Андреа Лоренс - Насладиться тобой Страница 19

– Я немного устала с дороги. Если не возражаешь, поедем к тебе и закажем еду на дом.

Джорджия улыбнулась. Вот, оказывается, откуда ее любовь к еде навынос.

– Отлично. Недалеко от меня есть китайский и итальянский ресторан.

– Я предпочитаю китайскую кухню.

И в этом они были схожи.

– А где твоя машина? – Мисти оглянулась, ища глазами парковку.

– У меня нет машины. До работы удобнее добираться на наземном метро.

На лице Мисти промелькнуло разочарование. Джорджия поняла, что мать устала с дороги и не очень хотела ехать общественным транспортом.

– Я могу взять такси, – предложила Джорджия.

– Было бы здорово, – улыбнулась Мисти. – Несколько лет назад на меня совершил наезд пьяный водитель и раздробил мне бедро, – сказала Мисти, переминаясь с ноги на ногу. – С тех пор ноги болят от долгого стояния.

У Джорджии расширились глаза, она не нашлась, что ответить, а просто вызвала такси, и весь путь до дома они проделали в молчании.

Выйдя из такси, Мисти с благоговением уставилась на высокое здание, в котором жила Джорджия, будто перед ней раскинулся царский дворец. Войдя в вестибюль она снова застыла от восхищения. Мраморные полы? Сверкающие латунные двери лифта? Шикарная композиция из живых цветов на стойке?

– Никогда раньше не была в таком красивом месте, – сказала Мисти, заходя в квартиру. Скользнув взглядом по развешанным на стенах картинам, увидев окна от пола до потолка с открывающимся панорамным видом на Чикаго, Мисти совсем растерялась.

– Мне страшно до чего-нибудь здесь дотронуться, – тихо сказала она, прижимая к груди свой рюкзак.

– Тебе не о чем волноваться, – успокоила ее Джорджия. – Поставь вещи и расслабься. К сожалению, у меня нет гостевой комнаты. Да и гостей практически не бывает. Но я устрою тебя на диване.

– Хорошо. Спасибо, что пригласила остановиться у тебя. Надеюсь, что ночь на диване не повредит моей спине.

– А что у тебя со спиной?

Мисти вздохнула:

– Дорогая, после той жизни, которую я вела, мне трудно назвать здоровую часть тела. Вряд ли тебе будут интересны мои печальные истории. Уверена, что у тебя и своих грустных историй достаточно, и все из-за меня.

– И все же, что произошло? – продолжала настаивать Джорджия.

Мисти поставила на пол рюкзак и скрестила на груди руки в защитном жесте. Рукава рубашки задрались вверх, обнажив дорожку из бледных шрамов.

– Лет десять тому назад мой дилер, которому я была должна кучу денег, подослал ко мне своих головорезов, которые спустили меня с верхнего этажа моей квартирки. С той поры у меня в позвоночнике шурупы и мне порой больно спать.

– Это ужасно.

Мисти равнодушно пожала плечами:

– Я же говорю, не нужно меня расспрашивать про мою жизнь. Уверена, что часть тебя меня ненавидит, и я тебя за это не виню. Тебе повезло, что тебя забрали в приют. Я уверена, что любой другой был тебе лучшим родителем, чем я. Поэтому я никогда… – Она помедлила, покраснев от стыда, но продолжила: – Не пыталась взять тебя обратно. Я считала, что тебе лучше без меня. И я оказалась права. Ты преуспела в жизни. А если бы я боролась за тебя, твоя жизнь стала бы такой же беспорядочной, как и моя. Потому я всех вас и отпустила.

Джорджия судорожно сглотнула. Она выросла с сознанием того, что не нужна матери. Но все оказалось наоборот. Мама не хотела ее забирать именно потому, что думала о ее будущем. Но одна фраза осталась неясной.

– Что ты имеешь в виду под «всех нас»?

Мисти опустила глаза.

– У тебя есть младший брат и сестра, Джорджия. Я должна была раньше тебе об этом сказать.

Джорджия была потрясена услышанным. Всю жизнь она считала, что одна-одинешенька на свете, а оказывается, у нее есть брат и сестра.

– Где они? Расскажи мне про них.

– Я ничего про них не знаю. К тому времени я уже так пристрастилась к наркотикам, и детей у меня забирали сразу после их рождения. Их обоих усыновили. Я не знаю ни их имен, ни адресов. Несмотря на наркозависимость, я понимала, что если откажусь от них добровольно, то они обретут настоящую семью, а не окажутся в приюте, как было в твоем случае. Мне бы и тебя надо было отдать на удочерение, но это труднее сделать, когда ребенку уже пять лет. У меня много грехов, за которые следует платить, – закончила Мисти.

У Джорджии подкосились колени, и она рухнула в кресло. Она предполагала, что ей многое предстояло узнать о матери и ее раннем детстве, но не чаяла услышать такое.

– Я прошу у тебя прощения за все, мой персик! Поэтому я и приехала повидаться с тобой. Я хотела сказать, как корю себя за все, что случилось с тобой. Это часть моей реабилитации. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но мне нужно было по-любому сказать тебе это.

– Я думаю, что нам о многом еще нужно поговорить, – сказала Джорджия.

– Конечно, – согласилась Мисти. Отвернувшись, Мисти погладила диванные подушки. – Думаю, что здесь мне будет удобно спать. Это и правда отличный, к тому же совсем новый диван. Гораздо лучше, чем люлька в приюте.

Джорджию охватило чувство вины за то, что предложила матери лечь на диване. Она должна уступить маме свою кровать на время ее пребывания здесь.

– Знаешь что, мам, ложись на моей кровати в спальне наверху, а я посплю на диване.

– Нет-нет, – возразила Мисти. – Я рассказала тебе про себя не для того, чтобы ты мучилась угрызениями совести.

– Ну правда, давай. Пойдем наверх, я тебе все покажу.

Мисти последовала за ней наверх в спальню с видом на гостиную. В середине комнаты стояла большая кровать. К спальне примыкала роскошная ванная комната.

– Надеюсь, что тебе здесь будет удобно.

Мисти стянула свитер, оставшись в футболке.

Джорджия увидела еще шрамы и татуировки.

– Это дорожки от инъекций, – пояснила Мисти, перехватив взгляд Джорджии. – Но не все, есть еще шрамы от порезов.

Джорджия знала, что Мисти кололась героином, но про порезы слышала впервые.

– Ты сама себя резала?

Мисти утвердительно кивнула:

– Это еще до наркотиков и секса. Я была трудным ребенком, и когда я себя резала, мне становилось легче. – Покачав головой, она обняла себя за плечи. – Лучше бы я продолжала наносить себе порезы, так я вредила только себе.

Джорджия невольно обняла свою мать. Хотя это Мисти была родительницей, которая должна была бы утешать дочь, но на самом деле Мисти была потерянным ребенком. Джорджия не была уверена, хочет ли она узнать историю ее саморазрушения, но точно знала, что хочет помочь матери начать новую жизнь.

– Старая жизнь в прошлом, – сказала Джорджия. – У тебя много времени впереди, чтобы начать с чистого листа.

– Ты так думаешь? – спросила Мисти. В ее серых глазах, так похожих на глаза дочери, блестели слезы.