Пилюля бессмертия - Олег Геннадиевич Белоус Страница 2

– Ты у меня еще и глухой стал к старости! – женщина обвиняюще ткнула пальцем в грудь старика и неожиданно по-доброму улыбнулась. Она всегда добивалось своего, конечно, когда сильно хотела этого. Женщина повторила предложение, на которое старик неожиданно легко согласился.

Они пожарили котлеты из натурального мяса, купленные Риммой в элитном супермаркете, а потом ели их, наслаждаясь полузабытым вкусом натуральной еды. Запивали это гурманское великолепие ужасно дорогим французским вином «Карменер». Тайком от жены Джим приобрел бутылку, чтобы как следует отпраздновать покупку таблеток бессмертия. Словом, вечер удался на славу. А их единственная драгоценность так и осталась лежать нераспакованной в углу стола.

На следующее утро старик проснулся от дикого женского крика, который, без сомнения, слышали все соседи, ноги коснулись холодного пластика пола. Напротив приоткрытого окна стояла Римма, в любимом стареньком халате. В руках дрожала коробка с порванной упаковкой с золотым логотипом «Abbott Laboratories». Женщина словно постарела на пару лет, морщины вокруг глаз проявились еще заметнее. Пристальный взгляд застыл на внутренностях коробки. Потом глаза поднялись на Джима. И столько в них было отчаяния и смертельного ужаса, что холодная дрожь пробежала по тощему телу старика. В стену возмущенно застучали соседи, но старики не обратили на это никакого внимания.

– Что случилось, дорогая?

– Пилюля… – коричневые глаза женщины набухли слезами, ресницы жалко задрожали, – я хотела добавить ее тебе в утренний чай, открыла, а ее там нет. Нас обманули.

Последнюю фразу она едва пролепетала. Еще никто и никогда не сумел добиться правды у одной из «великих» компаний, к их ряду принадлежала и глобальная компания «Abbott Laboratories». Всегда и везде они выигрывали все суды. Впрочем, для непонимающих у них были и другие средства, не менее действенные, чем судебные решения, и не всегда законные.

Старик, словно не чувствуя груза прожитых лет, лихо соскочил с постели. Два быстрых шага и руки в старческих пигментных пятнах бережно легли на погрузневшую талию женщины, наконец-то оторвавшей потрясенный взгляд от коробки с пропавшим сокровищем.

Джим был счастлив так, как не бывал уже много лет.

– Знаешь, что я скажу тебе? Никто нас не ограбил и не обманул, – промолвил он, ласково улыбаясь и глядя в прямо в расширяющиеся зрачки женщины, – Ты столько раз говорила, что мужчина должен принимать решения, что я согласился с тобой. Помнишь, ты сказала, что у последнего бокала был странный вкус? Я тебя люблю, дорогая. А теперь, дорогая моя, время жарить остатки котлет.

Глаза Джима видели не дородную женщину восьмидесяти лет, страдающую множеством болячек, а ту молодую красавицу, что покорила его сердце раз и навсегда.

Покрытые пигментными пятнами руки осторожно, словно для танца, легли на плечи мужчины. Из опухших и выцветших глаз по щекам, которые уже скоро утратят приметы прожитых лет и вновь загорятся румянцем юности и здоровья, заструились слезы. Таково уж свойство женского сердца – плакать от горя, плакать от радости, а еще пуще плакать от нежности.

С возрастом кажется, что годы притушили огонь бушующих в человеческой душе чувств и страстей, но бывает, что стоит только сдвинуть серый пепел прожитых лет и окажется, что под ним все так же пылает огонь преданности, любви и самопожертвования. В своей простоте старики не осознавали, что самое главное сокровище в их жизни не пилюля бессмертия. Для Джимми это была его Римма, а для Риммы ее Джим. Не тот стар, чья талия располнела, а лицо покрылось морщинами, а тот, в ком душа уснула.

.