Ларри Нивен - Сборник рассказов Страница 18

— Понимаю. Скажите мне одну вещь, всего лишь одну. Когда региональный президент с Нашего Достижения передал вам мое имя, упомянул ли он, что я обнаружил отсутствие луны у вашей планеты?

— Да, он упоминал об этом предмете. Вы приняли за свое молчание один миллион стар. Разумеется, у него есть запись этой сделки.

— Понятно. — Так вот почему они выбрали знаменитого писателя Беовульфа Шеффера. — Путешествие займет больше времени, чем я думал.

— Вам придется уплатить штраф за каждый лишний день сверх четырех месяцев. Две тысячи стар за день опоздания.

— В вашем голосе появился неприятный скрипучий оттенок. Прощайте.

Я двигался дальше. Каждый час я выходил в обычное пространство для десятиминутного перерыва на кофе. Я выныривал, чтобы поесть и выныривал, чтобы поспать. Двенадцать часов корабельных суток я проводил в полете, а двенадцать — пытаясь от полета оправиться. Это была битва на проигрыш.

К концу второго дня я знал, что не уложусь в четырехмесячные пределы. Я мог справиться за шесть месяцев, уплатив сто двадцать тысяч стар штрафа и оставшись почти при том, с чего начал. И поделом мне за то, что доверился кукольнику!

Звезды окружали меня со всех сторон, сияя сквозь пол и между приборными панелями. Под моими ногами призрачно-бледно светился Млечный Путь. Звезды уже стали гуще; по мере приближения к Ядру они будут все сгущаться, пока на одну из них я в конце концов не нарвусь.

Идея! И управиться вовремя это тоже поможет.

Бархатный голос откликнулся незамедлительно:

— Беовульф Шеффер?

— Здесь нет никого другого, душенька. Слушайте, я кое о чем подумал. Не могли бы вы…

— Беовульф Шеффер, какой-нибудь из ваших приборов плохо работает?

— Нет, все работает отлично, насколько может. Слушай…

— Тогда что вы можете сказать такого, что требовало бы моего внимания?

— Душенька, пора решать. Вы хотите отомстить или вы хотите вернуть свой корабль?

Недолгое молчание. Затем:

— Можете говорить.

— Я мог бы достигнуть Ядра намного быстрей, если перед этим выйду в один из промежутков между рукавами. Достаточно ли мы знаем о Галактике, чтобы определить, где кончается наш рукав?

— Я пошлю запрос в Институт Знаний, чтобы это выяснить.

— Хорошо.

Четыре часа спустя меня выхватил из подобного смерти сна звонок гиперфона. Это был не президент, а какая-то мелкая сошка. Я припомнил, как прошлым вечером, обманутый собственной немочью и этим влекущим голосом, называл кукольника «душенькой», и задумался, не причинил ли я этим ущерба кукольниковым чувствам. Он мог быть и самцом: пол кукольника — один из его маленьких секретов. Мелкая сошка сообщила мне азимут и расстояние до ближайшего промежутка в звездах.

Мне потребовались еще сутки, чтобы добраться туда. Когда звезды стали редеть, я едва мог в это поверить. Я выключил гипердвигатель, и оказалось, что это правда. Звезды отстояли друг от друга на десятки и сотни световых лет. Я видел участок Ядра, маячивший ярким ободком над тусклым сплющенным облаком звезд и всяческой пыли.

4

С этого момента дело пошло лучше. Я был в безопасности, поглядывая на указатель масс каждые минут десять. Я мог урвать коротенький отдых, поесть и провести изометрические наблюдения, одновременно следя за счетчиком. Восемь часов в сутки я спал, но в течение остальных шестнадцати двигался. Просвет в звездах протянулся к Ядру сужающейся кривой и я следовал ему.

Как исследовательская экспедиция, путешествие потерпело бы фиаско. Я ничего не видел и держался в изрядном удалении от всего, что стоило бы посмотреть. Звезды и пыль, ненормально рассеянные созвездия, сиявшие в темноте щели. Показания-невидимки, которые могли быть звездами — мои камеры ловили все это с чудесного безопасного расстояния, показывая крошечные светящиеся пятнышки. За три недели я продвинулся почти на семнадцать тысяч световых лет к Ядру.

Эти три недели кончились вместе с концом просвета. Передо мной было безынтересное месиво звезд на фоне непрозрачных облаков пыли. Оставалось пройти еще тринадцать тысяч световых лет, прежде чем я достигну центра галактики.

Я сделал несколько снимков и двинулся в путь.

Десятиминутные передышки, перерывы на еду, становящиеся все длиннее и длиннее из-за приносимого ими отдыха, периоды сна, после которых мои глаза оставались горящими и покрасневшими. Звезды были густы, а пыль еще гуще, так что указатель масс показывал синюю кляксу, прорезанную четкими синими линиями. Линии постепенно становились менее четкими. Я делал перерывы каждые полчаса…

Так прошло три дня.

Приближалось обеденное время четвертого дня. Я сидел, глядя на указатель масс, и примечал неровности в синей кляксе, показывающие перемены плотности в окружающей меня пыли. Внезапно оно совсем поблекло. Здорово! Ну, не чудесно ли будет, если у меня забастует указатель масс? Но четкие линии звезд были на месте, штук десять или двенадцать из них торчало во всех направлениях. Я вернулся к управлению. Часы прозвенели, указывая на время отдыха. Я счастливо вздохнул и вышел в обычное пространство.

Часы показывали, что обеда мне ждать еще полчаса. Я поразмыслил, не поесть ли мне тем не менее сейчас, но решил этого не делать. Только однообразный распорядок заставлял меня двигаться дальше. Я размышлял, на что похоже небо, машинально подняв взгляд, чтобы не смотреть на прозрачный пол. Гиперпространство такой величины трудно вынести даже тренированному взгляду. Я вспомнил, что уже не в гиперпространстве и посмотрел вниз.

Некоторое время я просто таращился. Потом, не отводя взгляд от пола, потянулся к гиперфону.

— Беовульф Шеффер?

— Нет, это Альберт Эйнштейн. Я проник на «Далекий прицел» при отправлении.

— Предоставление ложных сведений — грубое нарушение контракта. Почему вы вышли на связь?

— Я вижу Ядро.

— Это не причина для связи. Ваш контракт подразумевает, что вы должны увидеть Ядро.

— Черт подери, неужто вам дела нет? Вы не хотите знать, как оно выглядит?

— Если вы хотите описать его теперь же в качестве предосторожности на случай несчастья, я переключу вас на диктофон. Однако если ваша миссия не окажется вполне успешной, мы не сможем воспользоваться этой записью.

Я придумывал по-настоящему убийственный ответ, когда услыхал щелчок. Чудесно, мой наниматель подключил меня к диктофону. Я произнес одну короткую фразу и повесил трубку.

Ядро.

Заслоняющие видимость массы пыли и газа исчезли. Миллиард лет назад, должно быть, они были употреблены в топливо жадными, теснящими друг друга звездами. Ядро лежало передо мной, словно огромная, усыпанная драгоценными камнями сфера. Я ждал, что оно появится постепенно — как бы густая масса звезд, истончающаяся и переходящая в рукава. Но никакого плавного перехода не оказалось. Чистейший шар разноцветного сияния пяти или шести световых лет в поперечнике угнездился в самом центре галактики, четко ограниченный последними пылевыми облаками. Я находился в десяти тысячах четырехстах световых годах от центра.