А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник) Страница 19

Красная полоса, вдоль которой они шли, опоясывала корабль от носа до кормы. Корпус казался сплющенным. Через острый гребень, который разделял корпус надвое, полоса переваливала на другую сторону. По одну сторону от нее был закрашен черной краской, по другую — белой. Возле гребня, над полосой, виднелся странный знак, выведенный синим: круг, разделенный линией пополам, с одной стороны которого была буква “L”, с другой “R”. Вдоль гребня виднелась небольшая синяя полоса, разделенная, как шкала линейки, поперечными штрихами. Возле каждого стояли буквенные отметки: “TF”, “Т”, “S”, “W”, “WNA”…

— Этот корабль из нашего мира, — проговорила Соня. — Конечно, это могут быть какие‑то знаки внеземной цивилизации, но я так не думаю.

— Вы совершенно правы, — ответил Граймс. — Буквы “L” и “R” означают “Регистр Ллойда”, остальные — осадку судна в различных водах в разное время года. Это земной морской корабль.

— Но что это значит? И откуда вы это знаете?

— В свое время я увлекался историей мореплавания. Я должен был сразу понять, что это за штука. Но морской корабль здесь, в космосе… это слишком нелепо. Правда, я подозреваю, что мы здесь тоже не слишком к месту. Но у нас, по крайней мере, больше шансов выжить — даже если мы никогда отсюда не выберемся.

Граймс свернул и направился туда, где на фоне черноты белели поручни. Ухватившись за них, он оттолкнулся и перелетел через край. Да, это была настоящая палуба морского судна. Когда‑то по ней ходили люди… правда, сейчас это было затруднительно. Деревянная обшивка надежно изолировала железо, и магнитные подошвы не прилипали. Напротив возвышалась палубная надстройка. Сюда не попадал свет прожектора, в чернильных тенях можно было разглядеть деревянные двери, обрамленные желтой латунью. Граймс включил фонарик, прикрепленный на шлеме.

Потом, четко рассчитав движение, оттолкнулся от поручней и, пролетев несколько метров, ухватился за дверную ручку. От толчка дверь распахнулась, и Граймс оказался в полутемном коридоре.

По обеим сторонам были двери — открытые и закрытые, вдоль стены тянулся поручень — в точности как на космическом корабле, только предназначался он не для передвижения в невесомости. Дождавшись остальных, цепляясь за поручни, Граймс добрался до ближайшей двери. Она была полуоткрыта.

Жилая каюта. Комод — очевидно, привинченный к полу. Две койки у стены, одна над другой. Два легких стула плавали между полом и потолком. Ярко блестела начищенная латунь, отражая свет фонарика, мягко мерцало полированное дерево.

Граймс остановился перед верхней койкой. Над ней, запутавшись в белых простынях, висели два тела — мужское и женское. Коммодору не раз доводилось видеть, как гибнут люди. Но никогда еще люди не казались ему такими беззащитными перед лицом смерти. Их тела мумифицировались — пустота и холод выпарили из клеток всю влагу, но мышцы сохранились.

В наушниках прозвучал голос Тодхантера:

— Разрешите их заснять, сэр?

— Конечно, доктор. Думаю, они не будут возражать.

Как давно это было… Когда‑то вы думали, чувствовали, боролись… Что же произошло? Как вы погибли? Видимо, смерть была мгновенной. Короткий хлопок — и дверь распахнулась, унося тепло и воздух.

Граймс обернулся и поглядел на Соню. Щиток гермошлема не мог скрыть бледности, проступившей на ее лице. Как мы должны быть благодарны — уж не знаю кому — за то, что остались живы! Как нам повезло, как нам чертовски повезло…

— Думаю, — проговорил он вслух, — в каютах мы найдем мало чего интересного.

— Где же тогда искать? — глухо спросил Кэлхаун.

— В рубке. На морских кораблях это называется “рулевая рубка”.

Цепляясь за перила, Граймс и его спутники миновали коридор, потом поднялись по трапу на другую палубу… Двери некоторых кают были распахнуты, внутри можно было разглядеть другие тела. Один из мертвецов выплыл в коридор, преграждая дорогу, и его пришлось оттолкнуть. Новый трап вывел в просторную залу с хрустальной люстрой — очевидно, это была кают–компания. Свет фонариков скользнул по граненым подвескам, и по стенам закружились сотни радужных бликов.

Наконец они снова выбрались на палубу. Здесь по обоим бортам висели спасательные шлюпки — увы, они не смогли спасти команду и пассажиров. В непроглядной черноте висел “Дальний поиск” — он походил то ли на сказочный остров в ночном океане, то ли на далекую галактику. Глядя на него, Граймс вспомнил слова, сказанные кем‑то из первопроходцев — какой эпохи? “Где свет — там огонь, где огонь — там разум”.

По перилам Граймс взобрался на капитанский мостик и вошел в рулевую рубку, остальные последовали за ним. Свет прожекторов падал сквозь огромные окна, освещая большой старинный компас на деревянной подставке, приборы… В центре рубки, не выпуская отполированные ручки штурвала, стоял вахтенный матрос, одетый по всей форме: бескозырка, широкий воротник, черные ботинки. Высохшее лицо застыло в напряженном внимании, а глаза, как и полтысячи лет назад, смотрели на стрелку компаса, которая все это время указывала на несуществующий полюс.

Позади, за дверью, находилось еще одно помещение. Там над столом, над пожелтевшей картой, склонились два человека в белых кителях с золотыми нашивками.

— Прошу прощения, капитан, — произнес Граймс — так, словно высокий бородатый моряк мог его услышать — и, вежливо взяв мертвеца за локоть, отодвинул в сторону.

— Именно так я и думал, — пробормотал он, бросив взгляд на карту. — Южное побережье Африки.

— Как вы сказали, сэр? — переспросил Кэлхаун.

— Земля. Похоже, все это действительно произошло в начале двадцатого столетия.

— Судовой журнал, — сказала Соня. — “…Вахтенный докладывает о раскатах грома и необычайно ярких молниях, хотя по–прежнему ясно, а также странном свечении воды…”

— Но что это за судно? — спросил Тодхантер. — И как оно здесь оказалось?

— Могу ответить только на первый вопрос, — сказал Граймс и указал на надпись вверху страницы судового журнала: “Уарата”, Дурбан–Ливерпуль[6].

Глава 15

— На стенах рубки — Граймс вспомнил, что она, кажется, называлась картографической — в больших застекленных рамках висели чертежи и планы корабельных помещений. Чертежи вызвали самый живой интерес.

— Пожалуй, я прогуляюсь в двигательный отсек, — неожиданно объявил Мак–Генри.

— Машинное отделение, — поправил Граймс. — А о том, как устроен паровой двигатель, я и так могу вам рассказать. Паровой котел, поршни, шатуны, угольная топка. Если я ничего не путаю, суда заходили в Дурбан, чтобы загрузиться углем на обратном пути из Австралии.