Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02 Страница 19

— Я отбросил все поздние легенды, — усмехнулся Постников. — И оказался прав. Начал я с часовни Росслин в Гластонбери. Да, полазили мы там по подземельям! Вы себе представить не можете, в подвальных помещениях находятся склепы, в которых упокоились рыцари. Иногда казалось, что вот-вот они пойдут на нас, лязгая доспехами и размахивая мечами. Все стены замка и подземелий расписаны магическими символами. Не скрою, мне порой представлялись фантастические сцены вроде тех, что были в фильмах про Индиану Джонса. Мы пытались разгадать тайны тамплейзов, которым принадлежали когда-то эти постройки. Но эти тамплейзы завели меня в тупик, — усмехнулся Постников. — Я потратил почти два года впустую. Вцору было опустить руки и расписаться в бессилии.

Как это бывает, наиболее перспективной оказалась линия, в которую никто не верил. Грааль и в самом деле не покидал Гластонбери. В XVI веке, когда король Англии Генрих VIII стал закрывать католические монастыри, Ричард Уайтинг, последний аббат монастыря Гластонбери отдал Грааль на попечение преданным ему монахам. Они отправились с Граалем в Уэльс, где находилось аббатство Аберистуит. Там они надеялись укрыться от королевского гнева. По дороге путники остановились на отдых в богатом поместье Нантес Мэнер, владелец его, лорд Пауэлл, предложил беглецам убежище и свое покровительство. Когда пришел смертный час последнего из них, он передал Грааль лорду, взяв с него обещание, что чаша Спасителя навсегда остается в Нантес Мэнер. Лорд Пауэлл и его потомки свято соблюдали обещание. Из поколения в поколение чаша передавалась по наследству. Но в 1952 году последний из Пауэллов умер, и Грааль начал свои странствия. Так чаша попала к местному доктору Бреммингему. Несомненно, доктор Бреммингем знал о том, что попало к нему в руки, в отличие от своего сына Чарльза, который старые и ненужные вещи собрал в старый сундук, который хранился на чердаке дома. А внук доктора Роберт, тот даже не подозревал, что лежит на чердаке унаследованного им дома. Я раскопал все это. Конечно, был риск, что Грааль исчез, что он кем-то похищен, но азартный Гонтарь затратил немалые деньги, чтобы купить дом и усадьбу. Роберт проигрался в пух и прах на скачках, поэтому появление русского покупателя было для него счастливой случайностью. Грааль оказался в сундуке, а главное — он до половины был наполнен густой вязкой темной жидкостью, которая напоминала кровь и оставалась в чаше, что бы с ней ни делали. Если бы вы видели лицо Пророка, когда он взял чашу в руки!

— А потом вы привезли чашу в Россию, — утвердительно сказал Нечаев.

— Все остальное вы знаете, — устало отозвался Постников.

— Только не надо делать из меня морального урода. Одно время я был всецело с Гонтарем, он и в самом деле казался мне человеком, который может привести человечество к Золотому веку. Представляете, прекратить вражду религий, избавиться от расизма, научить богатых делиться с бедными, избавиться от политических догм и прийти к пониманию друг друга не на словах, а на деле…

— И когда вы поняли, что это не так? — спросил Нечаев.

— После рождения Младенцев, — эти слова Постников произнес так, что и гадать не стоило, с какой буквы он напишет слово «младенцы» — с прописной или строчной. — Почти сразу я понял, что они пришли в мир не для того, чтобы кто-то смог причинить им вред. И, судя по всему, у них будут собственные взгляды на окружающий мир. Представляете, что их встретит? Человечество, погрязшее в грехах, в накопительстве, тонущее в собственном дерьме, в ненависти… Да не вам это говорить, у вас по работе мрази хватает!

Закончив беседу с Постниковым и отметив ему повестку, Нечаев и Евграфов долго сидели за столом, не глядя друг на друга.

— Ни хрена себе — разгадочка, — сказал Примус. — Расскажи такое начальству, ведь в дурдом отправят. Как ты думаешь, Иваныч, что мы будем делать — писать нолики или вязать веники?

— А мы помолчим, — сказал Нечаев. — Все равно никто не поверит, а если поверит — все происходящее тут же перейдет в разряд государственных тайн с самыми печальными для нас последствиями.

— Вообще-то, многие начальнички в Бога верят, — вздохнул Примус. — Сам видел, как зам по личному составу крестился, когда в кабинет к начальнику УВД заходил.

— Это они для себя верят, — кивнул Нечаев. — А наши с тобой рассказы они просто не воспримут, они сказки слушать не любят, особенно если эти сказки рассказывают подчиненные. Вот ведь как погано все. Никто не поверит. И тем страшнее ждать, что будет дальше.

Выйдя из здания городского управления внутренних дел, он вспомнил слова Постникова и посмотрел на небо. Небеса были затянуты низкими тучами, сквозь которые не пробивался свет звезд, поэтому особо разглядывать было нечего.

Заходя в подъезд своего дома, Нечаев столкнулся с Калгиным.

— Вот и хорошо, — обрадовался Калгин. — А я бутылочку взял, селедочки прикупил. Надо же как-то отметить удачу!

— Взяли? — равнодушно поинтересовался Нечаев, вызывая лифт.

— И мяукнуть не успел, — с некоторым самодовольством сказал Калгин и хихикнул. — И знаешь, на кого он запал? На мента из вневедомственной охраны полез. Сумерки же, особо не видать, так ему фигура этого мента приглянулась. Зажал он этого мента, как котенка, шею одной рукой придавил, а второй блудливой ручкой шасть под юбку! Да так удивился находке, что дар речи потерял и даже не дергался, когда мент на него наручники надевал, только в отделе и разговорился, представляешь? А ты что не в настроении?

Двери лифта лязгающе распахнулись, открывая выход на неосвещенную лестницу.

— Так, — сказал Нечаев, выходя из лифта. — Предчувствия у меня нехорошие.

Трое мрачных людей сидели в кабинете.

— Нет, ребята, — сказал Калгин. — Мне по психушкам лечиться не хочется. Там из здоровых людей психов делают. Да и кто нам поверит? И потом — что у нас на Постникова? Да ничего у нас на него нет. Молчать надо в тряпочку. Мне через полгода подполковника получать.

— Ты лучше подумай, что мы начальству скажем, — посоветовал Нечаев. — Надрывались, убеждали, что необходимо обеспечить охрану матерей, чьи истории были похищены, а когда покушения и в самом деле начались, приходим и говорим: извиняйте, начальнички, но охрана не нужна. Па-ачему? Да мы меж собой посовещались и так решили.

— Не о том говорим, — морщась, сказал Калгин. — Не о том…

— Лично меня тоже интересует совсем иное, — согласился Примус. — Что дальше будет?

— А ты Библию читай! — огрызнулся Нечаев. — Я откуда знаю? Что-то да будет!