Айзек Азимов - Конец вечности Страница 19

Ответ был все тот же — ревность, жалкая, мелочная месть, стремление раздавить его. Продолжая поглаживать раскрытую страницу, Харлан вдруг обнаружил, что разглядывает рекламную картинку с изображением ярко-красного наземного экипажа типа, характерного для 45-го, 182-го, 590-го и 984-го Столетий, так же как и для последних веков Первобытной эры. Весьма заурядное средство передвижения с двигателем внутреннего сгорания. В Первобытные Времена источником энергии служили продукты перегонки природной нефти, а колеса примитивным образом покрывались слоем резины. Экипажи последующих Столетий были, разумеется, более совершенными. Харлан как-то прочел Куперу целую лекцию о рекламе. Он принялся сейчас вспоминать этот урок, подсознательно стараясь отвлечься от того, что его мучило.

— Рекламные объявления, — говорил Харлан, — рассказывают нам о Первобытных Временах куда больше, чем так называемая хроника из того же журнала. Заметки хроники рассчитаны на читателя, хорошо знакомого со своим миром. В них никогда не разъясняется значение различных терминов или предметов, потому что в этом нет необходимости. Вот, например, что такое «теннисный мяч»?

Купер охотно признался в своем невежестве.

Харлан продолжал привычным назидательным тоном, в который он неизменно впадал во время уроков:

— Из случайных упоминаний мы можем прийти к выводу, что он представлял собой небольшой шар из неизвестного нам материала. Мы знаем, что он использовался в какой-то спортивной игре, хотя бы потому, что упоминания о нем встречаются в разделе «Спорт». Из отдельных упоминаний можно даже заключить, что целью игры было перекинуть этот шар партнеру по игре. Но зачем зря ломать голову? Взгляни на картинку. Ее единственное назначение — заставить купить этот шар, и вот перед нами великолепное его изображение во всех подробностях.

Но Купер, родившийся в эпоху, не знавшую рекламы, с трудом понимал Харлана.

— Все это просто противно, — сказал он. — Неужели найдутся дураки, которые поверят бахвальству человека, расхваливающего собственную продукцию? Неужели он сознается в ее недостатках или воздержится от преувеличений?

Харлан, успевший в детстве немного познакомиться с рекламой в пору ее относительного расцвета, снисходительно поднял брови.

— С этим приходится мириться. Таков уж был их образ жизни, а мы никогда не вмешиваемся ни в чей образ жизни, если только он не приносит человечеству в целом серьезного вреда.

Но, разглядывая крикливые рекламные объявления, Харлан вновь вернулся мыслями к настоящему. Внезапно его охватило волнение. Почему он стал думать о рекламе? Не связано ли это с тем, что его разум мучительно ищет выхода из наступившего мрака?

Реклама! Способ привлечь внимание, развеять сомнения, пробудить интерес. Разве для продавца этих наземных экипажей имело хоть какое-то значение, хочет ли кто-нибудь купить его товар? Если ему удавалось внушить это желание клиенту (так они, кажется, назывались) и тот действительно совершал покупку, то не все ли равно, что он думал о ней?

А раз так, то стоит ли мучить себя вопросом: что руководило Нойс — страсть или расчет? Важно, чтобы они были вместе, и тогда она обязательно полюбит его. Если люди любят друг друга, то не все ли равно, чем вызвана эта любовь? Харлан даже пожалел, что никогда не читал романов, о которых так язвительно отозвался Финжи.

И тут ему в голову пришла Новая мысль, заставившая его сжать кулаки.

Если Нойс обратилась за бессмертием к нему, Харлану, то из этого следовало, что она не получила этого дара раньше. Значит, до этого она не была любовницей ни одного из Вечных. Значит, по отношению к Финжи она оставалась только секретаршей и не более. Иначе зачем бы ей понадобился Харлан?

Но ведь Финжи наверняка пытался, не мог не пытаться… (даже мысленно Харлан не смог закончить фразу). Он же мог лично доказать существование этого суеверия. Невероятно, чтобы, ежедневно встречаясь с Нойс, он не сделал такой попытки! Следовательно, она отвергла его.

Тогда ему пришлось использовать Харлана, и Харлан добился успеха там, где Финжи потерпел поражение. Вот почему Финжи так пылал жаждой мести и пытался убедить Харлана, что Нойс действовала из чисто практических побуждений.

Как бы там ни было, Нойс отвергла Финжи, несмотря на свою мечту о бессмертии, и выбрала Харлана. Следовательно, ею руководил не один только голый расчет. Какую-то роль играло чувство. С каждой секундой возбуждение Харлана становилось все сильнее, намерения — все безумнее.

Он и Нойс должны быть вместе. Теперь же! До Изменения! Как сказал в насмешку Финжи: даже в Вечности нельзя продлить мгновенье. А может быть, все-таки можно? План действий сложился сразу. Злые насмешки Финжи довели Харлана до такого состояния, что он был готов на все, а заключительная колкость Вычислителя подсказала Харлану характер его преступления.

После этого он уже не тратил времени на размышления. Радостно, чуть ли не бегом он покинул квартиру, чтобы совершить свое первое преступление против Вечности.

Глава 8

ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Никто не остановил его. Никто не поинтересовался, куда он идет. Все-таки в социальной изоляции Техников были и свои выгоды. Пройдя через Колодцы к Вратам Времени, Харлан настроил управление на координаты комнаты Нойс. Существовала опасность, что кому-то понадобится на законном основании воспользоваться этим же выходом. После недолгих колебаний Харлан запечатал выход своей личной печатью. На запечатанную дверь никто не обратит внимания: незапечатанные Врата с работающими приборами могут на целую неделю стать предметом толков и пересудов. Не исключено, конечно, что у выхода его будет поджидать сам Финжи. Приходилось рисковать.

Нойс все еще стояла на том же месте, где он покинул ее. После возвращения в Вечность прошло несколько долгих мучительных часов (по биологическому времени), но для Нойс Харлан появился чуть ли не через секунду после своего исчезновения. Ни один волосок не успел шелохнуться на ее голове.

— Ты что-нибудь забыл, Эндрю? — спросила она с испугом.

Харлан с тоской поглядел на нее, но, боясь заметить на ее лице тень отвращения, не сделал даже попытки прикоснуться к ней. Слова Финжи не выходили у него из памяти.

— Нойс, ты должна будешь сделать то, о чем я тебя попрошу. — Голос его звучал хрипло.

— Значит, все-таки что-то случилось? Ведь ты исчез только что. Сию секунду. — Не бойся, — ответил Харлан. Он с трудом подавил желание обнять ее, успокоить, хотя бы взять за руку. Ну зачем ему понадобилось возвращаться в первое же возможное мгновенье? Словно какая-то злая сила все время толкала его на опрометчивые поступки. Он только напугал ее своим неожиданным появлением.

Но в глубине души он хорошо понимал, чем вызвана его торопливость. Инструкция давала ему два запасных дня. Чем раньше он вернется, тем больше шансов на успех, тем меньше вероятность, что он попадется. А с другой стороны, такая спешка таила в себе новую опасность. Он легко мог ошибиться в настройке и войти во Время раньше того момента, когда он покинул Нойс. Что тогда? Первое правило, которое он выучил, работая Наблюдателем, гласило: человек, дважды входящий в один и тот же отрезок Времени в одной и той же Реальности, рискует встретить самого себя.

Почему-то этого следовало избегать. Почему? Харлан не знал. Он только был совершенно уверен, что у него нет ни малейшего желания встречаться с самим собой. Ему не хотелось взглянуть в глаза другого, более раннего (или позднего) Харлана. Кроме того, это было бы парадоксом, а Твиссел любил повторять: «Во Времени нет ничего парадоксального, но только потому, что само Время всячески избегает парадоксов».

И пока в голове Харлана проносились эти бессвязные мысли, Нойс не отрываясь смотрела на него своими большими лучистыми глазами. Затем она подошла к нему и, положив свои прохладные ладони на его пылающие щеки, тихо спросила:

— У тебя неприятности?

Каким нежным и любящим показался Харлану ее взгляд! Неужели он ошибается? Ведь она уже добилась своего. Что еще ей нужно? Сжав ее руки, он глухо сказал:

— Хочешь пойти со мной? Только сразу. Не задавая вопросов. — Так надо? — спросила она.

— Надо, Нойс. Это очень важно.

— Идем, — сказала она так просто и буднично, словно ей каждый день приходилось отвечать согласием на подобные просьбы.

У входа в капсулу Нойс на мгновенье замешкалась, но тут же преодолела свой страх и вошла.

— Мы двинемся по течению Времени, Нойс, — сказал он.

— Это значит в будущее, да?

В капсуле раздавалось тихое гуденье, свидетельствующее о том, что приборы включены. Харлан незаметно надавил локтем на пусковой рычаг. Ни с чем не сравнимое чувство «движения» сквозь Время не вызвало у нее тошноты, как опасался Харлан. Она сидела притихшая, спокойная и такая красивая, что при взгляде на нее у Харлана замирало сердце, и плевать ему было на то, что, проведя ее — человека из Времени — в Вечность без специального разрешения, он нарушил закон.