. — Я забочусь о новичках гремми, вроде тебя. Но, главным образом, мы практикуем для барона. Отрабатываем свое содержание.

Вот опять… практикуем. Денис понял, что его стошнит, если он еще раз услышит что-нибудь подобное. Каждый раз, когда кто-нибудь произносил это слово, у него возникало неприятное ощущение, словно подсознание пыталось рассказать ему о тайне, которую сумело раскрыть. Но почему-то все его существо отчаянно отвергало новое знание.

Денис с трудом сел и спустил ноги с кровати.

— Эй-эй! Тебе еще нужно полежать пару часов. Ну-ка, ложись обратно!

Денис помотал головой.

— Нет! С меня довольно! — Он повернулся к старику, который смотрел на него с явным беспокойством. — Хватит, мое терпение лопнуло! Мне надоело быть паинькой на вашей идиотской планете, ты меня слышишь? Я желаю знать, что здесь происходит! И немедленно!

— Успокойся, — начал Тет, жалобно вскрикнув, когда Денис схватил его за рубашку и притянул к себе.

— Давай-ка, поговорим о главном, — прошипел Денис сквозь стиснутые зубы. — Вот, например, твоя рубашка. Где ты ее взял?

Тет в ужасе заморгал, словно попал в руки безумца.

— Она совсем новая. Я должен ее разносить. Это одна из моих работ.

Денис еще сильнее вцепился в рубашку.

— Новая? Да она напоминает половую тряпку! Скоро совсем рассыплется!

Старик вытаращил глаза, а потом кивнул.

— И что?

Денис заметил яркое пятно на поясе старика и тут же вытащил кусок тонкой, переливающейся всеми цветами радуги, ткани. На ощупь она напоминала шелк.

— Эй! Это мое!

Денис потряс находкой перед носом Тета.

— Вас одевают в лохмотья и разрешают иметь такие великолепные штуки?

— Точно! Нам позволяют держать при себе кое-что из личных вещей, чтобы они не испортились из-за того, что никто над ними не работает. У барона, конечно, служат мерзавцы, но не такие же!

— Может, скажешь, что этот кусочек ткани совсем не новый? — Платок выглядел так, словно его час назад купили в дорогом магазине.

— Нет, конечно! Он принадлежит нашей семье вот уже пять поколений! — гордо заявил Тет. — И мы постоянно им пользуемся! Все время! Я смотрю на него и по сто раз в день сморкаюсь!

Ничего не понимая, Денис с трудом поднялся на ноги и вышел на улицу, морщась от яркого солнечного света. Он миновал несколько групп работающих мужчин — все они были в тюремной одежде — и вскоре добрался до места, где забор соединялся со сверкающей стеной замка.

Левой рукой прикоснулся к грубой деревянной поверхности, почти не обработанной, лишь обмазанной глиной. А правой погладил стену замка — гладкую, твердую, как металл, и блестящую, точно полудрагоценный камень…

Кто-то подошел сзади. Оглянувшись, Денис увидел Тета в сопровождении двух других заключенных, которые с любопытством поглядывали на новичка.

— Когда была война? — тихо спросил Денис.

Они переглянулись. Высокий плотный человек сказал:

— О какой войне ты говоришь, Трем? У нас постоянно идет какая-нибудь война. Ты имеешь в виду, когда папаша барона вышвырнул отсюда старого герцога? Или заварушку, которую Кремер устроил недавно… с королем?

— Большая Война, идиоты! — заорал Денис не своим голосом. — Та, что уничтожила ваших предков! Та, из-за которой вы теперь живете, пользуясь тем, что осталось от праотцев… самосмазывающиеся дороги… вечные носовые платки!

Он прикоснулся рукой к голове, где пульсировала дикая боль, и на него накатила волна тошноты. Его собеседники принялись перешептываться.

Наконец смуглый коротышка с очень черной бородой пожал плечами и проговорил:

— Не знаю, о чем ты, приятель. Мы живем лучше своих родителей, можешь не сомневаться. А уж наших внуков ждет гораздо более приятная жизнь, чем выпала нам. Это называется прогресс. Слышал про такое? Ты к нам явился из мест, где поклоняются предкам?

Денис тихонько застонал и поплелся дальше в сопровождении свиты, которая постепенно разрасталась.

Он прошел мимо заключенных, копошившихся на огороде. Аккуратные ряды зеленых побегов казались совершенно нормальными. Однако инструменты были грубо сработанными и неудобными — такие он видел в доме Томоша Сигеля. Денис показал на вилы и мотыги.

— Новые инструменты, верно? — сердито спросил он у Тета. Старик пожал плечами.

— Так я и думал! Все новое здесь грубое и ничуть не лучше простого камня или дерева, в то время как богатеи владеют самым лучшим, что осталось от ваших предков…

— Эти инструменты предназначены для богатых, — перебил его коротышка.

Денис вырвал мотыгу из рук парня, работавшего неподалеку, и помахал перед носом коротышки.

— Это? Для богатых? В обществе, где царит жесткая иерархия? Грубые, варварские, бесполезные, бездарные инструменты…

Толстяк, у которого Денис отобрал мотыгу, возмущенно запротестовал:

— Знаешь, я изо всех сил стараюсь! Но я же совсем недавно начал! Она станет лучше! Правда, ребята?

Окружение Дениса согласно закивало.

Денис заморгал, окончательно запутавшись. Он же ни слова не сказал про парня, что работал мотыгой. Почему он так обиделся?

Вдруг Денис заметил группу людей в противоположном конце двора. Они были одеты в великолепные одежды, радующие глаз: ткани так и играли на солнце.

Молодые люди фехтовали, правда, вместо шпаг или мечей в их руках Денис увидел палки. Неподалеку прохаживалось несколько стражников, которые с интересом за ними наблюдали.

Денис никак не мог понять, что делают здесь, в тюрьме, аристократы и их охрана.

— Вот! — крикнул он, показывая на всю компанию. — Одежда на этих людях старая, правильно?

И хотя толпа теперь держалась не так дружелюбно, как в самом начале, заключенные согласно закивали.

— Значит, ее сделали ваши предки, я не ошибся? Бородатый коротышка пожал плечами.