Николай Сташков - Миллиард лет до нашей эры Страница 2

– Слушай, Смышлёныш, ты приехал, чтобы загнать меня в психиатрическую клинику? Мои мозги плавятся от твоей сенсации. Скажи откровенно, не сам ли ты изготовил эту вещичку? Как же, сенсация. С нею и всемирная слава. – Подозрительно промолвил Николай, и рассмеялся.

– Дурак же ты, Николаша. – Возмутился Володя: – Зачем мне было с другого конца планеты лететь к тебе?

– Ты летел ко мне? – Усомнился Николай: – Раскопки на краю земли, а здесь цивилизация. Здесь учёный мир. Не для них ли твоя сенсация?

– Ты, Николаша, и впрямь тупой. – С неодобрением к обвинению Николая, произнёс Смышляев: – Там, на краю земли, тоже есть журналисты. Дал бы я интервью этим борзописцам, и дело в шляпе. Они разнесут сенсацию по миру. К ней подключатся идиоты, вроде уфологов, и масса мошенников другого рода. На этом фоне мировая известность обеспечена. Скажи, Николаша, зачем мне это нужно? У меня и слава, и известность уже есть.

– Смышлёныш, прости меня. Сморозил я глупость. Изредка, со мною такое случается, ты это знаешь. Вот что, друг. Оставь находку мне. У меня есть друзья в среде учёных физиков. Они поколдуют над этой загадочной вещичкой. – Примирительным тоном сказал Николай.

– Бери. Перекладываю на тебя бремя ответственности. Я должен незамедлительно лететь обратно. Раскопки идут непрерывно, и днём, и ночью. Я нужен там. Как бы чего не упустить. – С облегчением сказал Смышляев, и засобирался в дорогу.

Ураган умчался прочь, оставив после себя сверхзагадочный предмет, и сумятицу в мозгах.

Когда рассвело, и наступило время рабочего дня, Николай позвонил своему старому другу, академику Виталию Ложкину:

– Ложка, привет. Я еду к тебе. Встречай меня, и не вздумай говорить, что занят. Что дел у тебя выше головы. – Сказал он.

– Я рад слышать твой неунывающий голос, Николаша. Я действительно очень занят. Я просто тону в делах, как дырявая лодчонка в океане. Но для тебя я найду пару минут. Приезжай. – Прозвучал в мобильнике голос академика.

Ложкин встретил Николая на улице, у входа в здание, где располагается НИИ со сложным и длинным названием. Он маленький, худенький, с ёжиком толстых и непокорных, как проволока, волос, и в очках с большими диоптриями. Типичный ботаник. В школе его так и называли. Старые друзья обнялись.

Николай похлопал академика по спине:

– Не стареешь, добрый молодец. Всё такой же юноша, каким был в школе. – Сказал он бодрым голосом.

– Некогда слушать вздор. Я рад тебя видеть, но в данное время у меня действительно нет времени. У меня сейчас запарка. Говори, зачем приехал, или встретимся через два дня. – Зачастил Ложкин.

– Не спеши, Ложка. Никуда не денется твоя запарка, она у тебя всегда. Ты когда-нибудь пробовал, не только работать, но и жить? Ты же не робот. – Уверенно изложил Николай свою точку зрения.

– Утихни, Николаша. Ты приехал учить меня жить? Поздно, друг мой. – С долей нетерпения произнёс академик: – Или говори, зачем приехал, или я ухожу.

– Ты металлург, Ложка. Разберёшься с этой вещичкой? – Николай вынул из кармана чёрную блестящую пластинку, которую оставил Смышляев.

– Я не металлург. Сколько раз тебе это нужно повторять, дурья твоя башка? – С ожесточением отреагировал Ложкин: – Я изучаю и создаю не только металлы, но и широчайший ассортимент самых различных материалов. Многие из них в природе не существуют.

Он взял пластинку в руку. Сначала равнодушно взглянул на неё. Затем начал с интересом крутить её в руках. Ложкин понюхал пластинку, полизал её языком, поскрёб по ней ногтем:

– Замечательно, замечательно. Интересная штучка. Я побежал, результат сообщу.

Он развернулся, не прощаясь, бегом ринулся в свою лабораторию, словно там назначено свидание, и истекают последние минуты. Николаю ничего не оставалось, как возвратиться в свою конуру.

Прошло два дня. После напряжённого трудового дня, Николай полулежал в кресле с полузакрытыми глазами. О чём-то очень тихо верещал телевизор. На его экране картины сменяли одна другую.

Как гром среди ясного неба прозвучала трель звонка. За дверью стоял нахохлившийся, как воробей в дождливую погоду, Виталий Ложкин. Не сказав ни слова, он прошмыгнул в комнату, и устроился в глубине кресла. За стёклами очков, с большими диоптриями, его огромные глаза не мигают. У него такой вид, будто он впервые в жизни видит своего старого друга, и старается определить его достоинства и недостатки.

– Ну, Ложка? Ты что, с луны свалился? Пялишься на меня, как будто впервые в жизни увидел. – Смеётся Николай.

– Ты когда прилетел с созвездия Альфа Центавра, друг мой Николаша? – Слегка растягивая слова, с упрёком произнёс академик Ложкин.

– Шутить изволишь? – Возмутился Николай.

– Какие могут быть шутки? То, что ты мне подсунул, не земного происхождения. Можешь мне поверить на слово. – Мрачно проговорил Ложкин: – Я профессионал, специалист по материалам и современным методам их получения.

– Ты полагаешь, что эта пластинка прилетела из космоса? Как же она могла так хорошо сохраниться? – Спросил Николай. В его голосе явно звучат ноты предубеждения.

– Не могу ничего предполагать. Только я знаю, что в наше время на Земле нет, и не может быть ничего подобного. – Великий учёный, академик как в воду опущенный, говорит безотрадным тихим голосом.

– Эта вещичка найдена археологом Смышляевым. Она находилась в земных недрах на большой глубине. Она не могла попасть туда из космоса. Нет, друг мой Ложка. Эта пластинка земного происхождения. Ты сумел определить, из какого материала она изготовлена? – Настаивает Николай.

– В этой пластинке нет материи. – Угрюмо проворчал Ложкин.

– Как же так? – Изумился Николай.

– А вот так. – Пробормотал академик: – Нет в ней материи, и всё тут. Это поток информации, застывший информационный поток.

– Ложка. – Расхохотался Николай: – У тебя с головой всё в порядке?

Виталий Ложкин застыл в кресле. Он сидит прямо, в самой его глубине. Ноги академика не достигают пола. Его фигура выражает мировую скорбь, которую мог бы сваять скульптор Роден.

– Нет. У меня с головой не всё в порядке. – Растерянно промолвил Ложкин, не слушая возражений Николая: – Эта маленькая вещичка разрушила мои представления об окружающем мире. Я себя ощущаю дикарём. Все известные мне материалы, оказывается, не что иное, как каменные наконечники к стрелам. Спасибо тебе, друг Николаша.

– Говори это Смышлёнышу. – Вскричал оскорблено Николай Набат.

Академик Ложкин встал с кресла и пошагал к выходу. Его сгорбившаяся фигура походит на расстроенного школьника, получившего двойку по любимому предмету.

– Постой, академик. – Заорал Николай.

– Чего тебе ещё нужно, Вампир? – Обернулся Ложкин.

– Объясни тупоголовому, что значит застывший информационный поток? – Растерянно спросил Николай.

– То и значит, большее мне не известно. – Нехотя пробормотал академик, и вышел из квартиры.

Стукнула входная дверь, и печально звякнул язычок английского замка. Загадочная находка Смышляева осталась лежать на столе. Она привела Виталия Ложкина в ужасное состояние. Крупный, талантливый учёный, академик, знающий все современные материалы и методы их получения, признал себя первобытным человеком, дикарём.

Николай потыкал пальцем по кнопкам мобильника:

– Олечка Гордеева, бери ноги в руки, и бегом ко мне. – Сказал он.

– Николаша. Ты с ума сдурел. – Расхохоталась она: – Разве так даму на свидание приглашают?

Первая встреча с Олечкой Гордеевой произошла в далёкие школьные годы, когда они учились в первом классе. Перед Новым Годом, в середине декабря, в сопровождении завуча, в класс вошла маленькая девочка с большим красным бантом на голове. Учительница Марья Сергеевна спросила её:

– Как тебя зовут, милая?

– Меня зовут Олечка Гордеева. – Ответила она.

Это имя приросло к ней, как вторая кожа. С этого времени, все её одноклассники, в школьные годы, и после окончания школы, зовут её Олечкой Гордеевой.

– Я тебя не на свидание приглашаю. У меня есть одна интересная вещичка, хочу её тебе предложить. – Заявил Николай.

– Ты не забыл, Николаша, что я замужем. Мне муж дарит разные вещички. Он будет очень недоволен, увидев у меня чужой подарок. Не отрывай меня от дел по пустякам. – Промолвила она и собиралась отключить мобильник.

– Подожди, Олечка Гордеева, не бросай трубку. Я не собираюсь ничего тебе дарить. У меня находится странная, загадочная вещичка, которую откопал Смышлёныш. От неё академик Ложкин сошёл с ума. Он назвал себя первобытным человеком, дикарём. – Быстро, как скороговорку произнёс Николай.

– Любопытно. Очень любопытно. Ложкина не могут смутить даже камни далёких звёзд. Эта вещичка большая? – Заинтригованно спросила Олечка Гордеева.

– Нет. Тоненькая пластинка, размером со спичечный коробок. – Ответил Николай.