Александр Казанцев - Льды возвращаются Страница 19

Буров ничего не ответил и твердым почерком закончил докладную записку о проведении части опытов по плану Веселовой-Росовой в подводной лаборатории, в которую можно превратить кают-компанию затонувшего ледокола, заполнив ее, как кессон, сжатым воздухом, чтобы вытеснить воду.

Овесян и Веселова-Росова созвали совещание, пригласив на него капитана ледокола-гидромонитора Терехова и прибывшего для подъема затонувшего корабля начальника экспедиции Эпрона Трощенко. Подводники вызвались помочь физикам. План Бурова был принят.

Буров мог торжествовать, но виду не подал.

Шаховская посматривала на него с лукавой улыбкой. А Люда чувствовала себя уязвленной. Ее несравненная Елена Кирилловна стала слишком много внимания уделять Бурову, даже вместе с ним возвращалась теперь с работы, а Люда вынуждена была тащиться сзади. В довершение всего она узнала, что ее не берут на дно. Буров с Еленой Кирилловной будут там вдвоем!.. Она убегала на берег моря к любимой своей скале, с которой впервые увидела русалку…

Корабли Эпрона работали в зоне действия подводного вулкана. К ледоколу требовалось подвести понтоны, заполнить их воздухом, с их помощью заставить корабль всплыть.

Начальник экспедиции подводников решил вместе с Буровым осмотреть затонувший корабль. Трощенко устраивало, что физик был опытным аквалангистом.

Катер подводников доставил двух смельчаков в район, где затонул ледокол. Извержение вулкана прекратилось, но вода здесь не замерзала и в нескольких местах клокотала, над ней клубились тучи пара и дыма.

Спрыгнув с катера в воду, они поплыли рядом на небольшой глубине. Скоро под ними в зеленоватой толще выросла громада затонувшего судна. Они подплыли к ней, потрогали руками скользкий борт, ощупали выступы иллюминаторов и стали подниматься.

В свете прожекторов появилась ажурная тень реллингов.

Эпроновец первым встал на накренившуюся палубу. Буров опустился рядом с ним. Минута молчания…

Потом они поплыли над палубой. Ледокол не походил на затонувшее судно. Нигде не было ни ила, ни ракушек, ни рыб, шныряющих меж снастей. Корабль словно попал в густой туман.

Внизу в коридоре тумана не было. Прожекторы освещали прозрачную воду. Казалось даже, что ее нет.

Вошли в кают-компанию. Рояль стоял на обычном месте, стол — посередине, но стульев не было. Буров взглянул вверх и увидел, что все они плавают там кверху ножками. Он дотянулся до спинки одного из них и качнул его. Ножки закачались, не задевая за потолок.

Подводники радостно пожали друг другу руки. Они увидели то, чего так хотели: воздушный мешок под потолком! Цомещение годилось для кессона!

Эпроновцы блестяще справились со своей задачей. Они протянули от спасательных кораблей к ледоколу воздушные шланги. По ним в кают-компанию накачали сжатый воздух, вытеснив им воду. В освобожденное от воды помещение из Великой яранги провели электрические кабели различных напряжений, под руководством Бурова перенесли туда лабораторное оборудование.

Буров отказался от многих добровольцев-помощников, он взял с собой только Шаховскую.

Спрыгнув с эпроновского катера, он плыл рядом с ней под водой, вспоминая их первое купание. Чуть отстав, освещая ее прожектором, он любовался ее уверенными движениями.

Оказывается, она и с подводным спортом знакома!

В кают-компанию нужно было попадать снизу из трюма через специально пробитое отверстие. Двери же кают-компании были теперь задраены наглухо.

Эпроновец Трощенко плыл впереди физиков, освещая лучом нагромождение ящиков в трюме. Около светлого пятна в потолке он остановился и жестом предложил Бурову вынырнуть здесь.

Буров выбрался сквозь пробитое в палубе отверстие, как из проруби, и ступил на паркетный пол, оставляя на нем мокрые следы. Он протянул руку, помог подняться на паркет и Шаховской. Она выпрямилась, сняла маску и зажмурилась от яркого электрического света.

Казалось странным вынырнуть в роскошной, отделанной дубовыми панелями комнате с роялем, отодвинутым в угол, с лабораторным распределительным щитом, с желтыми полосками шин, с уникальным плазменным ускорителем, доставленным сюда вместо громоздкого синхрофазотрона.

— Ну вот мы и дома! — объявил Буров.

— Тогда я переоденусь, — сказала Шаховская. Она отошла к ширме около рояля, где на диване было заботливо приготовлено все необходимое для переодевания.

Через минуту Шаховская появилась уже в легком, облегающем ее фигуру комбинезоне.

Буров докладывал по телефону Веселовой-Росовой о благополучном прибытии.

— Приступаем к работе, — закончил он.

— Я только подсохну, и обратно, — словно оправдываясь, сказал Трощенко, который сидел на полу, свесив ноги «в прорубь».

Ученые сразу же приступили к работе. Трощенко, обхватив мокрое колено руками, наблюдал за ними. Особые эти люди!.. Чтобы изучать космические лучи, как альпинисты, поднимаются по кручам в поднебесье, теперь вот опустились на дно…

Потом он простился, напомнив, что в капитанской каюте дежурят его эпроновцы, — они всегда придут на помощь, — и уплыл.

Физики остались одни.

Шаховская открывала в Бурове все новые черты.

Экспериментатор — это не просто ученый-физик, знающий свою область. Помимо научной дерзости, знаний, равняющих его с теоретиками, он еще должен быть инженером, конструктором, изобретателем, способным не только провести тончайший опыт, продумав его во всех деталях, но и придумать весь арсенал опыта, изобрести неизвестное, иной раз своими руками смастерить никогда не существовавшую аппаратуру, оставив попутно в технике важнейшее изобретение, а для себя — всего лишь очередной неудавшийся опыт, который будет забыт.

С яростным весельем набрасывался Буров на работу. Он словно радовался, когда обнаруживал, что чего-то не хватает и надо это делать самому. Он становился за тиски, пилил, резал, Шаховская наматывала катушки, паяла… Ведь им нельзя было выйти в соседнюю лабораторию за любой мелочью.

Понадобились изоляторы. Их не было. Буров посмотрел на потолок, увидел люстру. Поставил стул на стол, забрался на него и снял плафоны. Из них получились великолепные изоляторы.

Шаховской потребовались металлические нити. Он, не задумываясь, вынул из рояля струны и победно протянул их помощнице. Из этих же струн он устроил великолепную подвеску для особо точного прибора, чтобы на нем не сказывалось дрожание морского дна вблизи действующего вулкана.

— Как вы себя чувствуете в одиночном заключении? — весело спросил он Елену Кирилловну после работы.