Джудит Тарр - Замок горного короля Страница 19

С восходом солнца Лиди выбралась из сплетения тел: Олван и Аян свернулись калачиком друг возле друга, толстому Каву хватало самого себя, а Вадин слепо шарил по постели в поисках теплого женского тела. Он нашел кого-то, чья кожа была бархатной, но под ней скрывались стальные мускулы; это тело было слишком узким и худым, чтобы принадлежать Лиди. Глаза Вадина медленно распахнулись, и он обнаружил, что его рука ласково обвивает грудь Мирейна. Принц смотрел на него с кривой усмешкой. Вадин отпрянул. Ухмылка Мирейна стала еще ехиднее. Вадин открыл рот, но рука Мирейна легла на его губы. Другой своей рукой, золотой, он поманил оруженосца на улицу. Когда они оказались во дворе и солнца нещадно начало жечь измученную голову Вадина, его прорвало: - Трижды девять кругов ада! Что ты здесь делаешь? Мирейн в упор посмотрел на него. Вадин кое-как справился с килтом, ремнем и плащом, а потом сунул голову в чан с дождевой водой, стоявший у ворот. Вынырнув, он почувствовал, что в мозгу у него слегка прояснилось, хоть боль и не прошла. - Я думал, что могу целую ночь располагать собой. - Так и было, - кивнул головой Мирейн. - Твоя Лиди - женщина большого остроумия и мудрости. Вадину с трудом удалось подавить растущий гнев. - Мой господин, - сказал он очень осторожно, - мне хотелось бы думать, что ты не... - Я не смеюсь над ней. Она подала мне свежего хлеба и меда и поговорила со мной. Она меня не боялась. - А с чего это ей тебя бояться? Мирейн взглянул на него сверху вниз. В его взгляде выражалась вся гордость коронованного короля и все могущество бога. А потом он снова стал Мирейном, достающим Вадину только до плеча, и сказал: - Понимаю. Я мал и, следовательно, безобиден. Кто в Яноне может думать по-другому? - Все королевские оруженосцы и один твой собственный, а также некоторые принцы. - Вадин осадил сам себя, прежде чем превратился в поэта. - Зачем ты пришел сюда? Что-то случилось? Мирейн пожал плечами. Он выглядел очень юным и очень простодушным, а значит, по мнению Вадина, очень подозрительным. - Я скучал по тебе. - У тебя был Патхан. Патхан - князь, наследник двух феодальных поместий и одного княжества. Он добился того, чтобы стать капитаном оруженосцев, а на празднике Вершины Лета он станет рыцарем. Более того: он будет Младшим Победителем и в течение одного-двух лет будет сохранять этот титул. Ему с самого начала следовало бы стать твоим оруженосцем. Именно он достоин тебя. - Ты так думаешь, Вадин? Вадин не попался в ловушку, хотя язык у него был длинный. - Королю следует так думать. Ты - свет его бесцветных очей. - Патхан довольно забавный, - сказал Мирейн. - Он красив. Он блестящий человек. Он не намного крепче меня, но это его не расстраивает. Он играет в эту опасную игру - в "королей и города". Вадин, которому не было дела до всего этого, хлопнул в ладоши. - Вот как! Ну так попроси за него своего деда. Для него это будет громадной честью. - К несчастью, - ответил Мирейн, нисколько не смутившись, - он до слез утомляет меня. Этим своим вечным совершенством. И такой абсолютно нерушимой верностью наследнику, выбранному королем. Когда он разбудил меня, безупречно одетый в возмутительно ранний для жреца Солнца час, и ждал меня со сверхъестественным терпением, я едва удержался от того, чтобы не закричать. Я приказал ему выйти вон. Надеюсь, достаточно вежливо. Вадин мог это понять. Патхан, олицетворение оруженосца, был тем, кого Аджан с упорством и настойчивостью ставил в пример всем остальным. Он будил Мирейна чересчур вежливым прикосновением, он купал его и прислуживал ему беспрекословно и безмолвно, и вот Мирейн отослал его со своей неподражаемой язвительной южной вежливостью. Без сомнения, этому предшествовало изрядное сопротивление принца из-за некоего дела, которое он предпочитал выполнять сам. Губы Вадина дернулись в усмешке. Он прикусил их, и приступ смеха полностью улетучился. Ухмылка Мирейна была невероятно озорной. Вадин с трудом принял хмурый вид и протяжно вздохнул. - Ты... Патхан... ты такой же ненормальный, как и я. - Можно сказать, у меня никудышный вкус в том, что касается лошадей, поведения и друзей. От последнего слова Вадин сразу пришел в себя. - Я твой слуга, мой господин. Черные глаза на долю секунды сузились. Гордая голова коротко кивнула, но это вовсе не казалось уступкой. - Лиди накормит тебя. А потом я потребую от тебя службы. Служба заключалась в том, чтобы следовать за принцем через каждую площадь и каждый переулок города, переполненного в базарный день, и слушать обрывки разговоров и, разумеется, мыслей; иногда останавливаться, чтобы перехватить клубок сплетен, или опрокинуть чашу вина, или посмотреть на танцора с саблями. Как заправский колдун, Мирейн мог сделаться невидимым, когда хотел этого. Иначе, естественно, люди не решились бы вести столь скандальные и крамольные беседы, а им было что сказать о двух принцах новом и старом. - Я за того, которого знаю, - говорил человек, покупавший красивую лошадь. - А что мы знаем об этом Мирейне? Здесь его никто не ждал, а он заявился со своим ожерельем и косичкой жреца Солнца и объявил себя бог знает кем. А как у нас резня, так его нет. - Принц Моранден - человек тяжелый, -возразила жена кузнеца, усевшаяся на пороге с клубком шерсти. - Он молод и красив, для каждого у него находится улыбка или слово, но глаза у него холодные. Я видела, что творилось в Шайосе, когда была девчонкой. Лорд Кейан был сладким подобно меду до того дня, как умер его отец, а позже люди говорили, что, может быть, старику помогли отправиться на тот свет. Когда же наследник наконец взошел на престол, стало так, что хуже некуда. Он перебил всех своих родственников, включая женщин и младенцев, и довел нас почти до голодной смерти, а потом развязал войну против Сувейена. И победил, слава богу, но победа принесла ему смерть, и его жена правила до тех пор, пока маленький лорд Тиен не стал достаточно взрослым, чтобы занять место отца. Старики сидели за игрой, томясь на солнцепеке, и самый почтенный проговорил: - Плохие наступают времена; когда в королевстве оказывается два принца и только один трон, а старый принц не собирается уступать молодому выскочке, будь он избранный наследник или нет. Каждый гнет свое, и, попомните мои слова, не так долго нам осталось ждать удара. - Я слышал, это уже произошло, - сказал самый молодой из стариков, кидая костяной кубик для следующего хода в игре "короли и города". - Я слышал, что новый пришел к старому с острым, как кошачьи когти, кинжалом, ударил его по лицу, а потом обратился к магии, чтобы залечить его. - От раскаяния? - От презрения. А у старого принца в память об оскорблении остался шрам. - Чужаки, - пробормотал старик. - Оба они чужаки. Если бы король имел достаточно разума, чтобы взять жену на родине... Какой-то зевака, наблюдавший за игрой, наклонился над доской. - Я слышал, что оба они безродные. Молодой - чародей из Девяти Городов, он покрасил себя, чтобы стать одним из нас, а благодаря магии он выглядит похожим на умершую принцессу, старый же принадлежит к роду одного из бунтовщиков с Западных Окраин. Я помню, как король привез сюда эту женщину, и помню, как быстро он получил от нее щенка. Кто знает, может быть, она уже носила его, когда король взял ее?