Петроний Аматуни - Гаяна Страница 19

— Ну, полно, мисс Паола. Такое может случиться с каждым. Хорошо, что теперь вы выздоравливаете и неприятное позади.

— Называйте меня просто Паолой, — попросила она, наполняя бокалы.

— А вы меня — Боб. Поскольку вы упомянули о Дорте, позвольте мне, Паола, просить вас рассказать о нем.

— Откровенно говоря, я мало что знаю. Дорт — замкнутый человек, свысока смотрит на женщин, в том числе и на меня, конечно. Не ошибусь, если скажу, что он вообще на всех смотрит с презрением. На редкость самовлюбленная личность! Безусловно, я ему обязана своим исцелением, но, если говорить правду…

— Понимаю вас, Паола, вполне понимаю. Говорят, что он что-то изобрел или изобретает…

— Я ничего не знаю о его работе.

— Надолго вы поселились здесь? — спросил Боб, меняя тему разговора.

— Сама не знаю. Как Бергофф… Я неудачница. Мне теперь все равно. Просто живу по инерции. Качусь, пока не упаду! Как колесо, оторвавшееся от автомобиля.

— Вы назвали себя неудачницей, Паола, — доверительно сказал Боб. — Мы оба из числа этой печальной категории людей. Всего три года назад я окончил университет, но человек с дипломом лингвиста оказался никому не нужным. Никому! Тогда-то я понял, что дал маху, но исправить что-либо было невозможно. Затем стал репортером… А душа моя тоскует по любимому делу!..

— И моя тоже, Боб!

— И только когда я плыву по океану виски, мне легче и я обретаю способность философски смотреть на людей и на все вокруг…

Паола зло заломила руки, вскинула глаза к небу и воскликнула:

— Боже! Ответь мне, чего в мире больше — горя или возможности избежать его?

3

Открыв глаза и убедившись, что уже утро, Боб быстро встал с постели, ополоснулся холодной водой, размялся на веранде, выпил освежающей кока-колы. Увидев на столе фотоаппарат, Боб вспомнил задание Бергоффа.

Час спустя он был на крабоконсервном заводе. Отыскав Монти Пирса, Хоутон несколько своеобразно изложил ему суть дела:

— Послушайте, Пирс, если вы отгадаете, что у меня в руках, я ставлю ящик пива…

— По ведь это же обыкновенный фотоаппарат, мистер Хоутон! — воскликнул Пирс.

Веснушчатую физиономию Боба озарила улыбка.

— Споря с вами, — сказал он, — я могу закладывать Эйфелеву башню без малейшего риска для французов…

— Я не понимаю ваших шуток, мистер Хоутон, — обиделся Пирс.

— То, что вы назвали фотоаппаратом, попав в руки настоящего джентльмена, становится «преобразователем истины»… В наш век не модно врать с голыми руками — засмеют! Но стоит подбросить читателям отлично смонтированный снимок, как одного неверующего задушат десять одураченных простаков. Надо только уметь все делать правильно. Вот, к примеру, ваш цех. Я вижу кафельные полы, белые стены, занавески от москитов, веселых черномазых, а на первом плане идиллии сверкающие детали какого-нибудь нового станка и над всем этим — ваша распростертая длань.

— Но…

— Никаких «но»! Ваша задача — возможно быстрее декорировать свой механизированный свинарник и получить сто долларов наличными. Я сделаю несколько моментальных снимков, и вы можете опять восстановить здесь статус-кво..

— О, мистер Хоутон, вы на этот раз начало перенесли в конец, и у меня едва не пересохло в горле. Я вас понял на все сто пятьдесят долларов.

— Согласен. Получите эскиз, аванс и пожелание успеха. День спустя уголок в цехе, облюбованный Пирсом, так преобразился, что Боб, осмотрев его, щелкнул пальцами и расхохотался от души.

— Вы специалист по омоложению, — сказал он Пирсу. — Но цветочки выбросьте за борт.

— Опять?! — вдруг заорал Пирс, обращаясь к кому-то за спиной Хоутона. — Почему не работаешь, бездельник?..

Боб поморщился и обернулся. Он увидел высокого стройного юношу с благородным, несколько удлиненным лицом и удивительно мягким взглядом темно-серых глаз. Кожа юноши была смуглая, как у метиса.

Услышав окрик, юноша умоляюще посмотрел на мастера и, с трудом произнося английские слова, сказал:

— Господин, я потом работать два раза… А сейчас Мауки хочет знать: можно ли весь завод сделать таким белым? И откуда привезли сюда чистоту?

Мастер взмахнул плетью, в жарком воздухе сухо и отрывисто прозвучал удар, а на тело юноши лег взбухший след, будто кто-то кинул ему на плечо кусок черной от сажи веревки.

Юноша покачнулся. Его серые глаза потемнели и сверкнули гневом и обидой.

— Большой и умный не должен бить другого, — убежденно произнес он и, смерив мастера презрительным, гневным взглядом, неторопливо ушел.

Боб занялся фотографированием «цеха», но уже не мог не думать о юном туземце. Полчаса спустя он покончил с делами и берегом направился домой. У самой воды, обняв сильными руками худые колени, сидел тот самый юноша. Увидев Боба, он встал. На его лице, теперь казавшемся почти детским, еще не высохли следы слез.

— Сиди, зачем встаешь? — ласково сказал Боб.

— Ты старший, — просто пояснил юноша и остался стоять, печально смотря в океан.

— Значит, ты хотел узнать, откуда привезли сюда чистоту?

— Все! Мауки все хочет знать! — пылко ответил юноша.

Боб улыбнулся и спросил:

— Где твой дом?

— Там… — Мауки указал на северо-запад. — Другой остров… Отунуи…

— Ты почему ушел с работы?

— Я больше не вернусь туда, — признался Мауки, — лучше смерть.

— Хочешь работать у меня? — предложил Боб. — Будешь учить своему языку, и все. Хочешь?

Мауки недоверчиво посмотрел на журналиста, подумал и спросил в свою очередь:

— А потом господин будет бить Мауки? Боб густо покраснел.

— Нет, что ты! Глупый… Я тебя стану учить грамоте… Хочешь?

— Мауки очень хочет, очень! — с жаром ответил юноша.

4

Пленку Боб проявил в медицинском пункте. Только к вечеру он разделался с фотоснимками для очерка и подготовил материал к отправке.

Подходя к дому, Боб приметил машину Монти Пирса у крыльца и свет в его окне. «Пьян!» — подумал Хоутон, зная обыкновение своего соседа оставлять в таких случаях автомобиль на улице. Поставив машину в гараж, Боб вошел в дом. Монти был навеселе.

— Добрый вечер, Монти!

— Здравствуйте.

— Пропиваете гонорар?

— Наоборот, делаю деньги, золото. Вернее, уже сделал.

— Сделали золото?! Вы алхимик?

— Нет, у меня проще. Одному вам могу сообщить секрет: через некоторое время в моем кармане будет лежать сто тысяч долларов!

— Так много! — с почтительным восхищением воскликнул Боб. — Да, такую сумму, Монти, получить не просто.