Давид Дар - Богиня Дуня и другие невероятные истории Страница 18

Заглянув в окно вагона, мы увидели, что Ванечка уже расположился на своей полке, сразу принявшись за яйца и булку, а как раз против него сидит девушка с Кругленьким личиком, похожим на спелое яблоко, с круглыми, как у теленочка, глазами и такая миловидная, что красавчик Витя даже вскрикнул:

- Ах, черт! Ну и повезло же нашему Ванечке!

Да разве он сумеет воспользоваться таким соседством? Вот мне бы туда, а не Ванечке!

Глупый Ванечка действительно не обращал на соседку никакого внимания и, улыбнувшись друзьям, стал намазывать масло на булку.

- Ах, какие у вас интересные товарищи! - сказала девушка, когда поезд тронулся. - Такие товарищи!.. Такие товарищи!..

- Хе! - сказал глупый Ванечка, и это могло означать что угодно.

- Ах, какая у вас чудесная тюбетеечка, - сказала девушка. - Такая красивая, такая пестрая, такая круглая тюбетеечка!

- Хо! - сказал глупый Ванечка и поглядел на девушку с любопытством.

- Какая это станция? - спросила девушка, когда поезд стал замедлять ход.

- Поповка! - сказал глупый Ванечка.

А когда поезд остановился, девушка выглянула в окно и воскликнула:

- Действительно, Поповка! Ах, какой вы сообразительный!

- Как вы сказали? - спросил Ванечка. - Я?..

Сообразительный?..

- Как вы догадались, - удивилась девушка, - что сейчас будет именно Поповка?

- Я не догадался, - сказал Ванечка, - я посмотрел в железнодорожный справочник.

- Ax, как это умно, - сказала девушка, - что вы захватили с собой железнодорожный справочник!

_ Как? - спросил Ванечка. - Вы сказали, что это умно?

- Это не только умно, но и предусмотрительно, - ответила девушка, пудря носик. - Может, выйдем, пройдемся по платформе?

- Почему ж не пройтись, - сказал Ванечка, - хотя я и не очень понимаю, зачем ходить, если можно сидеть. Между прочим, лично я скоро лягу, потому что я также не понимаю: зачем сидеть, если можно лежать.

И девушка, услышав это, смеялась так, что просыпала пудру. И смеясь, она говорила:

- Ой, да вы уморите меня своий остроумием!

Я просто в жизни не встречала такого остроумного и находчивого молодого человека!

- Остроумного?.. - сказал Ванечка. - Находчивого?.. Вы удивительная девушка, - сказал он, - я готов гулять с вами по платформе хоть до конца жизни!

Не доезжая станции Березовка, он починил застежку-молнию на сумочке своей соседки. Не доезжая станции Васильевка, он прочитал четвертый том собрания сочинений Чарлза Дарвина, купленный на станции Антоновка. А не доезжая станции Сосновка, он уже рассуждал с соседями по вагону о происхождении видов, и все удивлялись тонкости его умозаключений.

Через полтора месяца он вошел в нашу комнату в кепке, в начищенных ботинках, с книгами под мышкой и под руку вел молодую жену.

Раньше чем мы успели что-нибудь сказать, он уже объявил, что пришел за своими вещами, что перевелся на другую работу, что получил комнату в новом доме, что спешит на лекцию о браке и семье.

- Вернулся! - закричал умный Миша и бросился к нему. - Наконец-то вернулся наш милый, наш глупый Ванечка!

Но Ванечка, услышав это, положил книги на тумбочку, отпустил руку жены и, приблизившись к умному Мише, сказал так:

- Ну вот, теперь мы разберемся, кто тут умный, а кто глупый!

Разбирались они недолго.

И с тех пор никто не называл нашего Ванечку глупым Ванечкой.

СТАРЫЙ

ЮНОША

Когда-то профессор Мойкин тоже был молодым, как это ни странно.

Когда-то ему тоже было восемнадцать лет.

У него тогда еще не было морщин, ревматизма и одышки. У него были румяные щеки, спелые губы и звонкий смех. И сколько он ни смачивал свою макушку водой или одеколоном, волосы всегда там торчали забавным русым хохолком.

В то время его еще называли Федей Мойкиным, но уже тогда оп был очень рассудительным.

Вот в этом-то все и дело.

Он всегда был рассудительным, с самого юного возраста, так что один раз ему даже поручили сделать доклад на тему: "Рассудок и его значение для молодого человека нашего времени". И все мы после этого доклада стали такими рассудительными, что когда нам хотелось мороженого, то мы сдерживали в себе это безрассудное желание и покупали витамин "С" или рыбий жир. А когда нам хотелось заговорить с какими-нибудь незнакомыми девушками, то мы сдерживали в себе и это безрассудное желание и заговаривали только с ужо знакомыми девушками.

Но пашей рассудительности хватало всего на несколько дней, а сотом мы снова предавались безрассудным юношеским порывам: покупали мороженое и знакомились с незнакомыми девушками.

И Федя Мойкин вместе с нами: потому что, несмотря на всю его рассудительность, молодость брала свое.

Но у Феди Мойкипа была учительница. Она была старая и строгая. Никогда в жизпи у нее не было ни мужа, ни друга, ни брата, ни сына, ни дочери, ни внука, ни дяди, ни тети, а были у нее только ученики.

И Федя Мойкин был ее любимым учеником.

- Ты, мой друг Мойкин, обладаешь выдающейся рассудительностью, говорила она. - Ты, мои друг Мойкин, обязательно должен стать профессором, - говорила она. - Но для этого надо жить не так, как живут шалопаи и ветреники, а нужно учиться с утра до вечера, ничем не отвлекаясь и не теряя ни одной минуты на праздные забавы.

А Феде Мойкину очень хотелось стать профессором. Он решил последовать ее совету и учиться с утра до вечера, ничем не отвлекаясь и не теряя ни одной минуты на праздные забавы.

И он, конечно, выполнил бы это разумное намерение, если бы ему ничто не мешало.

Но ему мешала его молодость. Она очень ему мешала.

Только он усаживался с книгой у окна, как видел, что ребята бегут на речку купаться, что на плечах у них вместо рубашек - полотенца, а в руках вместо полотенец - рубашки, и по пути они скачут друг через друга с криком и гиканьем. И бедняга не выдерживал, он перемахивал через подоконник и, на бегу снимая рубашку, прыгал через голые спины друзей, подставляя и им свою голую сппну.

Вернувшись с купанья, он снова усаживался у окна и, стиснув руками мокрые уши, говорил себе, что теперь-то уж ничто не отвлечет его от книг и уроков, потому что он отлично понимает, как много книг ему нужно прочитать и как много знаний необходимо приобрести, чтобы стать профессором.

Но, размышляя так, он слышал за окном пронзительный свист и видел над футбольной площадкой тучу пыли. Сквозь пыль можно было разглядеть только рыжего веснушчатого вратаря, который, широко расставив согнутые ноги и упершись руками в грязные копенки, так приплясывал от нетерпения и азарта, что подсохший хохолок на макушке Феди Мойкипа внезапно вскакивал и рассудительный юноша, высунувшись из окна, кричал:

- Шляпы! Сапожники! Разве так пасуют? Вот как пасуют!.. - И ои прыгал в окно, бросаясь навстречу мячу со всем пылом своих восемнадцати лет.