Александр Соколов - Эпоха покаяния Страница 19

— … тому глаз вон! — докончил фразу Ляховский и широко улыбнулся. — Но глаз я тебе не дам. Самому нужен.

Они от души посмеялись над простенькой шуткой. И вот уже мрачный туннель, освещавшийся сверху тусклым жёлтым светом, словно утратил гнетущую тяжесть. Дмитрий засвистел какую-то пошлую песенку. Аюн всё так же внимательно осматривался по сторонам. Вот он в очередной раз втянул сырой затхлый воздух. Его ноздри расширились, глаза заблестели.

— Я чувствую запах фекалий, — довольно доложил юноша. Значит, мы идём правильно.

— Фу, какая мерзость!

— Это не мерзость. Это следы.

— Ах, прости, пожалуйста.

Аюн уже видел неприятную кучу. Он подошел к ней, наклонился…

— Уж не думаешь ли ты запустить в неё пальцы? — содрогаясь спросил Ляховский.

— Нет, это не нужно. И так видно, что оно свежее. Идём дальше!

Путешественники добрались до жилого помещения. Открыв дверь, они чуть не задохнулись от густой вони, которая напитала всё пространство. Помещение никак не освещалось, поэтому пришлось зажечь факел. Коптящее пламя осветило панцирные кровати с клоками шерсти между решетками, большие кучи испражнений, неловко накиданные тряпки, грязь, пустую упаковку, полуразложившиеся останки и прочие малоприятные вещи. Видимо, здесь было их логово. Здесь они жили, сюда стаскивали найденные припасы, отсюда отправлялись на разведку.

Путешественники немного помолчали, продолжая исследовать пещеру. Аюн тоже зажёг факел. Они разошлись в разные стороны. Через некоторое время послышался крик юноши:

— Дима, сюда! Я нашел дыру в земле и много застрявшей шерсти.

Подошедший Дмитрий увидел широкий круглый провал. Сперва он опустил туда факел, не очень то надеясь, на то, что дно будет близко. Аюн столкнул ногой камень, который, судя по донёсшемуся с задержкой звуку удара пролетел никак не меньше ста метров. Дмитрий в сомнении раскатал верёвку, оценил её длину.

— Может не хватить, — молвил он, привязывая к нижнему концу камень. — Кстати, потуши-ка свой факел.

Ляховский быстро опустил верёвку в колодец. Как он и предполагал, камень повис в воздухе, не коснувшись дна. Пришелец с досадой почесал шею и вздохнул. Потом вопросительно взглянул на юношу, который пожал плечами.

— Видно, придётся рискнуть, — проворчал Дмитрий, насупив брови. — Жди здесь. Я подам знак, если всё пройдет удачно.

— Нет. Я пойду первым. Я легче тебя, и лучше лазаю.

— А как быть с факелом?

— Он мне не нужен. Сбросишь, когда я буду внизу.

— Уверен?

— Да.

— Ну, хорошо. Удачи тебе! Держу пальцы за тебя крестиком.

— Спасибо.

Вдвоём они поставили ближайшую кровать над отверстием. Ляховский привязал к ней верёвку. Путешественники скинули вниз мешки с провизией, так как ничего хрупкого там не было, в отличие от рюкзака пришельца. Аюн перегнулся через край провала, ухватился за верёвку оплёл её ногами и начал спускаться. В кромешной тьме, на ощупь, прямо в бездну.

Уж в чём в чём, а в мужественности нашему герою отказать было нельзя. Он уверенно перебирал руками и ногами, верёвка скользила в его ладонях. Юноша практически не уставал, старался ровно дышать и тщательно выверял все движения. Однажды он поднял голову вверх, увидел маленький светящийся желтый кружочек и склонившуюся голову.

— Как ты там? — донесся озабоченный крик.

— Всё хорошо! — сообщил он в ответ.

Вскоре щиколотка парня упёрлась в камень. Это означало, что верёвка закончилась. Аюн поплотнее ухватил её ногами, пошарил руками, отковырял камень и бросил его вниз. Через секунду раздался стук. Это означало, что дно близко.

Молодой охотник развёл руки в стороны, упёрся ладонями в противоположные стенки провала. Медленно перенёс на них вес тела. Отпустил ногами верёвку и тоже упёрся ими в бока колодца. Кажется, до него дошло, как именно пользовались провалом деграданты. Аккуратно переставляя конечности, юноша продолжил спуск. Вскоре его ноги повисли в воздухе. Это означало, что парень оказался в горизонтальном туннеле. Нужно было прыгнуть, рискуя неудачно подвернуть ноги.

Аюн сделал это, не раздумывая. Прижав руки к телу, он ухнул вниз. В момент, когда его ноги коснулись каменного пола, юноша сгруппировался, совершил кувырок, гася энергию падения. Потом встал, ощупал себя, зашипел от боли в содранных до крови коленках, ладонях и локтях.

— Дима, я внизу. Кидай факелы! — крикнул парень, сложив руки рупором.

Сверху показалась жёлтая яркая точка. Она быстро увеличивалась в размерах, крутилась и отскакивала от отвесных стенок провала. Вскоре зажжённый факел упал к ногам юноши. Рядом бухнулись еще четыре. Верёвка с камнем поползла вверх. Через пару минут она снова опустилась вниз с привязанным рюкзаком.

Аюн поднял палку с намотанной на неё горящей тряпкой, осмотрелся кругом. Оказалось, что он стоял на вершине насыпи, которая образовалась из падавших сверху разрушенных горных пород. Похоже, что деградантам было достаточно высоко подпрыгнуть, чтобы зацепиться за стенки провала, затем подтянуться и потихоньку залезать наверх тем же способом, которым воспользовался юноша. Что послужило причиной разрушения такого большого объема горных пород оставалось загадкой.

Сверху послышалось шуршание. Это рюкзак, привязанный на конце верёвки, тёрся о стенки колодца. Ляховский начал спускаться. В отличие от молодого охотника, ему было очень непросто удерживать свой огромный вес. Силач старательно пыхтел, перебирая руками и зажимая ногами канат, который тихонько пел от натяжения, как гитарная струна.

На половине пути руки Ляховского стали уставать. Он взял всю волю в кулак, сцепил зубы, продолжил спуск. Предплечья заныли от напряжения, пальцы занемели, слушаясь с трудом. Дмитрий остановился, упёрся спиной и ногами в стенки. Расслабил руки, потряс ими, опустив вниз. Передохнув, продолжил спускаться. Немного погодя ему снова пришлось отдыхать, так как предплечья сводило судорогами, и верёвка уже была готова выскользнуть из ослабевших пальцев.

Неимоверно тяжёлый для Ляховского спуск, казалось, продолжался целую вечность. Но вот он почувствовал своей пятой точкой привязанный рюкзак и похолодел от страха. Дмитрий опустил голову, увидел горящий на дне факел и юношу, с тревогой вглядывающегося вверх.

— Как ты спустился без верёвки? — крикнул Дмитрий.

— Упирался руками и ногами в стенки, — ответил Аюн.

— Как именно?

— Смотри на меня! — и Аюн лёг на спину, развёл конечности и изобразил движения.

— Понял. Попробую повторить. Лови рюкзак!

Ляховский перерезал канат. Тяжёлая сумка упала вниз, прямо в руки парня. Дмитрий расставил руки и ноги в стороны, словно морская звезда, медленно продвинулся вниз. Потом повторил движения.

Когда до дна оставалось не более пяти метров, ноги в берцах вдруг соскользнули. Ляховский полетел вниз, неудачно приземлился и застонал. Болевые импульсы рванулись в мозг, вызывая шок. Дмитрий каким-то невероятным усилием подавил его, перевернулся на спину, потом сел. Медленно он задрал штанину, развязал шнурки, попробовал стянуть ботинок, внутри которого разливалось что-то тёплое. Новый виток одуряющей боли взорвался в голове. Аюн не знал, чем помочь. Он было наклонился, но Ляховский сумел выдавить сквозь зубы:

— Вытряхни из рюкзака всё, что там есть, рядом со мной.

На плоскую вершинку насыпи повалились продолговатые коробочки, таблетки, шприцы. Дмитрий подполз поближе и, перебарывая муки, принялся искать. Со страшной гримасой на лице он, наконец, нашёл нужную коробочку. Зубами разорвал пакетик со шприцем, насадил иголку, забрал прозрачную жидкость и с размаху всадил себе в бедро.

Через пару минут боль прошла. Дмитрий смог разрезать и снять ботинок. Он увидел то, что больше всего опасался — открытый перелом голеностопа. Кожа лопнула, наружу выглядывали головки костей, связки и сухожилия. Натекло много крови.

— Твою мать, — сжав зубы, простонал Ляховский. Как минимум месяц в гипсе, возможная хромота на всю жизнь. Аюн, отломай две короткие палки от факелов и принеси их мне.

Дмитрий открыл баночку с сильно пахнущей жидкостью, полил себе на руки, натянул перчатки. После чего, подогнув под себя ногу, принялся осматривать перелом. К счастью обошлось без многочисленных осколков. Иначе это был бы точно приговор. Аюн принес палки, положил их рядом.

— Спасибо. Ох, не думал я, что придётся делать операцию самому себе, — проговорил Ляховский, обкалывая рану и пропитывая ватой кровь. — Впрочем, не я первый, и не я последний. Один врач в Антарктиде, помнится, сам себе аппендикс вырезал. У меня, всё-таки, ситуация попроще.

Вскоре стопа онемела. Дмитрию удалось вправить сустав, соединить кости и связки. Он продезинфицировал и зашил рану, наложил шину из двух палок, замотал бинтом. Только после того, как операция была закончена, пришелец позволил себе потерять сознание.