Александр Мирер - Дом скитальцев Страница 19

– А, мораль? – сказал Благоволин. – Мораль всегда отвечает потребностям общества.

– Пожалуй, так... Это могло пройти постепенно. Нашли на ближних планетах себе подобных, потом привыкли...

– Ну вот и договорились. Практические выводы ясны?

– Пока нет, – сказал Портнов.

– Ну боже мой! Даже хамы-работорговцы пытались беречь свое «черное дерево», поскольку живой раб приносил доход, а мертвый – одни убытки. Если наша гипотеза верна, то «зелененькие» должны прямо трястись над каждым телом. Для них потеря одного раба не исчисляется в пиастрах. Каждый человек, убитый при вторжении...

– Ага! Соответствует одной собственной жизни! – вскрикнул Портнов. – То-то они обходятся без кровопролития – им нужны тела для «вишен»!

– И дальше будут стараться в том же духе. Убивать – не-ет, это для другой психологии... – сказал Митя. – Если у тебя в чемодане томятся твои родители, бабушки и прапрадедушки, ты поневоле будешь любить и лелеять такого парня, как я.

Степка засмеялся. Про себя он стал называть этого великолепного дядьку Митей.

– Не тебя, – сказал Портнов. – Твою бренную оболочку.

– Ну давай так считать, – сказал Митя. – Важно другое. У них четкий метод завоевания: подмена личности. Без убийства! Двинули на них полк, они вселяются в офицеров – и штык в землю... Они должны стремиться захватить сразу как можно больше людей. Поэтому ядерное оружие, способное уничтожить все живое в определенном районе, для них пренеприятный сюрприз. Бах! – и все освоенные тела погибли. Следовательно, они должны рвануться из района Тугарина. Первый вывод: мы должны оцепить Тугарино, чтобы муха не вылетела...

– Так, – сказал Портнов. – Так, так! А у них мало Десантников, не хватает даже для охраны корабля.

– Звездный корабль... – мечтательно проговорил Митя. – Хоть бы одним глазком... Ладно. Я думаю вот что. Оцепить, пригрозить бомбой – только пригрозить. Тогда десанту придется уйти. Но прежде он наведет всю армаду. Скажем, прямо на генштабы ядерных держав.

– Так... Первое – оцепление, второе – угроза... Запомнил. Если твоя гипотеза справедлива...

– Ты слушай, – сказал Митя. – Психология есть психология. У меня своя, а у них своя. Может быть, все как раз наоборот, и они мечтают посмотреть на мегатонные взрывы, как я – на их корабли. Но покамест я бы пригрозил им этими взрывами и не дал бы воспользоваться телескопом для сигнала наведения.

– Так я с этим и пришел! – вскрикнул Вячеслав Борисович.

– «Ай ду-ду...» – басом пропел Митя. – Одним махом семерых убивахом. Ты учти, им нужна только антенна от нашего телескопа. Если ты собрался портить не антенну, а усилитель, то время такой акции надо выбрать впритирочку. Чтобы они не поспели до восьми часов присоединить свой усилитель.

– Так я с этим и пришел! Надеялся, ты посоветуешь что-нибудь практическое.

– А, практическое? Дай знать в Москву, в Министерство обороны. Без этого все прочее бессмысленно. Пусть шевелятся, если еще не поздно. Если «зеленые» расползлись, не поможет и эйч-бамб...

После этого странного слова опять наступило молчание. Потом инженер умоляюще проговорил:

– Мить, я один не справлюсь.

– Я тут не игрок... Почему? Ты считаешься обработанным, а я – нет. Больше скажу. – Благоволин безмятежно улыбался. – Из соображений конспирации тебе следовало бы меня убрать, а?

– Не болтай!

– Почему же? Я посвящен в твои планы и, если меня обработают – завербуют, так сказать, – предупрежу. Потому я и знать не хочу, как ты намереваешься поступать. Кстати... радиолюбителя знакомого у тебя нет? Езжай-ка лучше к нему и связывайся с Москвой. А я...

В глазах Вячеслава Борисовича что-то мелькнуло, и он неопределенно повел плечами. А Степка совсем растерялся. Только что он сидел и с блаженным чувством спокойствия смотрел на спину Благоволина – она была как стена, она была могучая и надежная, – и вдруг эти слова:

«Тебе следовало бы меня убрать»!

Он ужаснулся. Вот почему Вячеслав Борисович заставляет его разыгрывать перед Митей «девочку Машу»... Вот почему молчит об инструкции, написанной в кабинете... Он с самого начала помнил, что Митю могут обработать и он предупредит пришельцев о Степкином специальном задании!

Степка отвернулся от всего этого и стал думать о своем. Эйч-бамб... где-то он слышал... Странное слово какое. Он смотрел в окно и не мог думать. Митя говорил:

– Я постараюсь подольше не попадаться.

– Может, пистолет?

– Тебе он нужней, Слава. Я по живому не выстрелю.

– Сейчас надо принципы в сторону.

– А! Мои принципы: хочу – выполняю, хочу – нет? Эх, Портняжка... Но ты не волнуйся уж так. У меня есть план.

– И прекрасно, – сказал Вячеслав Борисович. – Маша, поехали!

Степка не повернулся, он чувствовал, им еще надо поговорить. И правда, сейчас же Портнов спросил:

– Ну, какой план?

– Не секретный. Я теперь предупрежден, так-сяк проинформирован, немного представляю себе схему их воздействия на мозг и попытаюсь с ними потягаться.

– Что?!

– Мне кажется, – очень мягко пояснил Митя, – что мощный и информированный разум должен потягаться с подсаженным сознанием. Они оставляют нетронутыми некоторые высшие области мозга – я, правда, не специалист, – но центры речи, письма, вся память... Они лишь добавляют свою память.

– И волю, – сказал инженер. – Маша, оторвись от окна наконец! А ты, Дмитрий, не вовремя ударяешься в науку. Двери сам им откроешь? Чтобы потягаться?!

– Я не тороплюсь стать подопытной собакой, – сказал Благоволин. – Не тороплюсь, но и не боюсь. И мне странно слышать, что ученый отождествляет научный эксперимент с предательством.

Опять один

Впоследствии Степка вспомнил эти споры и понял, что Портнов тогда еще все решил, но теперь Степка был совсем огорошен. Пусть будет так, пускай Благоволину и незачем ехать к телескопу – «слизняка» и личного номера у него нет, и уже в воротах к нему прицепится охрана. С другой стороны, он как-то не по-товарищески оставлял Портнова одного. Насчет его затеи – пересилить «гипноз» – Степка сомневается, конечно. Сурен Давидович не пересилил... Ковыряя ногтем краску на подоконнике, Степан смотрел на улицу.

Зашуршали колеса. Тихо подкатил и остановился перед общежитием зеленый «ГАЗ-69». Из него вылезли двое и не спеша двинулись к подъезду.

Наверно, у Степана ощетинился затылок, – Благоволин мгновенно придвинулся к окну, посмотрел и – уверенным шепотом:

– На правую лестницу, в черный ход и во двор!

И Степка с Портновым очутились в коридоре. И сейчас же щелкнул замок, и за дверью затрещало и заскрежетало.

– Двигает шкаф, – шепнул Вячеслав Борисович, и тихо, по прохладному коридору, они проскочили к правой лестнице.

На площадке Степан сказал: «Если что – свистну», и побежал вперед. И, не встретив тех двоих, они вскочили в машину. Вячеслав Борисович запустил двигатель и поспешно, рывками переключая скорости, пошел наутек. Свернув на улицу Ленина, он проговорил устало:

– Выйдешь за поворотом на совхоз. Иди к высоковольтной, там прочти инструкцию и действуй.

– Лучше я с вами, – сказал просяще Степан и проверил, не потерялся ли из-за пазухи пистолет.

– Со мною нельзя.

– Вы будете портить этот... усилитель?

– Уж теперь в аппаратную и мышь не проскочит. – Инженер оглянулся, машина вильнула. – А, черт!... Действительно, надо было его...

– Ну уж нет, – сказал Степка.

– Не знаю. Одну толковую мысль он мне подал... Не знаю... Слушай, Степа. Если встретишь меня – тикай. Не попадайся на глаза еще пуще, чем всем остальным.

– Почему?

– Если меня снова обработают, я же тебя и выдам.

Машина опять вильнула. Степка спросил:

– А почему он «сентиментальный боксер»?

– Он хороший человек, – с тоской сказал Портнов. – Очень хороший. Не то что убить – ударить человека не может. Я торможу. Приехали.

«Эге, такой дядька, да еще боксер, ударить не может – как бы не так!» – подумал Степан, и в расчете на то, что сзади окажется погоня, и некогда будет останавливаться, и вдвоем с инженером они примчатся на телескоп и там «устроят», Степка спросил неторопливо:

– А кто такой эйч-бамб?

– Водородная бомба по-английски, – сказал инженер и нажал на тормоз.

Степка втянул голову в плечи.

– Ну, иди. Спокойно иди, я любой ценой – любой, понимаешь? – продержусь, а ты действуй спокойно. И берегись, вся надежда на тебя.

– А вы туда не езжайте! Зачем едете?

– Для отвода глаз. Насчет тебя Благоволин не знает, а меня станут искать. И все равно отыщут. Прощай.

Он чмокнул Степку в лоб, вытолкнул из машины, крикнул:

– Попробую их обогнать! – и умчался.

На повороте его занесло влево, мотор взревел, и Степан опять остался один.