Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея Страница 19

Когда-то полис раздал своим пехотинцам равные наделы, чтобы у тех были средства защищать отечество; теперь земли были проданы, и разорившиеся пехотинцы либо требовали их обратно, либо добывали деньги за границей, и воинов-наемников становилось все больше.

x x x

Говорят, что мертвые не видят живых, а только чуют их по запаху. Ну, а что живые не видят мертвых, в этом каждый может убедиться сам. Тем не менее мертвые благодетельствуют живым и наоборот - через тех, кто умеет видеть оба мира.

Также и народы редко понимают друг друга, и бывает даже, что можно сражаться - и не понимать, боготворить - и не понимать.

Тирибаз был самым проницательным человеком из тех, кто не видит мертвых. Он все больше приближал к себе Клеарха, так что внук его, красавец Tax, не ведая сам, ревновал деда к Клеарху.

Tax не расставался с греком с тех пор, как тот вернул ему коня; Клеарх рассказывал о Гераклее, Tax - об Армении; они говорили о женщинах, лошадях и вине и еще о том, что ионяне, конечно, одержали бы победу, будь Тирибаз на их стороне и понимай греков получше.

Как-то ночью они втроем объезжали посты; проехали по ночному лагерю и остановились, осматривая осадную башню на колесах. Эта башня была единственная помощь от финикийцев; греки таких машин тогда не имели, народ скупился на строительство; тиран Дионисий, однако, отобрал с помощью финикийских машин у финикийцев же пол-острова.

Башня была чуть обуглена, мокрые кожаные ремни нехорошо пахли, на вершине качалась доска, огороженная с трех сторон плетнем, а с нее свисал канат. Пел сверчок и издалека доносились крики людей, флейт и свиней.

Tax ухватился за канат, раскачиваясь и болтая ногами. Клеарх и Тирибаз сели возле на приступок.

Туг надо сказать, что Клеарх удивительно быстро схватывал языки, на которых говорили в войске; по-персидски он теперь говорил отменно и видел, что персидский язык гораздо больше похож на греческий, чем, скажем, карийский или арамейский.

Язык, однако, похож, а речь - различна. Эллинская речь была тем могущественней, чем больше людей о ней знало, а персидская - тем могущественней, чем меньше людей о ней знало. Так что эллины, произнося слова вслух, вынуждены жить в соответствии с ними - это и называется убеждения; поэтому-то эллинская речь имеет смысл тогда, когда устремлена к истине; персидская же имеет смысл, лишь будучи ложью; эллины говорят с единомышленниками, персы - с соучастниками.

Клеарх спросил у кшатрапавана:

- Объясни мне одну вещь. Я заметил, что греки и персы о давних и недавних событиях рассказывают по-разному. Вот, например, о свидании Агесилая и Фарнабаза. Бион говорит, что Агесилай предложил Фарнабазу союз против царя, а тот ответил: "Если царь назначит меня полководцем, я буду сражаться против вас. Если же он пришлет другого военачальника, то я стану на вашу сторону". A Tax говорит, что Фарнабаз сказал: "На мои деньги вы выиграли войну с афинянами. Не хочешь ли стать моим союзником в войне против царя?" Так .что же из этого правда? И мог ли Агесилай разбить царя?

Т и р и б а з. Агесилай - умный человек. Он, например, понял, что пехоте не покорить Персию, и стал разводить коней, хотя разводить-то нужно всадников. Очень многим он был обязан Фарнабазу. Ведь злейшим врагом и Фарнабаза, и спартанцев был в то время Тиссаферн. И Фарнабаз сначала сумел сделать так, что Агесилай разорил Лидию, а потом сумел оговорить Тиссаферна перед царем, так что царь послал Титравста с приказанием его казнить, и это был поистине царский подарок грекам и Фарнабазу.

Но потом Фарнабаз увидел, что Агесилай воюет, как грек, а не как перс, и не ему покорить Азию.

К л е а р х. Что же значит воевать, как грек?

Т и р и б а з. Воевать, как грек, значит: захватить чужой город с тем, чтоб сжечь его дотла как торгового соперника, или с тем, чтобы установить в нем наилучший, по мнению победителя, государственный строй. Воевать, как Кир, значит: предоставить граждан собственному разумению и, если можно, прежним правителям, а довольствоваться податями.

Агесилай не умел воевать, а умел лишь грабить. И вот пример: вместо того чтоб отправиться с войском в Карию, где сооружался вражеский флот, он отправился во Фригию, где можно было только грабить. И жаден он был настолько, что, когда Спифрадат разгромил Фарнабаза, спартанец потребовал у Спифрадата всю добычу, и после этого и Спифрадат, и пафлагонцы недолго оставались в союзе с ним. А когда у Агесилая оказалось довольно награбленного, он опять рассудил, как грек: чей искать славы за горами, подумал он, свезу-ка я лучше к морю все это добро и с выгодой продам. И, надо сказать, о его отступлении известно было загодя, потому что Агесилай, радея друзьям, приказал им покупать все захваченное по дешевке, так и объяснял, что армия пойдет к морю, а не в глубь материка.

К л е а р х. Ты, однако, говоришь с пристрастием и не хочешь видеть отличия греков от прочих варваров, от саков или арабов...

Т и р и б а з. Напротив, я в последнее время совсем по-другому думаю об эллинах. Я думаю, что у вас главный принцип - как вы сами говорите, "автономия полиса". Потому что главный принцип - это то, во имя чего объявляют войну, а ваши города дерутся, как раз обвиняя друг друга в посягательстве на чужую автономию. Поэтому никакого единства выше городской автономии вы не хотите; слова "царь" и "царство" считаете бранными, и только те, кого вы называете тиранами, как Дионисий или Эвагор, умеют подчинять протяженные пространства. Ведь они, завоевав город, берегут его жителей как подданных, а не уничтожают как торговых соперников.

К л е а р х. Стало быть, тот, кто воюет, как грек, не покорит Азии?

Т и р и б а з Нет. Но тот, кто воюет, как перс, покорит Европу. Вы, греки, правильно считаете, что золотой век - позади, как Марафон и Платеи. Что же до персов, многие полагают, что время добра, Визаришн, расположено в будущем. Этого я, впрочем, не знаю. Знаю другое: с каждым днем в мире все больше железа и доспехи все прочней. Конь может унести много железа, а пехотинец от него устает.

Придет время - всадник явится в Европу и научит знатных не угождать народу, а управлять им; и научит народ платить налоги, а не требовать подачек; и научит, что лучше повиноваться первому среди равных, чем последнему среди башмачников. И в Европе поймут, что честь и собственное "я" значат больше, чем польза государства! И что помимо автономии полиса есть кое-что повыше: автономия личности! Настанет век Всадника на золотогривом коне; настанет и продлится вечно, ибо как устроено войско, так устроено и общество.

Тирибаз замолчал и поднял голову, чтоб отыскать звезду, одноименную себе, звезду Всадника-Тиштрьи, яркий Сириус. Звезды, однако, не было - ее заслонил обожженный угол осадной башни, сделанной финикийскими инженерами.