Владимир Положенцев - Право на бессмертие. С вакциной от старости – в новую эпоху Страница 2

Где ему должны поставить памятник, Арнольд Маркович додумать не успел. Запищал домофон. Янек.

– Спите, что ли? – раздался наглый голос поляка, хотя профессор ответил почти сразу.

На мгновение Касаткин растерялся, он всегда робел перед хамством и наглостью, но ничего не мог с собой поделать.

– Жду вас с нетерпением, – нажал профессор кнопку домофона, хотя очень хотелось сказать какую-нибудь гадость этому спекулянту. Несколько минут, пока тот поднимался на десятый этаж, он думал чтобы такое едкое мог ответить, но так ничего и не придумал.

Янек Куцка вошел в квартиру вальяжно, по-деловому осмотрелся. Был он в белом хлопковом костюме, красном галстуке, под мышкой держал черный скрипичный футляр. От этого цветового диссонанса, у профессора зарябило в глазах. Арнольд Маркович указал на кресло возле журнального столика, предложил виски.

– Вот, значит, как живут русские ученые, – хмыкнул Янек, опускаясь в широкое зеленое кресло, – по утрам виски кушают. И квартира у вас, профессор, шикарная. От Академии наук получали?

Да, просторную трехкомнатную квартиру Касаткин получил в советские годы от РАН. Благодаря жене Зое Петровне, которая была подругой помощницы главного ученого секретаря. Супруги давно нет, а жилье в престижном столичном районе, осталось. В 90-е подмывало продать, поселиться в однушке, а на вырученные деньги спокойно жить, хорошо что устоял.

Однако Арнольду Марковичу сейчас было не до воспоминаний, его волновало то, что находилось в футляре. Но Янек не спешил его открывать. Взял бутылку, налил себе сам, понюхал.

– Настоящий.

– Вы принесли то, что я заказывал? – не утерпел ученый.

Глаза поляка провалились глубже, чем обычно.

– Разумеется. Фирма веников не вяжет. Реальный Leiopathes annosa с Гавайских островов. Пришлось подключать дипломатов. Так что 15.

– Не понял, – подался вперед профессор.

– Что же тут непонятного? Пятнадцать тысяч баксов.

– Позвольте, но мы же договаривались на двенадцать. У меня столько нет.

– Инфляция, обвалы фондовых рынков, разве не слышали? Кризис капиталов. Впрочем, готов сделать скидку до заранее обговоренной суммы, но с одним условием. Вы расскажите мне для чего вам понадобился коралл.

– Ну-у, молодой человек, – откинулся в кресле Касаткин, промокнув выступивший пот на лбу салфеткой. -Зачем вам?

Куцка осушил рюмку, поморщился. На лице появилась неприятная улыбка.

– Любопытство – двигатель прогресса, стимулятор жизни.

Посвящать в детали эксперимента кого-либо, а тем более случайного коммерсанта, шастающего по разным институтам, в планы Арнольда Марковича на входило. Разнесет, растрезвонит по всему свету. С другой стороны, поляк занимается контрабандой и не в его интересах афишировать цель «гавайской» сделки.

Тем не менее, при всей скромности и осторожности, Касаткин был крайне амбициозным человеком. Пусть все узнают и обзавидуются. Сам же мечтал о золотом памятнике.

– Да не тряситесь так, – налил себе еще Янек. – Я пошутил, не хотите, не рассказывайте, деньги против товара и разойдемся. 12 штук.

– Нет, от чего же. Если желаете, пожалуйста. Мне скрывать нечего. Вкратце. Из черных кораллов я собираюсь сделать генетическую вакцину, которая при введении в вену, приникнет внутрь ядра каждой клетки и остановит механизм старения. Более того, надеюсь, что это запустит процессы омоложения. Старение-убийца номер один. Болезни, сводящие нас в могилу, начинаются именно от старения организма, его изношенности. В мире давно работают над этим, метод называется антиэдж – лечение. Но насколько знаю, никому пока не удавалось достичь значимых результатов.

– Вы, значит, решили сделать прорыв в этой области. Поставить опыт на себе. А не боитесь осечки? Вдруг превратитесь в какого-нибудь монстра или вовсе помрете.

Профессор пожал плечами:

– Возможно. Наука, как космос – чем дальше в него погружаешься, тем меньше знаешь. Но это не значит, что нужно застыть на месте. Смысл любой материи – в движении.

– Браво, профессор, вам бы выступать с трибуны. То есть, гарантий никаких.

– Нет.

– Тогда я согласен.

– На что?

– Как на что?! Вместе с вами опробовать генетическую вакцину.

– Позвольте, но это же невозможно. Одно дело, я рискую собой, другое… Нет, нет, даже и речи быть не может.

– Ну тогда платите 15 тысяч и забирайте ваш дурацкий коралл. Нет? Я пошел.

Поляк встал, застегнул на пиджаке пуговицы, взял футляр подмышку, направился к двери.

Так ведь и впрямь уйдет, похолодел Арнольд Маркович. Черт с ним, если хочет, пусть тоже становится подопытным кроликом. Только прежде расписку напишет.

– Я согласен! – крикнул ученый, когда Янек уже вышел на лестничную площадку.

Тот обернулся, подмигнул, неторопливо вернулся. Заботливо наполнил рюмку Касаткина. Не забыл и себя.

Ученый пригубил виски, потом залпом выпил сразу две порции.

– Ладно я старый и больной человек, скоро 70, но вы молодой и здоровый, зачем вам эксперименты над собственным организмом?

– Хочу законсервироваться и на вечно остаться двадцатисемилетним. Замечательный возраст, разве забыли?

– Да-а, – протянул Касаткин, вспомнив те дни, когда ему было не многим более двадцати. Тогда думал, что после третьего десятка и жизнь заканчивается. Совсем недавно это было, совсем недавно… Прав Эйнштейн, время относительно. – Что ж, выбор за вами, а у меня его нет. Коль настаиваете, пожалуйста, будете получать вакцину наравне со мной. Тайно, разумеется, я не хочу в тюрьму.

– Подумаешь! – развеселился парень. – Ну посидите лет пятнадцать, делов-то для нестареющего человека. А то и помолодеете в клетке на глазах у изумленных вертухаев.

– Смешно. Показывайте коралл.

Янек вытер руки о брюки, размял пальцы, будто собирался показать фокус, осторожно расстегнул футляр. Внутри под розовой бумагой проглядывали очертания неровного, сучковатого предмета. Разворачивал медленно, испытывая нервную систему профессора. Наконец свершилось, на свет божий он вынул коралловую ветку.

Да, это была золотисто-коричневая часть Leiopathes annosa, напоминавшая сеть, вырванных их тела артерий и сосудов. Никаких сомнений.

– Отчего же коралл называется черным, если он рыжий? – спросил Куцка.

Но профессор пропустил вопрос мимо ушей. Он разглядывал заказ, словно магический предмет, любовно и лелейно, со всех сторон, сверху и снизу. Понюхал, потер пальцем и даже попробовал на зуб.

– Довольны?

– Что? Ах, да, – очнулся Касаткин. – Он самый, никаких сомнений.

– Тогда гоните деньги. Не надейтесь, что отдам даром, хоть и буду участвовать в вашей авантюре. Когда будет готова вакцина?

– Через месяц-полтора.

– Замечательно, съезжу в Польшу, напишу завещание. Так почему кораллы называются черными, хотя напоминают переваренных креветок?

– А-а, – почувствовал себя на лекции в родном институте Арнольд Маркович, – почти все коралловые полипы Antipatharia, то есть низшие животные, имеют яркую окраску, у них черный только внутренний скелет, состоящий из эластичного белка антилатина.

– Стоп! Подробностей не надо, – поднял рюмку Янек, – а то я разочаруюсь в черных кораллах, а мне с ними еще так долго жить. Вот эта пакость должна внедриться в мои клетки?

– В теломеры, – снисходительно улыбнулся профессор, – в концы хромосом, отвечающих за целостность наших ДНК.

Когда Янек Куцка наконец ушел, тщательно пересчитав доллары, Арнольд Маркович, не выпускавший ветвь черного коралла из рук, отправился в свою лабораторию…

Янек проснулся, когда солнечный луч, отраженный от купола Краковского кафедрального собора, пробившись сквозь щель в плотной гардине, попал в правый глаз. Он выжигал его словно лазером. Куцка оторвался от подушки, схватился за голову. Сердце бешено стучало, мутило. Видимо, вчера явно перебрал орехового ликера. Но куда было деваться, желание Натуси в ее день ангела – закон, она просто трясется от миндального напитка.

Из-под одеяла высунулась стройная ножка златовласой девушки, чему-то улыбающейся во сне. Теперь сердце сжалось от умиления. Какое счастье, что встретил этого ангела. Должно же было когда-нибудь повести хорошему человеку и вот наконец случилось. Он увидел ее случайно, в парке, в тот день когда в последний раз вернулся из Москвы. Ната сидела на лавочке у фонтана, просматривала Интернет. Ян просто сел рядом и сказал «привет». Она улыбнулась и тоже сказала «привет». Это было полтора месяца назад, в июне и с тех пор они не расставались. Ну почти. В последнее время у Натуси появились какие-то странные дела, пропадает на несколько дней, потом объявляется с извинительной улыбкой. Да это ладно, главное, что она его любит безмерно и говорит об этом постоянно. А что еще мужчине нужно? Утверждают, что мужики любят глазами, а не ушами. Ничего подобного, за доброе слово любая особь мужского пола отдаст все, что у него есть и даже то, чего нет. Приятная музыка слова – самое важное в жизни. Конечно, и глаза никто не отменял, а уж если в сочетании…