Константин Нефедьев - Тайна Алмаза Страница 19

…Дверь открыла девушка в бархатном платье, почти одного роста с Софьей.

Подруги обнялись.

— Олечка, милая, как я соскучилась по тебе.

— Ты чем-то взволнована? — тревожно спросила Ольга.

Заметив нерешительность подруги, она поцеловала Софью в щеку и усадила на диван.

— Я только что разговаривала с Саржинским, он предлагает папе эмиграцию в Париж.

Отец выгнал его из дома. Тогда он подстерег меня сегодня в саду и старался доказать, что папе необходимо бежать из России. — Лицо Софьи вспыхнуло. — Олечка, как я его ненавижу, и подумать только, что он когда-то ухаживал за мной, помнишь выпускной бал?

— Это пошлое лицо, эти рыбьи глаза, вечно «имею честь», «как я счастлив»!

Законченный негодяй, — заключила Оля.

— Ну, как он?.. — вдруг озабоченно спросила Соня.

Ольга замялась.

— Плохо. Еще не приходил в себя. Боже мой, я замучилась с ним, Сонечка! Мама тоже. Но это хорошо, что она хоть расположена к нему. Доктор приходит, Алмасов, знаешь?

Софья кивнула головой.

— Только бульоном и поддерживаем. Какой крепкий организм, кажется, ничего живого не осталось. Весь разбит. — Оля печально улыбнулась.

— Красивый? — чуть потупясь, спросила Софья.

— Не знаю… худой очень, да и лицо сейчас не разберешь.

— Олечка, милая, покажи мне его, ведь я его еще как следует и не рассмотрела. Я чуточку, одним глазком и сразу же уйду…

Ольга заколебалась. Если мама узнает, будут неприятности, доктор предписал самый строгий покой.

— Никто не будет знать.

Этот довод убедил Ольгу.

Девушка на цыпочках подошла к двери, обитой светлой кожей. В комнате царил полумрак, от опущенных портьер, в глубине виднелась кровать. Чуть слышными шагами подруги приблизились к ней.

Софья увидела очень худое лицо молодого человека, тонкий, почти прозрачный нос, все остальное закрыто бинтом. Они постояли несколько минут, Ольга поправила одеяло; больной ровно дышал. Но вдруг он вскрикнул и слабо застонал. Девушки поспешно вышли из комнаты.

— Кто же он такой, Олечка? — спросила Софья, когда они очутились в гостиной и снова уселись рядом.

— По документам рабочий, только они, конечно, фиктивные. Во-первых, флотская тельняшка, во-вторых, оружие, а в-третьих, он все время бредит, и все слова такие морские… Я, конечно, стараюсь маме внушить, что он офицер, она ведь у меня не особенно сообразительная, иначе я бы просто не знала, куда его девать.

Глава 8

Еще одно отвергнутое предложение

В один из пасмурных сентябрьских дней посетителей было немного, и хозяин небольшого ресторанчика, зевая, равнодушно оглядывал военных и штатских, расположившихся за столиками. Его пытливый взгляд выцветших, но еще зорких глаз задержался на человеке неопрятного вида, с рыжей щетиной колючих усов. На нем была грязная офицерская шинель, по-видимому, с чужого плеча, она была ему слишком узка, отчего остро выступали лопатки под зеленым старым сукном. Человек сидел уже давно и, несмотря на обилие вина и закуски, ни к чему не прикасался.

«Какой-нибудь мошенник, — подумал хозяин. — Надо будет сказать Захару, чтобы присмотрел».

Вдруг человек с рыжими усами поднял голову и тотчас налил себе рюмку водки.

Хозяин удивился перемене, происшедшей с рыжим. Минуту тому назад у него было лицо человека, занятого своими мыслями. Сейчас же оно было пьяно, с бессмысленной улыбкой.

«Эге, — подумал хозяин, — да это гусь». Он посмотрел на дверь и вскочил от удивления.

Вошедших было двое. Один из них маленького роста, но очень широкий в плечах, с заросшим лицом. Хозяин узнал в нем миллионера Максима Пантелеевича Глухарева.

Второй был одет очень скромно, на нем потертый серый костюм и такая же шляпа. У незнакомца была небольшая острая бородка. Хозяин вышел из своего угла и поспешил к миллионеру. Когда он подошел к столику с подносом, на котором стояло две бутылки шампанского, Глухарев и незнакомец о чем-то тихо говорили. Только острый слух позволил хозяину расслышать их разговор.

— Он, кажется, меня знает, — проговорил Глухарев, — это не ко времени.

— Мы пробудем здесь всего несколько минут, — ответил его спутник. Он разлил пенящийся напиток, но ни один из них не притронулся к нему.

— Итак, Максим Пантелеевич, — снова заговорил тот, что с бородкой. — Я вам уже почти все рассказал. Результаты сулят необычайные выгоды.

— Я заранее принимаю любые условия, но мне необходима некоторая сумма.

— Сколько же тебе нужно? — почти грубо спросил Глухарев.

Человек с бородкой чуть помедлил и затем твердо сказал:

— Мне кажется, что триста тысяч иностранной валютой или золотом меня вполне устроят. Русский рубль стоит на пороге инфляции.

— Триста тысяч, треть миллиона, — задумчиво проговорил Глухарев. — Эк, замахнулся. Ну, а чем ты можешь мне поручиться? Ведь в наше бедное время это капитал, да и немалый.

— Я уже сказал, что моя гарантия пока слово, только слово — и больше ничего.

— Э-э-э, слово сейчас, что холостой выстрел, господин Кручинин. Я хотя и вижу, что ты парень с умом, но что-то плохо верю в твою затею.

Человек с бородкой холодно взглянул на Глухарева и неторопливым движением достал из кармана плоскую коробку.

— Как вы думаете, Максим Пантелеевич, что это такое? — Он показал миллионеру несколько граненых камней зеленого цвета, сразу заигравших всеми цветами радуги.

Глухарев оглянулся и, убедившись, что на них никто не обращает внимания, принялся их рассматривать.

— Хороши камушки, я хотя и много перевидал их на своем веку, а таких вот чтой-то не доводилось иметь.

— Я сейчас работаю именно над тем, чтобы придать им естественный цвет. Это мои первые образцы. Полюбуйтесь этим.

Человек с бородкой положил на руку Глухарева крупный камень, так и брызнувший потоками красок.

— Дык… Это алмаз, самый, что ни на есть. Ах, хорош!

— Да. Алмаз. Пока что я могу вам гарантировать только это.

Глухарев с сожалением сложил камни и вернул их владельцу.

— Ну вот что, парень: на моих глазах сделаешь вот такие камушки — дам денег, вот тебе моя гарантия…

— Это невозможно. Аппарат погиб, я вам уже объяснял, а модель только для опытов.

— Ну тогда давай их сюда, а взамен я дам тебе пятьдесят тысяч в английских или французских, каких хошь!

— Пятьдесят тысяч?

— Ну, ладно, для знакомства пятьдесят пять, так и быть. Уж больно хороши шельмочки.

Человек с бородкой встал и вежливо поклонился.

— Я вижу, что мы вряд ли договоримся, Максим Пантелеевич. Оставим этот разговор.