Юрий Шубин - На Очень Секретных Основаниях - 2 (СИ) Страница 19

Дэвид был так же ловок, как и в те дни, когда только обрел свое боевое мастерство на базе в «Куантико». Он мягко уклонился от пули, словно делал это не одну сотню раз, (порез на боку его почти не беспокоил).

Обер-лейтенант пока еще ничего не понял и выстрелил дважды. Точно кладя пули в грудь. Обвинив в неудаче прилетевшую в глаз снежинку.

«В бою, из под выстрела, выносят только ноги.»

Агент времени был отлично скоординирован. Зная про себя, что способен на это. Воинский опыт впитывался в него и накапливался, как в каком-то неизвестном науке аккумуляторе. Сыграв корпусом, Дэвид остался на ногах. Одна из пуль попала в красноармейца, который побежал за бывшим воздушным маршалом следом. Выстрел снес солдату пол черепа.

Это выглядело как сплошное безумие! Но Дэвид знал своего врага. Он изучал его долго и старательно.

Последовал новый выстрел. Немец совершенно ничего не понимал! Как только обер-лейтенанту случалось выстрелить — он тут же его терял.

Дэвид двигался с молниеносной точностью. Но, при этом, плавно и размеренно.

Он был, как бумажная мишень, подхваченная ветром войны.

«Даже издали ощущалось, что у фрица начинается паника.»

Непревзойденный стрелок полка схватил парабеллум двумя руками и выстрелил три раза подряд. Уверенный, что положил пули точно в цель.

Дэвид двигался на каждый выстрел, оставаясь неуловимо текучим. И в последний миг, заигрывая со смертельной опасностью, сваливался с линии стрельбы, в рваном ритме рывков из стороны в сторону. Сокращая прицельную линию и меняя направление.

Пользуясь терминологией спецслужб: «качал маятник».

Он умел делать такие вещи и был собран до предела.

«Фриц его даже не зацепил.»

Алчущие смерти, девяти миллиметровые пули ушли в снег.

Обер-лейтенант выстрелил — и снова промах!

Фриц дернул курок не целясь. Потому что Дэвид был прямо перед ним. Баек сработал в холостую. Гитлеровец продолжал лихорадочно давить на курок.

«Патроны кончились!»

Они смотрели в лицо друг другу. Подчиняясь накатившей темноте внутри. И каждый видел в глазах другого обещание смерти.

Пальцы сами сжались в кулак. Дэвид схватился за кисть, вытянутую вперед с парабеллумом. Рывком притянул обер-лейтенанта на себя. И мощным апперкотом, из правой стойки снизу, смял фашисту трахею, как кусок мокрого мела.

Фриц падал и Дэвиду пришлось тотчас уклониться. Над головой коротко резанула очередь. У выстрелившего в него автоматчика мерзко порозовел рот. А в центре груди фашиста появилось острие пронзившего его сзади штыка. Автоматчик вскрикнул и обмяк. Его презрительный взгляд сжался в точку и погас. Гитлеровец осел на колени, в растоптанный в кашу снег, и завалился с гребня вперед.

В уме Павлов Дэвида уже похоронил. Но теперь был вынужден переменить свое мнение.

«Дай бог подготовочка! Поди угадай, откуда что взялось?»

Хитрости этого парня, все сильнее разжигали у разведчика интерес.

Агент времени резко, по широкой дуге, побежал влево. Выезжая на подсказках своих прежних, совершенно не бессмысленных неудач. Он распластался, как ящерица, за угловатыми глыбами вывернутого взрывом асфальта. Дожидаясь подходящего момента для очередного хода.

Джульетта осторожно подглядывала. Готовая, при малейшей опасности, нырнуть обратно в воронку.

Дэвид был настолько решительным, что казался ей бессмертным.

У края соседней, вырытой бомбой воронки, шевелилось черное пятно ушанки черноусого. Тот испуганно вздрагивал при каждом близком хлопке одиночного выстрела.

И тут заработал «Косторез». Припрятанный фрицами на самой удобной позиции, как раз для такого случая. Это не был наспех поставленный на станину пулемет, подавленный красноармейцами на переднем крае. Пулеметчик сидел в капитальном ДЗОТе. Обжитом, обустроенном и хорошо укрепленном. На шикарной позиции, с наибольшим углом обстрела. Спрятанный за грунтовой обсыпкой и толстыми двойными стенами с каменным заполнением.

Такие сооружения строились гитлеровцами только по ночам. Саперными батальонами. Без привлечения местного населения.

Для уничтожения подобных огневых точек требовалось точное попадание пушечного бронебойного снаряда. Подкоп с заложенным фугасом и установкой взрывателя. Или Александр Матросов со связкой гранат и всем своим героизмом.

Разорванный воздух затрещал пулеметными очередями. Казалось, небо потемнело не от падающего снега, а от летящих пуль. Смерть, кинжальным огнем посылаемая из надежно укрытой пулеметной точки, положила красноармейцев на стылую землю. Фрицы стали откатываться назад, контролируя ходы сообщения, ведущие в глубь их обороны.

Поддержка пулеметами и минометным огнем, из «дома Павлова», была малоэффективна.

И до этого было не здорово. А теперь стало вовсе невыносимо. На каждом шагу, даже при коротких перебежках, солдаты подставлялись под пули. Уцелевшие участники прорыва плотно вжались в пуховую снежную подушку.

Огонь только усиливался. Окончательно придавив бойцов к земле.

Спрятанный в ДЗОТе пулемет как бы монотонно скандировал приказ к отступлению. В распыл пустив намерения Афанасьева войска.

Белизна снега закипала под пулями, в устроенном фашистами огневом мешке. И быстро алела, умножая число убитых.

Времени на вопросы: Как? Куда? Зачем? — не было. Ощущая пульсирующий шорох крови в ушах, Джульетта стала карабкаться из воронки. Страх тянул за ноги в чернеющую глубину. Животом холодея от тревоги и тараща глаза, она наконец выбралась. Стелясь по рыхлому снегу, девушка поползла к Дэвиду.

«Ведь уроборос был только у нее!»

Над головой свистели пули. Трусливое, мерзкое желание бежать — не покидало Джульетту ни на секунду. Платок сбился назад. Рукава фуфайки были полны снега.

Яркая вспышка — зарница морозного дня, заставила вздрогнуть землю от минометного взрыва.

— Мамочка, дорогая!

Выдохнув воздух, вместе с воплем, девушка вскочила и неведомо откуда черпая силы и решимость, бросилась со всех ног к Дэвиду.

«Пока ее не сравняло с землей, будь что будет.»

Она неслась в снежной пыли агонизирующей ланью, по перемолотой взрывами земле. Через зону плотнейшего огня. Непостижимым образом пули пролетали мимо. Словно немцы палили наобум.

ВРЕМЯ рвалось вперед вместе с ней, как взрывная волна. Став безумным. То вдруг застывало, скрученное в бараний рог закольцованности.

— А ну, подъем! Лежебоки пляжные-вальяжные! Между ножек влажные! Вашу богу душу в дышло, чтоб из под заду вышло! — кричал размахивая автоматом Павлов. Он опасался худшего: наступление потеряло темп. Его голос срывался от напряжения: — Безоружная девчонка впереди вас бежит! Позорище-то какое!