Павел Комарницкий - Последний корабль в Бессмертные Земли Страница 19

Орк сверкнул глазами из-под надбровных дуг.

— Я не просил тебя ни о чём. Но ты дал мне этот проклятый плод… И должен я попытаться.

Тонкие струйки фонтана звенели еле слышно, тихий шелест листвы сливался с едва ощутимой музыкой. Илуватар закрыл глаза. Нет, так нельзя… Надо, надо расслабиться, такое напряжение в последние дни, это же невозможно…

— Здорово мы влипли, коллеги, — в отличие от коллеги Майар даже не пытался расслабиться. Злой, даже где-то свирепый взгляд, сжатый в нитку рот…

— Но надо же что-то делать! Нельзя всё так оставить! — Элентари была расстроена до слёз. — Ва, ну что ты молчишь!

— Что делать? — из всех четверых Варда сохраняла относительное спокойствие. Если бы Илуватар не умел ощущать чужие мысли и чувства, он бы принял её спокойствие за абсолютное. — Разумеется, думать. Сядь, Эли, не мелькай. В одном Май прав безусловно — наш маленький творческий коллектив здорово влип.

Начальница обвела взором свой маленький творческий коллектив. Перешла на мыслеречь.

«Итак, рискну подвести первые итоги. Проект «гоблин» развивается практически неуправляемо. Хотя в этом случае примерно такой результат мы могли предвидеть с самого начала. Должны были предвидеть. Чего никак нельзя сказать насчёт проекта «хомо»»

— Я и сейчас считаю, их нельзя было отпускать с оружием! — Майар в отличие от начальницы предпочёл говорить вслух, поскольку в мыслях сейчас было много лишних выражений. — На крайний случай хватило бы лопаты!

«Брось, брось, Май». — Илуватар поморщился. — «Это было бы просто убийство»

— А ничего страшного! — Майар резко повернулся всем корпусом. — Здесь убийства в порядке вещей!

«В тебе говорит гнев, Май» — Варда оставалась внешне невозмутимой. — «Ты не прав»

— Возможно. Однако я повторю вопрос Эли — что делать? После того, как мы тут посидим и подумаем… Этот мир слишком дик и не готов воспринять Высокий разум.

«Так я продолжу, коллеги? Спасибо» — в лице Варды не дрогнул ни единый мускул, и Илуватар даже восхитился спокойствием собственной жены. — «Хорошо, раз вы настаиваете… Я считаю, надо оставить эти два проекта»

— Бросить?! — Эли сжала руки.

«Не бросить, а временно оставить — почувствуй разницу, Эли. Пусть всё идёт, как идёт. Майар не прав, считая, что мир этот не созрел. Процесс пошёл, и пошёл быстро»

«Пошёл-то пошёл» — Илуватар усмехнулся. — «Только куда?»

«А вот это мы узнаем очень не скоро. Однако практика подсказывает — если тебе не хватает сил держать процесс под контролем, отойди и не вмешивайся. Пусть судьбу их решит сама жизнь, она мудрее всех»

— И не терзайся так, Эли, — улыбнулась наконец Варда, переходя на звук. — То, что случилось сейчас благодаря проекту «гоблин», всё равно произошло бы рано или поздно. Мы не изменили их судьбу — мы просто убрали тридцать-сорок пустых тысячелетий. Местных тысячелетий, а ведь годы тут достаточно долгие.

— Если я правильно понял, единственным реальным проектом остаются мои эльдар? — Илуватар тоже заговорил вслух. — У меня всё под контролем.

— Угу… — в глазах и голосе Майара сквозила неприкрытая насмешка. — Пока твои подопечные в ниде.

— Ты просто зол, Май. Напомни, кто ратовал за «плод мудрости»?

— А я и не отрицаю своей ошибки. Да, я зол. И вы меня не убедили. Этот мир не созрел, и никакими мерами его не пробудить — даже «плод мудрости» тут не приводит к возникновению подлинно Высокого разума. Хорошо ещё, что мы не связались с троллями — вот это была бы головная боль, всем на зависть! И твой проект ждёт та же участь, Илу, помяни моё слово. Гладкая нежная кожа и точёные тела, устойчивые к старению, это далеко не всё, что нужно носителю Высокого Разума. Увидишь, что будет, когда они выйдут из ниды.

— Давай ещё раствор!

Э-Уа зачерпнула здоровенным горшком, обвязанным верёвкой, побольше глинистой массы из ямы.

— Тяни!

Над головой заскрипел деревянный блок, и горшок пополз вверх. Девушка вытерла лицо тыльной стороной руки и вновь взялась за деревянное весло, коим месила раствор.

Всю весну и лето Ад-Амм и Э-Уа провели в работе. Особенно трудными были первые дни. Они спали в деревянной клетке, собранной из толстых жердей, связанных проволокой, столь мудро положенной богами в аварийный комплект. Их было двое, работа отнимала все силы, поэтому Э-Уа не могла поддерживать ночами огонь в очаге. И каждую ночь их непременно будили — то леопард, то гиены, то волки, а один раз пожаловал даже пещерный лев, решивший выяснить, что за непонятная возня происходит на границе его владений. Потом стало полегче — шкура пещерного льва, на которой они теперь спали, внушала зверью страх, да и дурная слава здешних мест распространилась среди всевозможных хищников.

— Давай камни! — Сверху опустилась корзина. Девушка принялась накладывать в неё плоские обломки, ещё вчера заготовленные и сваленные рядом, у стены. Пожалуй, хватит, не вылез бы пуп у мужа…

— Тяни!

Проводив взглядом ползущую вверх корзину, Э-Уа снова смахнула пот и взялась за весло — сейчас муж затребует новую порцию раствора…

Да, вот оно как вышло, надо же. Казалось бы, разве можно сравнивать эту жизнь с жизнью там, в небесной выси? Там — тишина, покой, ровное тепло без жары, невидимые птицы поют среди волшебных цветов… Здесь — палящее солнце, пот, грязь, свирепый оскал ночных хищников, с треском пробующих на прочность деревянную клетку…

— Давай раствор!

Она вдруг тихонько засмеялась. Нет, нельзя сравнивать. Там — мёртвый пейзаж, созданный мощью корабельного материализатора на плоском блюде прогулочной палубы, и голографические миражи. Здесь — жизнь.

— Уфф! — В дверном проёме постройки появился Ад-Амм, перемазанный раствором ещё хлеще девушки.

— Устал?

— Есть малость… Ничего, уже недолго. На пол-локтя кладки, потом перекрытие второго этажа и ещё парапет с бойницами…

— Ты когда займёшься дверью? Вот-вот начнутся дожди. — Э-Уа достала из пищевого синтезатора квадратную лепёшку-брикет, разломила надвое, протянула мужу больший кусок.

— Угу… — Мужчина жадно вгрызся в пищемассу, задвигал челюстями. — Завтра и займусь, пустяки, на день работы… Меня больше беспокоит, хватит ли энергии в деструкторе… Придётся тогда собирать камни со всей округи, не руками же ломать…

Он говорил на квэнья, языке богов, несравнимо более богатом и тонком, нежели родное наречие, способное выражать только самые простые мысли. Э-Уа слушала и улыбалась. Сказать? Нет, потом. Попозже… Или всё же сейчас? Вот взять и сказать…