Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве Страница 18

Возможно, Ласточка никогда по настоящему не любила Ивана? Кто знает? Во всяком случае, не настенные часы — они всего лишь показывают время. Вся их задача на жизненном пути не упасть со стены и не разбиться.

Сияет огнями вечерний Петербург. Полосами света скользили фары бегущего по улицам автомобиля. Скрывая беспокойство, Ваня завёл лёгкий разговор. Его выдавали взволнованные взгляды то и дело бросаемые на Ласточку. Эти невольные взгляды, во время беседы ни о чём, являлись квитесенцией вопроса. Иван, словно нерадивый танцор, который никак не может попасть в такт музыке. Безмолвно, взглядами окликал любимую, тянулся к ней. Но руки скользят, и сколько не вслушивайся, не услышишь ответа.

Губы Ласточки произносили слова. Глаза смотрели за стекло, на мельтешение ночных огней. На самом деле легко поддерживать не значащую беседу. С этим не хитрым делом справляются даже компьютерные программы. Обычно они цепляются за произнесённые собеседником слова, повторяют их, чуть-чуть изменяя и пряча в облако общеупотребительных глаголов, прилагательных и наречий, возвращают собеседнику. Какой-то чудак даже предложил тест на определение разумности машин. Он предлагал взять, например десять живых человек разного пола и возраста и одну компьютерную программу. Рассадить живых людей в отдельные комнаты, оснащённые конференц-связью, а компьютер соответственно подключить к общей сети. В простейшем случае конференц-связь может быть в текстовой форме на манер чата. Если живые люди, сидящие каждый в отдельной каморке, не смогут определить кто из собеседников компьютер, то тест на разумность считается успешно сданным. Эх, иметь бы для начала определение этого самого разума. И не частное, которых в базарный день можно купить десяток за копейку. А настоящее, единственное — всеобъемлющее. Да только кто его даст, это самое определение!

Во время поездки Ласточка поддерживала беседу как та самая компьютерная программа, сдающая тест на разумность. Общие фразы. Отзеркаленные реплики собеседника. Когда не знаешь о чём сказать — говори о погоде. Машина остановилась, чиркнув колёсами по обледенелому асфальту. Открытая дверь швырнула в лицо поток холодного воздуха. И вот Ласточка стоит на дне океана холодного воздуха, ожидая пока Ваня закроет машину. Тело девушки обдувают ветра-течения. Вокруг обитатели подводного мира — люди и машины. Кажется, будто и ты и весь город находятся на дне огромной чаши до краёв заполненной атмосферой. На самом-самом дне.

Место, где они собирались поужинать, вызвало у Ласточки грустную улыбку. Иван выбрал кафе, недалеко от станции метро «Чернышевская». То самое, где несколько месяцев назад он сделал предложение, а Оля согласилась. Они не торопились, полагая, что любви, так же как и цветку, необходимо время, чтобы вырасти и расцвести во всей красе. И опоздали. Оглядываясь назад, Ласточка спрашивала себя: почему не стали сразу жить вместе, хотя столько говорили об этом. Если бы это случилось, то почти наверняка дядя Егор не пришёл бы к ней ночью. Более того, она, наверное, даже не встретилась бы с Бутинко на Невском. Ласточка честно отвечала себе: — Им было неудобно жить в одной квартире. Вы знаете эти неудобства большого города — из-за пробок долго ехать до работы и прочее. Краснощёкий здоровяк быт положил субтильную девушку любовь на обе лопатки.

А ведь Ласточка могла и дальше жить обычным человеком с ворохом мечтаний, мешком печали и корзинкой радостей. Как хорошо, что этого не случилось. Как хорошо.

Не верьте сказкам — ангелы никогда по настоящему не жалеют, что не остались людьми.

Наконец Иван справился с замком. На секунду вспыхнули фары, отмечая включение сигнализации. Мысли Ласточки заняли не больше пяти секунд. Девушка даже не успела замёрзнуть, хотя стояла в распахнутой куртке и без шапки.

В кафе полно народу. В вечер воскресенья, даже зимой, Петербуржцы не желают сидеть дома. Больше половины столиков заняты. В зале шумно от смеха и негромких разговоров десятков людей. Держа Ласточку за руку, Ваня провёл к дальнему столику. Единственному оставшемуся у окна, хотя это окно выходило всего лишь на стоянку машин.

— Что ты хочешь? — Ласточка была сыта, но для приличия выбрала десерт из кусочков ананаса, утопленных в озере взбитых сливок и посыпанных сладкой пудрой.

Молодая девушка принесла заказ. Их глубины зала, заглушаемые шумом голосов, долетали звуки песни. Слов не разобрать, только мелодию: тягучую и томную — песня для влюблённых. Ласточка вспомнила слова Наташи, сказанные не далее как сегодня, всего несколько часов назад: «оказывается ты жестокая». Приходилось резать по живому, но тянуть означало причинять ещё большую боль, причём им обоим. Девушке по-прежнему нравился Иван. Она была бы не прочь, чтобы Ваня был счастлив. Однако невозможное невозможно. Мысль использовать власть Ласточка отмела сразу. Пусть станет больно, зато по-настоящему.

Окно походило на чёрный холст, на котором яркими красками художник изобразил фонари, блестящую сетку и части различных автомобилей. Тротуар блестел льдом, вытертым ногами прохожих. Рисунок обрамляет пластиковая рама и закрывают тяжёлые шторы. Ваня молчал, не решаясь задавать вопросы, но и не смея больше говорить о пустяках. Ждать не имело смысла. Набрав воздуха, Ласточка сказала: — Я больше не люблю тебя. — Это было ложью по форме, но истиной, по сути. Остро хотелось извиниться, хотя после сказанного любые извинения выглядели бы донельзя глупо.

— Мы расстаемся — продолжила Ласточка, потому что Ваня молчал. Перед ним стоял пузатый металлический чайник, сахарница со щипцами для сахара и пара чашек из белого, матового стекла. — Я понимаю, что своими словами перечёркивая наши совместные планы. Некоторые из них уже начали осуществляться. Мне очень жаль. — Честно призналась Ласточка — Понимаю, что не могу ничего просить, но если мы не сможем остаться друзьями, то давай хотя бы не станем врагами.

Ваня продолжал молчать. Ласточка мысленно закричала: — Не молчи! Скажи же что-нибудь! — И её желание осуществилось.

Ровным, совсем чужим голосом, Ваня осведомился: — Можно ли узнать причины этой внезапной переменны?

— Ты знаешь, что я устроилась на новую работу. Она очень интересная — на секунду Ласточка представила, как это звучит со стороны и поразилась их внешне спокойному, деловитому тону. Подумаешь двое расстаются — экая невидаль: — Новая работа требует много сил и всё свободное время. Более того: работа требует без остатка всё моё сердце. Ни для кого больше в нём не остаётся место.

Ваня налил в обе чашки душистого чая из пузатого чайника. В свою бросил пару кусков сахара, а другую чашку подвинул к Ласточке.