Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности Страница 18

Айгур отрицательно покачал головой.

Бог внимательно поглядел в глаза юноши.

— Ты упрям, — сказал он. — С чего ты вдруг решил искать дорогу, которой не существует? Кто тебя надоумил?

— Никто. Я сам.

— Сам?.. Как тебя звать, человек?

— Айгур.

— А сколько тебе лет, Айгур?

— Двадцать пять.

— Хороший возраст, — с грустью в голосе произнёс седой Бог. По-видимому, сейчас он вспоминал те далекие времена, когда тоже был двадцатипятилетним парнем. — Ты уже крепок, полон сил и с надеждой глядишь в будущее. Ты абсолютно уверен, что оно прекрасно, что все твои чаяния обязательно сбудутся, и что впереди тебя ждет длинная счастливая жизнь. Ты не ведаешь и не думаешь, что она может сложиться не лучшим образом. Но ты не ошибаешься, по большому счету. Во всяком случае, в ней, в твоей жизни, будет достаточно радостных и приятных мгновений. Будут и печальные, но… — Он вдруг осёкся, прервав поток красноречия, и пристально посмотрел на горбуна. — Двадцать пять, говоришь?.. Из какой ты деревни, юноша?

Айгур назвал деревню и пояснил, где она расположена.

— Ты родился зимой? — зачем-то спросил Бог.

— Зимой, — кивнул Айгур. — Двадцать первого дня последнего месяца четыреста семьдесят шестого года от сотворения Мира.

— Вот как… — Седой Бог задумался, забормотал невнятно: — Тот самый день… Двадцать пять лет назад… Что это — совпадение? Случайность? Или — судьба?.. То-то я смотрю: минимальные искажения… Только горб, а в остальном… Видать, не успела Ледия завершить составление программы… Именно так… Всё это не случайно… Вот и пришло время перемен, настал час истины… Вечно обман длиться не может…

— Вы о чём? — недоуменно спросил Айгур.

Старик поднял глаза и строго сказал:

— Уже поздно. Давай спать.

Айгур расстелил у догорающего камина лохматую шкуру, которую Бог достал из-под лежанки.

Огонь в камине бросал блики на лицо Бога, и Айгур видел, что тот не спит, лежит с открытыми глазами, заложив руки за голову, и что-то бормочет, разговаривая с самим собой. О чём думал седой Бог? Что вспоминал? Почему старика так взволновало сообщение о возрасте Айгура. Наверное, с тем временем этого странного Бога что-то связывало… О какой истине и каком обмане говорил он? Странный Бог! Почему он не живет в Раю, как другие Боги, его соплеменники? Почему он прозябает в бедности, в этой лачуге? Почему один? Зачем терпит лишения, рискует быть съеденным мхом-убийцей с труднопроизносимым названием или засыпанным снежной лавиной? Размышляя так, Айгур не заметил, как уснул.

Глава V. Тайна богов

Проснувшись, Айгур увидел, что седой Бог лежит в той же позе.

«Уж не помер ли он, часом?» — подумал кузнец и приподнялся на локте.

Услышав лёгкий шорох, седой Бог резко повернул голову и посмотрел на горбуна. По набрякшим векам и углубившимся морщинам Айгур догадался, что старик этой ночью спал очень мало или не спал вовсе.

— Ты спишь, как младенец, — сказал Бог. — Завидую. А вот пёс твой всю ночь стонал и повизгивал. Наверное, снилось, как вы под лавину попали. Повезло вам, что я рядом оказался…

Бог, кряхтя, поднялся с ложа и подошёл к котлу с водой, стоящему у двери. Плеснув пригоршню холодной воды себе в лицо, обернулся и сказал:

— Пошли, прогуляемся перед завтраком.

Айгур так же быстро умылся и поспешил за Богом, накинув на плечи куртку. Гай, естественно, вызвался его сопровождать. Пёс почти не хромал, он выглядел весёлым и вполне довольным жизнью. И Айгур чувствовал себя великолепно; лечение Бога пошло им обоим на пользу.

Старик протянул Айгуру вторую пару снегоходов.

— Одень, так удобней, — посоветовал он.

Тропинка, по которой вчера прошёл старый Бог, вывела на широкую террасу, покрытую плотным снегом. Они подошли к самому её краю. Айгур посмотрел вниз, и у него защемило сердце — в утренней дымке расстилалась долина, покрытая зелёными и жёлтыми пятнами осенних лесов, сверкала серебром Йяка. Долина была рядом, казалось, руку протянуть — достанешь. Родная долина Айгура. Там ждала его Лиэна, там стоял его дом.

Гай бегал по краю обрыва и гулко отрывисто лаял.

— Тропа, по которой мы сюда пришли, на этой террасе не заканчивается, — сказал Бог, испытующе глядя на юношу, и махнул рукой на бурую скалу. — Вон там, огибая утес, она продолжается и пологим серпантином спускается в долину. Это легкий путь. Его не пересекают трещины и разломы. Шагов через триста область снегов заканчивается и начинается твердая каменистая почва. К концу этого дня ты можешь достигнуть подножья гор. И вернуться домой… Чтобы продолжать жить, как все… Пойдешь? Можешь идти прямо сейчас, а можешь сначала позавтракать…

Айгур долго не отвечал. Он стоял на краю обрыва и, глядя вдаль, думал. Наконец, он повернул голову к Богу и твёрдо сказал:

— Нет, это не мой путь. Он слишком лёгок. Я не знаю, какие трудности и опасности встретятся на моём пути, но я должен пройти его. До конца.

— Ты прав, мальчик, — согласился Бог. — Это не твой путь.

Тихо и лениво потрескивают дрова в камине. Бог молчит, глядя на огонь. Молчит и Айгур, ожидая, когда Бог заговорит. Айгур чувствует, что сегодня он узнает нечто особенное, то, что поможет ему найти правильную дорогу. Ведь сказал же Бог: «Ты прав, мальчик. Это не твой путь». Значит, есть другой путь. Значит, всё-таки, существует путь через кольцо гор! И он, Айгур, обязательно по нему пройдёт. Чего бы это ему не стоило.

— Мое имя — Гудзор, — наконец заговорил седой Бог медленно и задумчиво. — Я рожден Богом и жил в Раю достаточно долго. Но однажды, двадцать пять лет назад, произошло событие, в результате которого я был изгнан из Рая и оказался здесь — среди диких безлюдных скал, продуваемых ледяными ветрами. Не имея крыши над головой… Это жилище я построил сам. Долго строил. Каждое бревно доставлял сюда из предгорья, таща волоком, поднимая верёвками, сплетёнными собственноручно и пропущенными через систему блоков… Четверть века… Четверть века я живу отшельником, не встречаясь ни с людьми, ни с Богами. Двадцать пять тяжёлых лет я терплю всяческие лишения — физические и душевные. Я подвергаю свою плоть опасностям, а душу — одиночеству. Одиночество… Это самое страшное, что может быть избрано в качестве наказания… Ты отвержен, ты совершенно один. Твой единственный собеседник — это ты сам, а если кто-то приходит к тебе составить компанию, то лишь в твоих воспоминаниях и снах… — Гудзор тряхнул головой, отгоняя горькие мысли. — Тебе трудно это понять, парень. Ты жил среди людей…

Айгур горько усмехнулся, но промолчал.