Евгений Филенко - Звездное эхо (Сборник) Страница 19

— Вы знаете, Анжелика, — проговорил Вольф. — Сегодня с улицы пришли два человека и сказали мне, что я неправильно живу. Я не поверил им, а они мне доказали это как дважды два четыре. Я их прогнал, потому что все равно не поверил. И когда они ушли, жизнь принялась мне вдалбливать их доказательства с бешеной силой. Я даже пострадал, — он осторожно потрогал ссадину, — Все мы живем не очень правильно. У кого-то рассогласование больше, у кого-то меньше. А кто-то, как я, не хочет верить в свою ошибку. И упирается, охраняя вектор своей жизни, устремленный в темноту. В антимир. Потому что привык, потому что удобно!. Человек не может правильно жить в вакууме, в пространстве, не заполненном другими людьми. Обидно, что понял это, когда молодость, в общем-то, миновала, когда на голову рухнул четвертый десяток, и столько лет прошло впустую. Нет, разумеется, что-то сделано, что-то достигнуто — но какой ценой! И цена высока не столько для тебя самого, сколько для окружающих. У меня нет друзей. У меня есть только оппоненты!

— У меня тоже, — сказала Анжелика. — Только продавцы и покупатели. И муж, сосед по шалашу.

— Я ничего не смыслю в людях! — произнес Вольф с ожесточением. — Они для меня — функции, я не вспоминаю о том, что у каждого из них есть не только настоящее, но прошлое и будущее! Ко мне пришли двое, они хотели мне помочь, а я принял их за прохвостов, преследующих свою мелкую выгоду! Каждый день я видел вас на лестнице, но никогда не думал о вас иначе как о продавщице овощного магазина и жене люмпена! Мне и в голову не приходило, что вы двигались по жизни тем же путем, что и я, но мы трагически разминулись на каком-то перекрестке. Нужно что-то менять!

— Да нужно ли?

Анжелика шла к нему через всю комнату, а ему казалось — плыла, потому что у него кружилась голова, вокруг рушились стены, проваливался в преисподнюю пол под банкеткой, раскалывался и возносился в безвоздушное пространство потолок. Анжелика подошла совсем близко, ладошкой провела по его щеке, осторожно коснулась боевой раны возле глаза.

— Больно? — спросила она тихонько.

— Ничего. Иногда бывает полезно испытать боль — впервые за много лет…

— Это воскресенье, — шептала Анжелика, гладя его по голове. — Сумасшедшее воскресенье. Все кувырком, потому что мы изо всех сил стараемся воскреснуть для новой жизни. Такой уж это день. И ничего-то у нас толком не выходит… Вот оно закончится, и все пойдет, как и шло. И ничто не изменится.

— Я так не хочу, — бормотал Вольф. — Я хочу, чтобы изменилось. Я жил неправильно. Я спутался с дурной компанией… империей Моммр…. звездное эхо… обратная связь…

Он чувствовал себя маленьким и слабым. Ему было жаль себя, несчастных роллитян, жаль всех несчастных и обездоленных во Вселенной. Жаль — и много больше, нежели просто жаль — Анжелику. Ему хотелось плакать, отчего — он не понимал, хотя еще недавно ему мнилось, будто он понимает все на свете.

«Анжелика, что вы станете делать, если я скажу вам, что люблю вас?» — «Ничего не стану делать. Просто не поверю. Так не бывает». — «А вы знаете, как бывает?» — «Наверное, знаю». — «Нет, не знаете. И никто не знает». — «Но вы этого не скажете. Потому что я замужем. И сейчас пойду домой, к мужу». — «Я скажу. Только соберусь с силами — и скажу. А потом идите куда угодно». — «Зачем вам это?» — «Это всегда незачем…»

Где-то на другом краю плоской Земли аварийной сиреной взвыл телефон. Вольф вздрогнул и открыл глаза. Анжелика тоже вздрогнула и отстранилась. «Зачем? Ну зачем он звонит? Я ни с кем не хочу разговаривать, кроме нее».

Вольф поднялся, прошел к телефону, снял трубку.

— Олег Олегович? — спросил кто-то малознакомый.

— К вашим услугам.

— Это Дедушев. Тот самый. Я прошу вас о встрече, прямо сейчас. Дело чрезвычайной важности. И прихватите с собой прибор. Он, должно быть, сильно вас стесняет.

— Я не могу… сейчас.

— Потом будет поздно. Приходите в парк, к ротонде. Я жду вас…

В трубке запищало.

Вольф беспомощно обернулся к Анжелике.

— Мне надо уйти, — сказал он. — Ненадолго.

— Конспиративная встреча? — спросила она с вымученной улыбкой.

— Я прошу вас, — промолвил Вольф. — Нет, умоляю. Дождитесь меня здесь. Я еще не все сказал вам. И потом, — он собрал остатки душевных сил, чтобы соврать более или менее правдоподобно, — я потерял ключи от квартиры, а за ней нужен постоянный присмотр.

Дедушев сидел на свежепокрашенной скамейке в тени облупленной ротонды, памятника архитектуры прошлого, а то и позапрошлого века. Он курил, вернее — пытался это делать, должно быть, впервые в жизни. Дым валил из него, как из паровоза.

— Дед, ты спятил? — испугался Колобов. — Ты же помрешь от позднего токсикоза!

— Пусть, — прокашлял Дедушев.

— Здесь покрашено, и ты теперь будешь сзади походить на каторжника.

— Мне это подходит,

Колобов покрутился возле умерщвлявшего свою плоть Дедушева и неловко пристроился на краешке бетонной урны.

— Ты можешь мне объяснить, что происходит? — спросил он. — Какой-то безумный день, или Женитьба Фигаро. С утра ты затеял свою аферу со звездным эхом. Потом мы наведываемся к Вольфу для восприятия от него пинков. После обеда ко мне заявляется… — тут он прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

Дедушев пожевал сигарету и не глядя бросил ее в Колобова — тот едва успел увернуться, пропуская окурок по назначению. В этот момент в аллее стремительно возник Вольф с кинескопом под мышкой. При виде этого непередаваемого зрелища Колобов ахнул, а Дедушев часто-часто заморгал слезящимися глазами.

— Добрый вечер, — произнес Вольф крайне деловито. — Я готов выслушать вас. Только прошу всемерно ускорить изложение, поскольку я не располагаю достаточным временем.

— Это мы уже сегодня слышали, — сказал Колобов. — Что с вами стряслось, Олег Олегович? Неужели выпали с лоджии? И где ваш галстук?

— Неважно, — сказал Вольф, потянув кончик галстука из кармана и тут же затолкав его назад.

— Не садитесь со мной! — закричал Дедушев. — Здесь покрашено!

— Благодарю вас, — сказал Вольф и сел рядом. — Итак, начинайте, Игорь Рюрикович.

— Вы все спятили, — промолвил Колобов убежденно. — Но только не подумайте, что я буду третьим в вашей палате.

— Заткнись, Колобок, — сказал Дедушев грубовато. — Я собрал вас, господа, чтобы сообщить вам…

— Нельзя ли без ерничанья? — нетерпеливо оборвал его Вольф.

— Можно. В общем, я вас всех разыграл.

Дедушев соскочил со скамейки, нервно обежал ее кругом и снова сел.

— Что значит — разыграл? — спросил Колобов сварливо.