Павел Комарницкий - День ангела Страница 19

— Теперь садись.

Я послушно сел. Доктор Маша села рядом, разминая руки, встряхивая пальцами.

— А как мать, я очень хочу, чтобы ваш случай стал исключением из правил. И помогу тебе во всём, раз так вышло. Вы же не оставили мне выбора. Но только очень тебя прошу — сделай её счастливой. Иначе ты её убьёшь.

Она приблизила свои глаза к моим. Взяла мою голову в твёрдые, горячие ладони.

— И тогда позавидуешь тем эсэсовцам. Веришь?

Ещё бы не верить!

Красные, зелёные, жёлтые тени причудливо переплетались, плавали перед глазами. Яркий солнечный свет пронизывал мою голову насквозь, собираясь внутри в упругий, тёплый, пушистый шар. На этот раз шар перекатывался в голове быстро и уверенно, точно громадная ртутная капля.

Яркая вспышка света! Певучие, щебечущие голоса перекликаются, спорят. Я не вижу спорщиков, но знаю — это Мауна (я знаю её полное имя, но не могу произнести) и Иолла (тоже знаю полное имя) спорят не на жизнь, а на смерть. И я понимаю язык. Более того, я вижу и понимаю мыслеобразы, роящиеся в двух головах сразу. Мозги мои трещат с непривычки, но я стараюсь не пропустить ни слова.

«…Абориген с отсталой планеты, представитель иного вида, существо с чуждой физиологией — подумай же наконец! Он же питается трупами животных и рыб!»

«Я тоже могу питаться трупами, и даже сырыми. На курсах выживания нас этому учили»

«Не юродствуй!!! Ты собираешься вместе с ним бороться за выживание, вместо того, чтобы жить?! Будешь сидеть на насесте в ку…курятнике?!!»

«Ну зачем так? У людей есть мягкие и удобные диваны, кровати разные»

«А ты знаешь, чем он занимается? Он обслуживает автомобили, да, вот эти первобытные механизмы. Возможно, у него даже нет дивана»

«У него есть диван, большой и мягкий, я подсмотрела у него в голове. И живёт он не в… да, в курятнике. Большой ячеистый дом, и его ячейка на верхнем этаже. С балконом. И небо над головой. Представляешь, как удобно будет взлетать!»

«Нет, ты серьёзно?! И чем же вы будете заниматься? Он с утра до вечера будет чинить эти древние механизмы, а ты летать и резвиться в восходящих потоках? А вечерами на пару есть варёное мясо? А по ночам вы будете заниматься межвидовым сексом?!»

«Кстати, почему нет? Я видела вблизи — ничего страшного, практически всё как у нас, ну может, чуть побольше. Только зачем-то мех»

«Ты…Ты…Дура! Дура!! Какая дура!!! Нет, это я дура. Ну зачем я тогда вылезла? Надо было стереть им всем память, ничего страшного, и жили бы дальше. Все были бы живы и счастливы»

«Не надо, мама. Может, и были бы живы, но мы двое не были бы счастливы точно»

«А так будете?!»

«Да, мама. Какое-то время — да»

Молчание, долгое, переслоённое бессильным отчаянием с одной стороны, и спокойной уверенностью с другой.

«Нет, тебя надо лечить. Эвакуировать срочно»

«Не обманывай себя, мама. От такого невозможно вылечить, можно только искалечить. И давай не будем. Лучше помоги мне»

«Как?! Как и чем можно помочь такой дуре?!!»

В моём мозгу возникает видение — Ирочка на глазах растёт, вытягивается, крылья уменьшаются и засыхают. Опадают перья, крылья превращаются в розовые култышки, которые постепенно втягиваются в спину, и вот уже остаются только бугорки. Всё. Спина гладкая, крыльев как не было.

«Я стану биоморфом, мама. Превращусь в человека»

Новый взрыв отчаяния.

«Доченька, ну зачем? Я тоже люблю людей, очень люблю. Я всю жизнь за них положила. Но зачем самой становиться человеком? Ну вот люди любят своих животных, собак например, но ведь никто не становится собакой?»

«А я и не собираюсь становиться собакой. Я буду разумной, только иной — всего и делов»

«Да зачем?!!»

«А зачем она стала Жанной Д'Арк?»

«Это совсем другое дело, Это чрезвычайная жертва. Тогда речь шла о судьбе миллионов, о судьбе всего нашего дела, иначе не удалось бы переломить ужас средневековья. Эта жертва для спасения других. А для чего твоя?»

«Для того же самого. Разве что спасу я не миллионы, а одного. Нет, мама, двоих — и себя тоже. И вас с папой — легко ли вам будет каждый день видеть мой ходячий труп?»

Захлёбывающийся плач.

«Я знала, что добро часто наказуемо. Но чтобы так?!»

В моём мозгу видение: Ирочка обнимает горько плачущую мать спереди руками, и крылья обхватывают её поверх, закрывая обоих, как плащом. Я почему-то знаю — именно так обнимают ангелы своих детей.

«Ты поможешь мне, мама?»

Новый взрыв эмоций.

«Чтобы я своими руками — свою собственную дочь?!!»

«Ну а кто больше? К кому мне ещё обращаться? Да и боюсь я, признаться, такого дела. Нет, лучше тебя никто не сможет, ты же заинтересованное лицо»

«Я… в этом… заинтересованное лицо?!!»

«И не убивайся так. Сейчас не средние века, и на костёр меня никто не потащит. Да и вытащите вы меня, если что. Ведь сейчас Жанну спасли бы?»

«Наверно… Телепортировались бы и вытащили… Да и тогда бы спасли, если бы не костёр. Да и быстро всё произошло, плюс роковое стечение обстоятельств».

«Ну вот. Не так со мной всё ужасно, правда. И ещё одно, мама. Как думаешь, можно биоморфу сохранить репродуктивные функции? Это важно»

«Не знаю. Никто не работал над этим, зачем?»

«Ну а всё-таки?»

«Думаю, можно. Не так это трудно. Слушай, ты что, ещё и собираешься рожать человеческих детей?!»

«А каких же? Пойми, мама, я же не год-два с ним прожить собираюсь — десятки лет. Что мне, всё это время жить без детей? Я же зачахну. И ему плохо будет»

Снова рыдающий плач.

«Мои… внуки… за что, за что?!!»

«Ну успокойся, мама. У тебя уже есть внуки, наши. Теперь будут человеческие»

«Почему, ну почему ты такая дура?!! Нет, ты не дура, я знаю. Но почему?»

«Мама, они же не животные, они разумные, как и мы. Ты сама это говорила тысячи раз. И ты была права»

Пауза. Буквально рвущаяся на куски, так силён накал эмоций. И всё же где-то на краю сознания возникает ощущение — ураган стихает, выдыхается.

«Доченька… а нельзя избежать?»

«Зачем, мама? Для полного счастья всегда необходимы дети, ты же знаешь. Успокойся, они вырастут свободными и счастливыми членами общества. Да, именно так. Мы будем их учить и воспитывать»

Мама всхлипывает, затихая — сил больше нет. И я странным образом ощущаю это в своём странном полусне-полубреду.

«И вы вместе отправитесь в первый полёт. Без крыльев. С балкона, с десятого этажа»

«Нет, мама, он будет катать их на спине»

Пауза, переслоённая массой сложных, быстро сменяющихся эмоций.

«Ещё вопрос, дочка. Как тебе известно, люди живут недолго. Ну пусть даже я вмешаюсь — сто лет, от силы сто десять. Из них сорок-пятьдесят он будет старым человеком, как дед Иваныч. И ты будешь стареть, пусть и не так быстро, так как нарушишь генно-физиологическую защиту. Сморщенная кожа, нарушение репродукции и куча других проблем. А потом он умрёт, и ты останешься одна. Об этом ты думала?»