Михаил Тырин - Семьи.net (сборник) Страница 19

Тем временем мужчина в штатском просовывается к сэру Алану и крепко жмет ему руку, как старому знакомому. Вот он и пожаловал, тот самый эмиссар с особыми полномочиями…

Полицай обнимается с Диком, путанно и многословно поздравляя его со стодвадцатилетием. Инвалидная коляска тут же сует полицаю выпивку под нос. Немая сцена.

– Послушайте, господа хорошие, – говорит штатский. – Раз уж так получается, давайте я, ага?

– Нет-нет, – возражает полицай, – я же обязан.

– Да у вас стакан в руке, чего вы обязаны…

Полицай удивляется. Рефлекторно схватил, не иначе.

– Дипломатический советник Русаков, – представляет штатского Алан. – Переводя на человеческий язык, офицер по особым поручениям вашего МИДа. Мы знакомы. Он тут неофициально, для информации, и это все упрощает. Давайте и правда по-домашнему. А потом выпьем! Вон там, в беседке, можно отлично сесть.

Дипломатический советник глядит на часы.

– Можно и сесть, – говорит он.

– Нет, но я обязан, – встревает полицай. – Это чисто протокольное. Буквально пара минут. Уважаемый Ричард Викторович. Находится ли сейчас на вашей территории некто Бенджамен Нордин?

– А почему вы спрашиваете? А не позвать ли мне адвоката? Вон в том доме их человек десять на любой вкус, есть красивые женщины, – заявляет Дик. – И все очень недовольны тем, что им портят праздник.

– Так и запишем: от ответа уклонился…

– Нет-нет. Будучи по случаю праздника в состоянии алкогольного обвинения… Тьфу, опьянения!.. Отвечать членораздельно не смог.

– Ну, причина уважительная, – говорит полицай. – Находится ли сейчас на вашей территории урсуноид, называющий себя Урсулой Нордин?

– Будучи в состоянии алкогольного опьянения, мне что урсуноид, что гнидогадоид – не различаю лиц!

– А провести осмотр территории и опрос свидетелей я без ордера не могу, – заключает полицай. – Значит, официальная часть закончена. Твое здоровье, Дик! Поправляйся и живи еще сто лет как минимум.

И немедленно пьет.

– А я?! – обиженно спрашивает миграционный чиновник.

– А жалоб и заявлений не было, – говорит ему полицай, берет у Дика новый стакан и сует его чиновнику. – И депортации не предвидится.

– Не было, – подтверждает Дик. – И не предвидится.

– Они своих не сдают, – объясняет полицай «мигранту». – Это же семья. Никто закон не нарушал, а если против понятий набедокурил – они внутри разберутся и накажут.

– Ваше здоровье! – говорит «мигрант» и почему-то кланяется, прежде чем выпить. От уважения, вероятно.

– Ваш ход, советник, – Алан кивает Русакову.

– Да, сэр. Мне поручено сообщить вам, Ричард Викторович, чисто в порядке информации, что урсуноид, называющий себя Урсулой Нордин, объявлен у себя на родине вне закона.

Несколько секунд мы стоим в молчании, переваривая услышанное.

Мне хочется глупо пошутить, чтобы разрядить обстановку, но я не умею импровизировать. Все мои блистательные импровизации, от которых публика стонет, это домашние заготовки. Хороший экспромт тем и отличается от плохого, что его надо тщательно готовить.

Дик просто молчит – собранно и деловито, если только можно «деловито молчать». У него даже коляска больше не приплясывает.

– Дерьмо собачье, – бросает Алан. – Вне закона, какая сильная формулировка, аж страшно. А девку выгнали из стаи, вот и все. Просто выгнали из стаи. Предлагаю всем расслабить промежность и сделать вдох-выдох. Чего она натворила?

– Мы не имеем никаких даных и вряд ли сможем их получить в обозримом будущем. Нас только поставили в известность о факте наказания.

– Поскольку не было заявления… – начинает полицай.

– Понятно, понятно, – цедит Дик.

Понятнее некуда. Нет заявления – нет преступления. Значит, на территории, подпадающей под земную юрисдикцию, Урсула ни в чем не виновата.

– Что мы знаем на сегодня… Это молодая особь, ей около тридцати лет в нашем эквиваленте, – говорит Русаков. – Дальше все очень условно, потому что мы подгоняем данные под земные понятия и определения. Если я говорю «ученый», это не значит, что она ученый. И если говорю «социолог»… Это самое близкое, что у нас есть. Так или иначе, она работала на Земле наездами в общей сложности около двух лет. Полугодичными циклами – «мишкам» не дают тут засиживаться по причинам, которые я не уполномочен обсуждать…

– Тоже мне секрет – вы их гоняете, чтобы беременные самки не рожали на Земле. А то придется дать «мишке» наше гражданство – и понеслось…

Зря я все-таки перед выходом стопку хлопнул – она лишняя была. Русаков косится на меня неодобрительно, никак не комментирует мою реплику – и продолжает:

– Три месяца назад эта особь в очередной раз вернулась домой, и вместе с ней уехал работать Бенджамен Нордин. В его задачу входили так называемые полевые исследования, а урсуноид консультировал обработку результатов. Ничего, в общем, необычного. Что случилось дальше, никто понятия не имеет. Так или иначе, Нордин поступил в некотором смысле остроумно, использовав лазейку в законодательстве. Жениться-то сейчас можно хоть на корове! Мы просто этот момент прошляпили. Никому и в голову не приходило…

Русаков удрученно качает головой и косится на бутылку.

– Он ее как медведя, что ли, оформил? – спрашивает Дик.

– Совершенно верно. Это его ручная медведица! Урсула, мля. Она даже на четыре лапы встала ради такого случая. И господин Нордин через посольский терминал преспокойно оформил все документы. Только ветеринарный паспорт ему сляпал на коленке тамошний врач, но сляпал убедительно. Собственно, это единственный в посольстве, кто видел Урсулу живьем. Все остальное Нордин провернул удаленно – а что взять с компьютера, он железный и знает два ответа: «да», «нет»… После чего Урсула опять встала на две ноги – и пошла садиться на земной рейс как законная супруга, вписанная в гражданский паспорт мужа, поскольку свой гражданский паспорт медведю, трам-тарарам, не положен. И не подкопаешься. Ловко сделано, признаю. Ваш внук зарывает талант в землю, ему бы в разведке служить.

– Надеюсь, врача уже расстреляли?

– Вам шуточки, Ричард Викторович, а с доктором будем разбираться, это же служебный подлог, уголовная статья. Ишь, гуманист нашелся. Сейчас летит домой, посмотрим, чего расскажет.

Дик с Аланом переглядываются, Алан едва заметно кивает. Русаков слегка морщится.

– К сожалению, по сути дела врач не знает ничего. Он просто «мишку» пожалел. Крутят они нами как хотят… Манипуляторы.

Русаков снова косится на бутылку, и я его понимаю – бутылка хорошая.

Дик ловит этот взгляд и никак не реагирует. Не хочет угощать дипломатического советника.