Фред Саберхаген - Планета Смерти Страница 2

Суоми, желая убедиться, что записал тот момент, когда Карлсен сбавляет тон, проверил небольшой прозрачный кубик, стоявший на плоском подлокотнике его кресла. Он настроил прибор так, чтобы тот отсекал разговоры, идущие в кают-компании, и записывал только слова, звучащие из динамиков. Суоми также напомнил себе, что нужно будет сразу же по возвращении в каюту наклеить на кубик этикетку; обычно он об этом забывал.

– Как же они должны ненавидеть его… – протянула Барбара Хуртадо. Сейчас ее голос звучал приглушенно и как будто издалека.

Афина подняла взгляд на соседку.

– Кто? Люди, с которыми он так грубо разговаривал?

– Нет, те чудовищные машины, против которых он сражался. Оскар, вы изучали эти события. Расскажите нам что-нибудь.

Шонберг пожал плечами. Похоже было, что он не имеет особого желания говорить на эту тему, хотя она явно его интересовала.

– Я бы сказал, что Карлсен был настоящим человеком и что я с удовольствием познакомился бы с ним. Возможно, Суоми изучал этот период более тщательно, чем я.

– Расскажите нам, Карлос, – попросила Афина. Она сидела через одно кресло от него. Сферой профессиональной деятельности Суоми была психология экологического дизайна. Несколько месяцев назад его пригласили, чтобы обсудить с «Товариществом Шонберга» затруднения, возникшие в вопросе о новом офисе, и там он встретил Афину… так и получилось, что он оказался здесь, ввязавшись в охотничью экспедицию, в настоящую крупную игру.

– Да, вот вам возможность проявить себя, – вставил замечание де ла Торре. Отношения между ним и Суоми не всегда складывались гладко, хотя трения еще не зашли настолько далеко, чтобы вылиться в открытую вражду.

– Ну, – задумчиво произнес Суоми, – знаете ли, по-своему эти машины действительно его ненавидели.

– О нет! – уверенно воскликнула Афина, тряхнув головой. – Не машины.

Иногда Суоми определенно хотелось стукнуть ее.

Он взял себя в руки и продолжил:

– Предполагается, что у Карлсена была интуиция в выборе стратегии, которую берсеркеры не могли скопировать, не смогли успешно ему противостоять. Говорят, возможность уничтожить Карлсена они оценивали куда выше, чем уничтожение целой планеты.

– Берсеркеры сделали специальную машину-убийцу, – неожиданно изрек Шонберг. – Только для того, чтобы уничтожить Карлсена.

– Вы в этом уверены? – заинтересованно спросил Суоми. – Я встречал кое-где подобные намеки, но никаких определенных высказываний по данному вопросу мне не попадалось.

– О да, – слегка усмехнулся Шонберг. – Если вы попытаетесь изучить этот вопрос, вы не сможете просто обратиться в Инфоцентр Земли и попросить распечатку; вам придется здорово побегать и покопаться ради получения информации.

– Но почему?

Инфоцентр, как правило, мог быстро воспроизвести любые материалы, на которые имелась ссылка и которые были доступны.

– Потому что в его банке данных о берсеркерах все еще существует старый правительственный гриф секретности.

Суоми покачал головой.

– Но почему, господи боже мой?

– Полагаю, из-за обычной инертности, присущей чиновникам. Никому неохота тратить время, копаясь в этих материалах. Если же тебя интересует, зачем вообще был задействован гриф «секретно»… ну, потому, что в то время существовало определенное число людей, обожествлявших эту дрянь – я имею в виду берсеркеров.

– Что-то с трудом верится… – возразила Челеста. Она попыталась добавить что-то еще, но ее перебил гневный вопль Карлсена, костерившего своих людей за какие-то технические неполадки.

– Это все, – сказал Шонберг и потянулся к ручкам настройки радиоприемника. Несущийся из динамиков треск статических помех утих. – Дальше будет несколько часов радиомолчания.

Теперь взгляд Шонберга рыскал по астрогационной карте.

– Существовала тогда довольно дурацкая бюрократическая политика ограничения доступа к информации о берсеркерах… Ладно, все это очень мило, леди и джентльмены, но каковы будут наши дальнейшие действия?

Не стараясь, впрочем, даже сделать вид, что он ждет некоего единого мнения, Шонберг принялся вводить в компьютер астрогационные данные, дабы направить корабль в сторону системы Охотника. На дорогу «Ориону» потребуется семнадцать-восемнадцать стандартных дней. Точнее рассчитать время в межзвездных путешествиях невозможно. В чем-то это было подобно управлению парусным судном в море, полном разнообразных течений, зависящих от ветров, ненадежных и меняющихся каждый день, хотя и следующих более-менее постоянным правилам. Всякие звезды, пульсары, спинары и квазары, расположенные как непосредственно в Галактике, так и за ее пределами, оказывали свое влияние на состояние пространства, через которое двигался космический корабль. Черные дыры своими чудовищными перепадами гравитации также раздергивали ткань Вселенной. Вспышки сверхновых – неважно, на каком расстоянии это происходило, – порождали взрывные волны, бьющиеся о корпус корабля. Межзвездный корабль, чтобы двигаться быстрее скорости света, должен был иметь дополнительные мощности, необходимые для подобного движения. Такой ускоритель могло обеспечить только использование гравитационно-инерционных ресурсов Вселенной, точно так же, как древние парусные корабли могли двигаться только при ветре.

Хотя искусственная гравитация создавала в кают-компании островок спокойствия, изменения в освещении голографической карты свидетельствовали, что «Орион» двинулся в путь. Шонберг встал и с чувством потянулся – в этот момент он казался даже крупнее, чем был на самом деле.

– Вперед, к системе Охотника! – провозгласил он. – Кто хочет выпить со мной за компанию? За успех нашей охоты и за то, чтобы мы получали удовольствие от любых приключений, в которые ввяжемся.

Все решили, что за такое стоит выпить. Но Афина сделала лишь глоток, после чего отставила свой бокал.

– Как ты думаешь, Оскар, стоит ли нам заново начинать наш шахматный турнир?

– Полагаю, нет. – Шонберг стоял, заложив одну руку за спину, под короткую полу куртки, и, почти откровенно красуясь, потягивал спиртное. – Я пошел вниз. Пора проверить оружие и попрактиковаться в стрельбе. Мы же, в конце концов, охотимся не на фазана… и вполне возможно, что после приземления у нас будет более чем достаточно турниров.

Взгляд умных глаз Шонберга, озаренных весельем от какой-то лишь ему понятной шутки, обежал присутствующих и чуть дольше, чем на остальных – буквально на какую-то долю секунды, – задержался на Суоми. Потом он повернулся и, слегка покачнувшись, вышел из кают-компании.

Команда разошлась. Занеся записывающее устройство к себе в каюту, Суоми собрался еще раз посмотреть, на что похожа огневая завеса, и столкнулся в коридоре с де ла Торре.

– Слушай, а что это значит, что у нас после приземления будет более чем достаточно турниров? – поинтересовался Суоми.

– А Шонберг ничего тебе не говорил насчет турнира, который он хочет посмотреть?

– Нет. А что за турнир?

Де ла Торре таинственно улыбнулся, словно либо не хотел, либо не имел права отвечать прямо.

Глава 2

Когда все, кто должен был прийти, наконец-то собрались вместе тем теплым утром сезона восходящего на востоке солнца в лагере на берегу безмятежной реки, протекающей у лесистых отрогов горы Богов, выяснилось, что их шестьдесят четыре воина. Из этих шестидесяти четырех не более четырех-пяти видели друг друга раньше, до того, как все они сошлись сюда из своих районов, городов, поместий, кочевых племен или с островов – короче говоря, со всех уголков обитаемого мира. Одни воины явились с берегов безграничного восточного океана. Другие прибыли с самой северной границы постоянно заселенной территории, где с приходом весны, длившейся уже одну шестидесятую часть жизни человека, потеплело настолько, что на волю выбирались ледяные твари и инеистые черви. С севера пришли лучшие охотники этого мира, просто созданного для охоты. Были воины, добравшиеся из непроходимой каменистой пустыни, что лежит на западе человеческих земель, и воины, пришедшие с юга, из края болот и рек, которые в конце концов впадали в океан, и путешествовать в том направлении было уже невозможно.

Среди воителей, собравшихся к этому дню на открытие турнира Торуна, были высокие и низкорослые мужчины, поджарые и грузные на вид, несколько из них были очень молодыми, а стариков не было вовсе. Все они являлись людьми выдающейся силы – выдающейся даже для этого мира насилия, но во время сбора они мирно жили в одном лагере. Каждый из новоприбывших безо всяких споров принимал тот участок земли, который ему выделял Лерос или кто-нибудь из младших жрецов Торуна, каким бы маленьким этот участок ни был. В центре лагеря стояло изваяние бога, водруженное на полевой алтарь, небольшой деревянный постамент. У Торуна была темная борода, он был увенчан золотой диадемой, и рука его лежала на рукояти меча. Ни один воин не получал места в лагере, не поднеся сперва подарка богу. Некоторые из подношений были весьма богатыми – среди тех, кто пришел сражаться на турнире, были и очень обеспеченные люди.