Галина Раздельная - На задворках вечности. Часть I. Рождение богов Страница 2

То было не просто напоминание из прошлого, а единственное напоминание. Вскоре после его переезда на столицу-планету Аккад тогда ещё Сеннаарской Империи во всех системах вспыхнули восстания. Великая Сеннаарская Империя, держащая под своим началом не только все четыре материка главной планеты, но и все обжитые уголки этой части галактики в радиусе ста парсеков, раскалывалась, как орех. Каждая система восставала против тирании, и всё это вылилось в длительную кровопролитную межсистемную войну, в результате которой на месте одной империи образовался республиканский межзвёздный союз четырёх автономных республик. Там, где была тирания одного, пришла власть шести: двух Верховных Правителей и нижестоящих четырёх Канцлеров, которые пока успешно справлялись с возложенными на них обязанностями.

Сеннаар стал Республикой, но заплатил за это большую цену. Не уцелела и деревушка Дильмуна, дотла были сожжены обширные леса. Эта катастрофа навсегда изменила расу илимов, многому научила, но она, как знал Дильмун и остальные посвящённые в его дело, была просто ничем по сравнению с нависшей над ними всеми угрозой. И, предвидя неизбежность будущего, Дильмун не мог упустить последней возможности попрощаться со своим прошлым. Если всё пойдет так, как задумано, этих лесов, как и этого мира, ему уже не увидеть.

Впрочем, собираясь за город, Дильмун явно не так представлял себе сегодняшний вечер. Тихая уединённая прогулка вылилась в кошмар, в котором он был повинен сам. Стоило ранее довериться интуиции, рассказать другим, признать, что его опасения не беспочвенны. Конечно, ему не хотелось быть параноиком в глазах предводителя телохранителей, Хоннора Хора, но он чувствовал возрастающую угрозу, что само по себе было невозможно, ведь он жил и работал в закреплённом за ним Хранилище, находящемся в самом защищённом и неприступном комплексе на всей планете и, пожалуй, галактике. Никто и ничто не могло проникнуть на территорию Сеннаарской сокровищницы знаний. Это сообщество, существующее более полумиллиона лет и занимающее территорию свыше двухсот тысяч квадратных метров, напоминало государство в государстве, жившее по своим правилам и законам, и не подвластное ещё ни одному режиму. Во все времена его защищали воины, достойные того, чтобы о них слагали легенды, умы, не знающие себе равных, опережающие в прогрессе всех на много поколений, и охранные системы, которых не было и не будет за его пределами. И все это благодаря знаниям, хранившимся за стенами всех монументальных, удивительно оформленных архитектурных творений, – Хранилищ.

Заведуя одним из тридцати Хранилищ сокровищницы, Дильмун был практически привязан к месту работы, и предпочитал соседство мёртвых пыльных книг, своих игривых кошек и оцифровочных программ, нежели живых и всегда любопытных первых учеников, среди которых он когда-нибудь должен будет выбрать преемника. Ещё меньше Дильмун терпел всех остальных. Любое общество неизбежно вызывало уныние, а светская болтовня приводила к тому, что лицо одного из самых уважаемых историков и философов Республики приобретало отстранённое выражение, как у умственно отсталого, а сам он надолго уходил в себя.

Теперь же Дильмун ругал себя за свою отчуждённость и необщительность. К его чудачествам за долгую, уже двухтысячелетнюю, карьеру давно привыкли, сам он видел в этом возможность не участвовать в скучных и занимающих много драгоценного времени светских мероприятиях. Но будь он чуточку терпеливее к другим, и, возможно, сейчас его предчувствия так и остались бы всего лишь домыслами.

Отправляясь на привычную прогулку, Дильмун, как обычно, отослал от себя на приличное расстояние приставленных к нему по службе телохранителей. Эта малая поблажка, вытребованная у Совета Хранителей знаний, была единственной их уступкой в споре о личной охране. Ему претила одна только мысль, что за ним вне стен Хранилища всегда должны следовать двое хорошо обученных и подготовленных сотрудников. Но таковы были условия его вступления в должность как одного из Хранителей. Все Хранители всегда были под защитой лучших воинов.

Нельзя было упрекнуть его спутников. Их присутствие поначалу нервировало Дильмуна, но всегда скрытные, незаметные и тихие, как тени, телохранители вскоре даже заслужили его уважение. Они не мешали его работе, профессионально исполняли свои обязанности, и, главное, редко попадали в его поле зрения. Он смирился с их присутствием в практически каждом эпизоде своей жизни, но не мог смириться с тем, чтобы даже в редкие минуты полного одиночества и единения с тихой красотой вечерней природы эти незримые охранники находились рядом. Нет, такие мгновения принадлежали только ему, и он настоял на недлительных прогулках на закате несколько раз в месяц. Первый командир Хоннор лишь недовольно поднимал подбородок каждый раз, когда Дильмун отправлялся за город, но перечить не собирался. Все знали, что с этим чудаковатым стариком, застрявшим взглядами и манерами в прошлом, лучше не спорить.

На этот раз, впрочем, как и во все предыдущие, Дильмун отправился к лесу за несколько часов до заката. Дорога туда на сверхзвуковом транспорте занимала десять минут. Транспорт и двоих телохранителей он оставлял на границах парковой зоны, а сам поднимался на высокий утёс, откуда под сенью могущественных многовековых деревьев открывался захватывающий вид на залив. Его телохранители могли видеть одинокую высокую фигуру в длинной чёрно-серебристой накидке – все ещё статного старика, неподвижно наблюдавшего за опускающимся в воду светилом. Этим вечером он провожал закатное солнце до последнего уходящего в спокойную водную гладь луча. Однако мысленно Дильмун был очень далеко. Давно ему не удавалось так размеренно и упорядоченно погрузиться в раздумья. Краткое время наедине с собой позволило смириться с неизбежным, и принять несколько решений. Это были важные решения, дело всей его жизни, от успеха которого зависело многое.

Оттого, Дильмун вдвойне ругал себя за непредусмотрительность. «Как я могу рисковать собой именно в тот час, когда моя жизнь как никогда имеет смысл?» Но на место нареканий тут же приходило слабое и неуверенное оправдание: «Как я могу не попрощаться с этим удивительным местом?»

Небо едва серело, когда старик встрепенулся от поглотивших его размышлений. Телохранители уже должны были прийти за ним и деликатно напомнить о надобности возвращаться. Сколько же он просидел вот так, забыв обо всём вокруг?

При себе у Дильмуна был маленький чип связи с постом телохранителей, встроенный в сделанные под старину часы на его левой руке. Он несколько раз вызвал Видара, одного из двух телохранителей, сопровождающих его сегодня. Ответа не последовало. Имени второго телохранителя Дильмун не помнил. Парень был в отряде достаточно давно, его представляли Дильмуну, но Хранитель, конечно же, из-за присущей ему нелюдимости пропустил это мимо ушей. Как и прежде, старик помнил лишь то, что вызывало его симпатию. Видара же он знал практически с пелёнок, и сам некогда поспособствовал его принятию в личную свиту. Со временем молодой телохранитель все чаще стал радовать Дильмуна врождёнными способностями, и старик нередко сетовал, что пока не может заполучить парня в свои ученики до окончания военного контракта. Но Хранитель уже не сомневался, что Видар по достижению срока не станет продлевать службу и с радостью займётся учёбой в стенах сокровищницы. Это неподдельное стремление к познаниям и заложенные природой качества молодого военного сблизили высокого по статусу Хранителя и незначительного по положению военного.

Повторив сигнал, Дильмун вновь не дождался ответа, отчего его тревога с утроенной силой перекинулась и на парня. Быстро холодало, но не спускающуюся ночную прохладу ощущал старик. Боязнь против его воли вторгалась в мысли. И, словно в подтверждение его догадок, в нескольких метрах раздался приглушённый треск сухой ветки.

– Кто здесь? – тихо выкрикнул Хранитель и тут же поднялся на ноги.

Он не стал дожидаться ответа и молниеносно бросился в обратную от источника шума сторону. Инстинкты и навыки охотника из далёкого прошлого принесли ему пользу даже через сотни лет с тех пор, как он их применял. Боковым зрением старик заметил, как на место, где он только что сидел, быстро опустилось что-то большое и крепкое, похожее на выпущенную ловчую сеть. Хранитель непроизвольно припустил бегом. Колючие ветки нещадно впивались в онемевшую от холода бледную синеватую кожу. Практически кромешная темнота заставляла Дильмуна мчаться через заросли без выбора направления. Да и будь у него такая возможность, он всё равно бы не смог сообразить, куда ему бежать. Он был здесь далеко не впервые и знал практически каждый куст на опушке леса, где красиво и симметрично разбитые парки мегаполиса постепенно вливались в дикую и нетронутую природу, но сейчас ему никак не удавалось найти ориентиры.