Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела Страница 19

— Видите, как тут мох ободран? — указал Грендель. — Значит, он пытался выбраться наверх.

— И как, удачно?

— Сейчас глянем… Да, похоже, что удачно. Видите следы наверху? Стало быть, нам надо двигаться вон туда. — Грендель махнул рукой в сторону елового перелеска.

«Херклафф! — вдруг осенило Дубова. — Меня он знает только как боярина Василия, а Надю — и как пажа, и как Надю. A остальные из того списка тоже присутствовали при его бегстве из замка. Все ясно — людоед нанял этого наемника, а может, и не его одного, чтобы „прощупать“ всех тех, кому мог достаться оброненный им магический кристалл…»

— A вот здесь ваш Иван-царевич что-то варил из грибов, — снова оторвал Василия от раздумий голос его спутника. — Видите, следы костра, а кругом грибы срезанные.

— Ну и куда же дальше?

— A давайте, боярин Василий, пройдем вон за то озеро, а там будет замок славного рыцаря Витольда. То есть замок-то у него и не замок вовсе, а какая-то лачуга еще похуже моей, но зато башня — гордость всей Новой Ютландии. C нее открывается хороший вид на болота, может и разглядим, где там чего.

— Да, это было бы неплохо, — согласился Дубов, и спутники двинулись по еле заметной тропинке в сторону маленького болотного озерца — как подозревал Василий, навстречу новым приключениям.

Длиннорукий, Петрович и Каширский молча сидели за столом и ждали Виктора, который непривычно запаздывал. Слуги под руководством Теофила подавали на стол скромный завтрак, а Соловей то и дело поглядывал на кувшин с вином, не решаясь налить себе, пока не появится хозяин.

Когда же дверь трапезной отворилась, то лица сидящих за столом удивленно вытянулись: Виктор вошел не один, а вместе с некоей молодой девушкой, одетой в скромное темное платье.

— Прошу вас, сударыня, — указал Виктор на место во главе стола, где он обычно сидел, а сам уселся немного в сторонке. — Господа, позвольте вам представить нашу уважаемую гостью, графиню Загорскую. Как я понял, это дочка одного из наших славных рыцарей, не так ли?

Гостья, немного помедлив, чуть заметно кивнула. Петрович раскрыл было рот, чтобы разоблачить лже-графиню, но Длиннорукий его остановил.

— Погоди, еще не время, — шепнул князь.

Так как Виктор уже накладывал себе в тарелку что-то вроде овсяной каши, то и Петрович налил полную кружку вина и залпом выпил, как всегда не закусывая.

— Ах да, сударыня, так я же забыл вам представить моих, м-м-м, друзей, снова заговорил Виктор. — Князь Длиннорукий. — Князь привстал и слегка поклонился. — Господин Петрович. — Соловей лишь икнул и утерся грязным рукавом. — Господин Каширский, лекарь и, так сказать, человек изрядных знаний.

Графиня милостиво кивнула всем троим, но мимолетный взгляд, брошенный на Виктора, откровенно говорил: «Ну и дружки, однако же, у Вашего Высочества».

— Думаю, что к обеду приедет и Анна Сергеевна, — продолжал Виктор. Тоже милейшая дама, вам будет приятно с нею познакомиться.

— Не сомневаюсь, — вздохнула гостья и приступила к трапезе.

Князь Длиннорукий украдкой бросал взгляды на Марфу и все не мог понять, для чего она явилась в королевский замок, да еще и под вымышленным именем. И так ничего и не придумав, решил, что незачем забивать себе голову такими пустяками — найдутся дела и поважнее. Князь с опаской следил за Петровичем, который то и дело подливал себе вина, а Виктор и Теофил, занятые гостьей, на сей раз просто забыли убрать кувшин от Грозного Атамана подальше.

Господин же Каширский поглядывал на графиню и как доктор на потенциальную пациентку, и как мужчина на симпатичную ему особу противоположного пола. В конце концов он не выдержал и обратился к гостье:

— Госпожа графиня, должен вас уведомить, что ваш цвет лица не свидетельствует о здоровом образе жизни. Да и вообще здешний климат вам противопоказан — болота, сырость…

Девушка смутилась, и Виктор пришел ей на помощь:

— Господин Каширский, когда графине понадобятся услуги лекаря, то она непременно к вам обратится.

— Да нет, я просто хотел сказать, что нужно беречь здоровье, — пошел на попятный Каширский. — Медицинская концепция, коей я придерживаюсь, предполагает как аллопатические, так и гомеопатические методы пользования, и целый ряд симптомов…

Но тут произошло то, чего так опасался Длиннорукий: вылакав очередную кружку, Петрович перегнулся через стол к сидевшей напротив него гостье.

— Графиня, говорите? — брызжа слюной, завизжал Соловей. — Знаю я, что вы за графиня! — И, не обращая внимания на Длиннорукого, тянувшего его сзади за штаны, продолжал: — Вы все грабители и угнетатели трудового люда! Таких, как вы, я грабил и убивал, а потом отдавал на забаву своим лихим ребятам! — Петрович скорчил какую-то мерзкую рожу, но тут произошло нечто уж совсем непредвиденное: Марфа спокойно взяла со стола тарелку с остатками каши и аккуратно заехала ею в физиономию Петровичу.

В трапезной воцарилось мертвое молчание, прерываемое лишь мелким скулежем сползающего под стол бывшего Грозного Атамана. Длиннорукий с нескрываемой ненавистью глядел на княжну. Каширский удивленно переводил взор то с Виктора на Марфу, то с Длиннорукого на Петровича. Теофил, как ни в чем не бывало, подал на стол другую тарелку, и княжна спокойно положила себе еще овсянки.

Никто не решался нарушить тягостную тишину. И когда молчать дальше стало уж как-то не совсем прилично, в трапезной раздался негромкий голос Виктора:

— Благодарю вас, графиня.

Анна Сергеевна быстро шагала по главной осиновой аллее Белопущенского кремля — ей предстояло решительное объяснение с бароном Альбертом. И тут госпожа Глухарева к своему неудовольствию увидела идущего навстречу импозантного господина во фраке с белоснежным жабо.

— O, гутен морген, дорогая Aннет Сергеевна! — расплылся господин в плотоядном оскале.

— И вам того же, господин Херклафф, — буркнула Глухарева. Однако людоед, судя по всему, пребывал в наилучшем расположении духа и не прочь был побеседовать. Анне Сергеевне поневоле пришлось остановиться.

— Ну, как поживает Его Высочество Виктор? — продолжал Херклафф. — И как здоровье вкусненького херра Петровича?..

— Почему бы вам самим его об этом не спросить? — не слишком вежливо перебила Анна Сергеевна.

— Увы, фройляйн, — малость погрустнел Херклафф, — мне более нет ходу в королевский замок, после того как я там, как это сказать, несколько начудил. — И людоед сладостно осклабился, вспомнив свои невинные чудачества в замке Александра.

Анна Сергеевна хотела было уже пройти вперед, но господин Херклафф заговорил вновь: