Кэтрин Кингсли - Небеса любви Страница 2

К сожалению, она видела его только со спины; он прошел мимо большой солнечной лужайки, где был разбит огород, поставлявший овощи для кухни аббатства, и, наконец, остановился у лужайки поменьше – на ней, похоже, выращивали саженцы плодовых деревьев.

С минуту постояв у этой лужайки, мужчина отправился в сарай и принес оттуда корзину с садовым инвентарем. Затем снял куртку и, подвернув рукава, принялся рыхлить землю вокруг молодых деревьев, вытаскивая сорняки. Причем все это время он по-прежнему находился спиной к Лили.

– Превосходно, – пробормотала она. – Значит – садовник…

Итак, она нашла того, кто, возможно, не откажется с ней поговорить. Наверное, этот садовник даже знал того монаха, которого она искала. И если удача от нее не отвернется, то садовник согласится передать тому монаху от нее послание.

Приняв решение, Лили начала спускаться вниз по дереву – к парапету стены. Но тут двое монахов прямо из трапезной прошли к огороду и принялись полоть грядки всего в нескольких шагах от мужчины, которого Лили уже прозвала Садовником. Ей ужасно хотелось закричать от обиды и злости, но она сдержалась и приготовилась к дальнейшему ожиданию. «Может, и ждать слишком долго не придется», – подумала Лили.

Какое-то время Лили терпеливо ждала. Почувствовав, что у нее ужасно затекло плечо, она попыталась его помассировать и задела засохший сук, который, громко хрустнув, упал на землю. Один из монахов тотчас задрал голову, однако, не заметив ничего подозрительного, тут же вернулся к работе. Лили с облегчением вздохнула и, чтобы хоть чем-то заняться, принялась наблюдать за садовником, двигавшимся с непринужденной легкостью человека, привычного к физическому труду на свежем воздухе. Невольно залюбовавшись этим простым садовником, Лили даже позавидовала ему. И действительно, что с того, что она знатная и богатая? Это лишь усложняло ее жизнь. А ей так хотелось обычного человеческого счастья…

И тут Лили, дочь герцога и едва ли не самая богатая наследница в Британии, вдруг поймала себя на том, что готова променять свою жизнь на жизнь простой крестьянки. Ах, с какой радостью она бы трудилась на своем крохотном земельном наделе и каждый вечер встречала бы вернувшегося с полевых работ уставшего мужа… а потом она накрывала бы на стол, и они с мужем ели бы самую простую пищу и весело болтали… О, они были бы по-настоящему счастливы!

Да-да, только такая жизнь и делает человека счастливым. Просыпаться с рассветом, днем работать на земле, а вечером приходить домой, где тебя ждет уютный очаг, а также запах свежеиспеченного хлеба… Лили словно воочию увидела эту благостную картину. А потом, когда все дети уже заснут в своих кроватках, муж обнимет жену сильными руками, склонит к ней свою темноволосую голову и поцелует со страстью и нежностью…

Лили энергично помотала головой, пытаясь развеять туман фантазий. Что с того, что у этого мужчины плечи широкие, а ноги мускулистые? Кто знает, может он лицом похож на любимого гончего пса ее отца. Скорее всего, так и есть. Да и что она, Лили, знала о страсти? Абсолютно ничего. Правда, когда-то, в возрасте восьми лет, она по уши влюбилась в дворецкого и целых три месяца думала лишь о том, как бы превратиться в лакея и служить под началом своего ненаглядного. Она постоянно ходила следом за Робертом вплоть до того самого дня, когда предмет ее обожания таинственным образом исчез, а на смену ему явился угрюмый старик, на которого и смотреть-то было противно. И с тех самых пор если в Сазерби-Парк и нанимали нового слугу, то непременно редкостного урода.

Лили вновь устремила взгляд на Садовника и тихонько вздохнула. Она любовалась им, прекрасно сознавая при этом, что любоваться мужским телом не пристало порядочной девушке. Но кто мог уличить ее? Кто мог бы заметить ее на дереве? Так что следовало пользоваться моментом, пока садовник не повернулся к ней лицом, потому что когда повернется… Возможно, она после этого даже не захочет взглянуть в его сторону.

И тут, едва Лили об этом подумала, как садовник вдруг повернулся и глянул вверх через плечо – словно хотел посмотреть, высоко ли солнце. Лили же чуть не упала со своего насеста. И ей тотчас пришло на ум, что она увидела ангела, вернее – падшего ангела. В светло-карих глазах этого мужчины она разглядела что-то такое, чего не замечала в глазах других людей; она даже не могла подобрать определение тому, что увидела в них, – но почему-то этот человек показался ей существом из другого мира. Или, возможно, он принадлежал сразу к нескольким мирам. И еще ей казалось, что он обладал знанием, которым смертные обладать не должны. Кроме того, она почувствовала в нем… Почувствовала нечто опасное и смущавшее душу.

Лили судорожно сглотнула. «Но что такой красивый мужчина делает в монастыре?» – подумала она с удивлением. Образ простой крестьянки тотчас же померк и утратил привлекательность. Ведь этот мужчина, казалось, был создан для того, чтобы прожигать жизнь в дорогих борделях Парижа. Лили представила его закоренелым грешником, который, вполне возможно, погубил немало невинных девушек и даже убил кого-то на дуэли, а сейчас замаливал свои грехи в монастыре. В этом случае было понятно, почему у него такой… странный взгляд. «Душа его одержима грехом, который даже в монастыре не хочет его отпустить», – со вздохом подумала Лили.

А ведь ей всегда хотелось встретиться с настоящим распутником! Отец же постоянно твердил, что такие мужчины ужасно опасны, что они начисто лишены «моральных устоев», что они обладают ненасытными аппетитами и не считают нужным сдерживать свои «неосознанные желания». Лили не вполне понимала, что подразумевалось под «неосознанными желаниями», но прекрасно понимала, что желания эти ведут к погибели… и даже к кое-чему похуже. При этой мысли Лили невольно поежилась; она чувствовала себя так, словно ее вывернули наизнанку, а потом вернули в прежнее состояние, но не совсем – какая-то ее часть так и не вернулась на свое место, и нельзя было сказать, что это ощущение ей нравилось.

Наконец двое монахов ушли в свои кельи, а «распутник» продолжал работать. Но Лили никак не могла решить, каким образом лучше всего привлечь его внимание… А «распутник» вдруг положил тяпку на землю, затем медленно выпрямился, потирая спину. Лили опасалась, что он вот-вот последует за монахами, но удача ей не изменила – красавец направился прямо в ее сторону. И казалось, что он сейчас пройдет под самым деревом!..

Сердце Лили гулко забилось, но, увы, красавец вдруг остановился и присел на каменную скамью, находившуюся в добрых двадцати футах от ее вяза. И снова оказался спиной к Лили. К тому же… Вместо того чтобы сидеть как все нормальные люди, этот странный человек поджал под себя ноги, скрестив их в лодыжках, а руки положил на колени. И закрыл глаза.

Лили не знала, что и думать по поводу столь необычного поведения, однако потом поняла, что красавец, должно быть, заснул – во всяком случае, так ей показалось. «Но как можно спать в такой неудобной позе?» – спрашивала себя она. Впрочем, долго размышлять на эту тему, наверное, не имело смысла, ведь вскоре ей предстояло вернуться в гостиницу, поскольку Коффи начала бы волноваться, а она, Лили, и без того слишком уж часто испытывала терпение своей старой няни.

Но что же делать?… Лили в задумчивости прикусила губу. Садовник был довольно далеко, и она не отважилась бы его окликнуть. Следовательно, оставалось только одно…

Спустя минуту Лили уже спустилась на монастырскую стену.

Паскаль парил где-то между звездами и небесным домом Отца. Медитация для него была так же естественна и так же насущна, как дыхание, но сегодня что-то мешало ему отрешиться от мира – словно перед носом у него кружила назойливая жужжащая муха! Поменяв позу, он приказал себе сосредоточиться на внутреннем покое – но покоя-то как раз и не было… И казалось, что где-то в подсознании раздавались звуки, напоминавшие тихое шипение.

Тяжко вздохнув, Паскаль приоткрыл глаза. И ничего не увидел, по крайней мере – ничего необычного. Немного помедлив, он снова закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь полностью очистить сознание. Но сосредоточиться почему-то не удалось. И отвратительное шипение, напоминавшее змеиное, не исчезло.

Паскаль открыл глаза и осмотрелся, разыскивая назойливую рептилию. А потом вдруг понял, что шум доносился не снизу, а сверху. Тогда он, запрокинув голову, окинул взглядом монастырскую стену – и замер, не веря собственным глазам.

Он увидел молодую женщину, и эта женщина… Она ползла по кромке стены! Волосы ее цвета бронзы были растрепаны, а юбки свои она, презрев приличия, задрала выше коленей. На чулке же, в районе икры, зияла дыра.

«Возможно, сбежала из сумасшедшего дома», – промелькнуло у Паскаля. А безумная женщина между тем прекратила ползти и снова зашипела. После чего, тяжело дыша, помотала головой. Или, может быть, кивнула.