Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы Страница 19

— Мы куда-то идем? — зевая, спросил Лэйми.

Охэйо удивленно посмотрел на него.

— К Башне Молчания. В Одинокий Город или во Вьянтару, если получится.

Лэйми ничего не смог с собой сделать — его рот вновь невольно приоткрылся.

— Сейчас?

— А когда ещё? С каждым днем это будет труднее.

— Но мы только начали знакомиться с городом!

— Лэйит выросла в нем. Она расскажет тебе о Пауломе всё, что ты захочешь узнать. Или Наури.

— И они пойдут с нами? У них же тут дом…

— Они ещё вчера согласились, Лэйми. Я, кажется, забыл сказать тебе…

Это было похоже на Охэйо: он охотно забывал сказать о планах, на которые могли бы возразить. Лэйми обиделся, но понимал, что это глупо — идти вчетвером было несравненно лучше, чем вдвоем. Но… зачем?

— Почему мы не можем просто остаться здесь? Паулома — вовсе не такое уж плохое место.

— Неплохое. Если ты хочешь просто дожить свою жизнь. Я хочу отыскать нечто большее, чем тихая гавань. По крайней мере, попытаться. Здесь интересно, конечно — но во Вьянтаре должно быть гораздо интереснее. И у меня, между прочим, есть цель — отыскать ИХ, строителей Мааналэйсы, а здесь они явно не водятся. Ну, если хочешь, оставайся. У меня и в мыслях нет к чему-то тебя принуждать.

Лэйми рассмеялся.

— Кажется, ты не заметил, что многие жители Вторичного Мира уже стояли перед этим выбором: отказаться от всего, что у них есть, просто ради надежды. И надеялись они не напрасно.

Одеваясь, он чувствовал себя как-то странно — полное сил тело говорило ему, что сейчас раннее утро, а закатный свет и сонная тишина сообщали о позднем вечере. Всё словно происходило во сне — правду говоря, идти к Башне Молчания ночью было страшновато — но сидеть до утра в темной спальне было бы невыносимо скучно.

Выйдя на крыльцо, он глубоко вздохнул. После затхлого дома теплый сырой воздух был восхитительным. Он глубоко вдохнул его — и нырнул в темноту.

Через минуту они вышли к озеру. Четыре стоявших по углам окружавшей его поляны низких, изогнутых наверху фонаря заливали её таинственным темно-синим светом и теперь она казалась Лэйми местом почти мистическим. Озерные заросли стали непроницаемо-черными — и в них, зловеще роились желто-зеленые светляки. Над ними, между кленами и покровом тяжелеющих облаков, сияла зеленоватая полоса чистого неба. В ней замерла далекая стена грозовых туч, похожих на фантастическую горную страну — их основания были багровыми, вершины сияли ослепительной белизной и всё это казалось ему нереальным.

Даже когда они вышли к людной автобусной остановке, это ощущение не исчезло. На западе, на фоне темного, серо-буро-малинового неба, розовели утесы домов, отражая и смешивая отблеск грозовых туч. Множество их окон сияло мягким желтоватым светом — из открытых доносились голоса и звон посуды. Все нормальные люди ужинали и собирались ложиться спать. А ненормальные…

Его взгляд невольно скользнул к темневшему далеко впереди цилиндрическому массиву Башни Молчания. Столбы поднимавшиеся вокруг него пара сливались в невероятную перевернутую гору, — она расплывалась в тумане облаков смутной фиолетовой массой. Её подошву скрывали длинные прямоугольники многоэтажек, серые, тревожно яркие под темневшими синими тучами. Их украшенные рельефным узором фасады казались почти болезненно четкими от изобилия мелких деталей. Ему не хотелось ехать туда — но так было даже интересней.

— По крайней мере, мы не заблудимся, — зевая, сообщил Охэйо. — Кстати, посмотри-ка вверх…

Лэйми поднял голову. Над ним, очень высоко, в разрывах рельефных закатных туч плыли перистые облака — слишком быстро, как ему показалось.

— Здесь бывало так раньше? — спросил Охэйо.

Наури удивленно посмотрел на него.

— Нет, никогда.

— Мне это не нравится, — сказал Аннит по-хониарски. — Похоже, там, наверху, зарождается ураган, — а ты читал о здешних ураганах. В таком случае у НИХ скверное чувство юмора, раз они отправили нас в обреченную землю. Или Наури просто не привык смотреть на облака. Но что-то неладное явно происходит здесь, в этом мире… и в этом городе тоже. Эта Сугха… эти истории про оборотней… Помнишь рассказы о Конце — сначала торжество нелюди, потом — буря, потом — Подземные Течения… а потом — ничего. Всё сначала. Снова и снова. А ОНИ всё это время смотрят в сторону…

— И что нам делать? Возвращаться?

Охэйо усмехнулся.

— Куда? В Хониар? Все эти страшные истории — возможно, плод простой скуки. Хотя, надеюсь, мы успеем добраться до ночи. А вот, кстати, и…

Автобус мчался по низкому берегу реки Мораг, зыбкая гладь которой тонула в розоватом тумане, очень ровно, но с огромной скоростью — Лэйми даже слышал ровный гул рвущегося вокруг угловатой коробки воздуха. Мир за стеклом скользил, менялся, как сон — земля словно летела под ним и, как всегда бывало в таких случаях, его охватил полудетский восторг.

Шоссе шло по верху основательной дамбы; по обе её стороны тянулись трехметровые заросли кустов, такие плотные, что казались обомшелыми скалами. Внизу, в просветах между ними, блестела темная вода. Иногда кусты поднимались огромными округлыми буграми или рваными гребнями, отмечая настоящие возвышенности.

Лэйми не сразу разглядел массивное безоконное строение, прилепившееся к склону очередного холма — его плоский верх был покрыт дерном, а монолитные стены размалеваны черновато-зелеными разводами. Вообще-то вся эта местность — заросшее болото или скраб — и так считалась непроходимой. Она тянулась вокруг озера Орчи на многие километры и едва ли не единственным способом преодолеть её было построить через нее дорогу — такую вот, как эта.

Его друзья — все трое — расселись поодиночке по свободным местам, и, неподвижно глядя на проплывающий за окном пейзаж, Лэйми впал в своеобразный транс — он словно стал бесплотным и невидимым. Небо над ним затянули высокие, но плотные и рельефные облака, лишь на востоке сияла зеленоватая полоса чистого неба — и между ней и черноватым морем зарослей стояла фантастическая стена белых туч, похожих на горы страны снов или рая. Они ничуть не изменились с тех пор, как Лэйми впервые увидел их. Он чувствовал себя сейчас как-то странно — словно призрак или дух, любопытный, но безучастный к происходящему. Во всем его теле жила только пара длинных глаз, окруженная облаком вольно метавшихся мыслей — таких неожиданных, что сам он не всегда понимал их.