Сергей Тармашев - Чистилище. Финал Страница 2

– Малинин! Чего завис?! – Гневный оклик на английском мгновенно взбодрил тоскующего Димку. – Побежал ящики таскать! Немедленно! На седьмую погрузочную площадку! Двигай!

Димка поспешно похромал выполнять указание бригадира. На Готланде в ходу было то ли пять, то ли семь языков, государственным являлся английский, и за полгода работы выучить его полностью оказалось нереально. Но основные общеупотребительные фразы Димка освоил быстро, трудовой процесс разнорабочего не отличался особым разнообразием. Через минуту он уже был на седьмой площадке и терпеливо ворочал ящики с какими-то запчастями вместе с остальными работягами своей бригады, подгоняя подчиненных суровыми возгласами. Вообще бригада Димку слушалась, проблем с субординацией не возникало. Но без знания языка его руководящие функции были примитивны, что изрядно злило бригадира, который по-русски не понимал ни слова, считал Димку тупицей и поначалу часто заставлял работать наравне с остальными, когда имел плохое настроение. Спорить с ним было тяжело в силу всё того же незнания языка и разницы в возрасте. Бригадиру было пятьдесят пять, он являлся старожилом Конфедерации, и на эту должность попал в качестве наказания. По слухам, лет десять назад бригадир, ещё не будучи бригадиром, соблазнил жену какого-то начальника, но что-то там у него с ней не срослось, и женщина в отместку рассказала о нем мужу. Ей, естественно, ничего не было, с женщинами дефицит, а вот бригадир стал бригадиром. Ещё говорили, что срок его наказания истекает через год или два, и его место уже готовится занять первый заместитель. Который мгновенно посчитал Димку угрозой своему карьерному росту.

Всё это Димка узнал от одного из специалистов инженерной команды, пожилого, но ещё крепкого ветерана военной авиации из Москвы, прибывшего на Готланд вместе с последним президентом России тридцать четыре года назад. Вообще в каждой смене специалистов было по нескольку русскоговорящих стариков, как про себя окрестил их Димка. Чтобы быстрее вникнуть в тонкости жизни Конфедерации, как только у Димки выдавалось свободное время, он старался под любым предлогом подстроить случайную встречу с кем-либо из них и напроситься на разговор. Что далеко не всегда удавалось, потому что все старики смотрели на немногочисленную молодежь как на конкурентов в женском вопросе. Даже если женщин не предвиделось на полторы тысячи километров вокруг, как это было на нефтедобывающей платформе. Это ничего не меняло, каждый из них считал, что рискует быть отвергнутым женщиной, если таковая появится в поле зрения, ради более молодого конкурента. Поэтому вызвать стариков на разговор получалось только тогда, когда те пребывали в хорошем настроении. То есть, когда до смены с вахты оставалось два-три дня. Осознание того, что вскоре старики возвращаются на Готланд, а молодежь остается на вахте, практически всегда приводило их в доброжелательное расположение духа.

Сейчас до смены специалистов оставалась ровно половина вахты, и ожидать хорошего настроения от стариков не приходилось. Поэтому к злым окрикам бригадира Димка отнесся философски, и тягал тяжёлые ящики наравне со всеми. В некотором смысле это даже хорошо, вся его бригада состоит из молодежи, и, разделяя с ними трудовые тяготы, Димка повышает свой авторитет. Что немаловажно, потому что из полусотни разнорабочих он был одним из самых младших. Большинству работяг было под тридцать, и они на Готланде уже пару-тройку лет. Но несколько человек появились на острове ещё позже Димки. Момента их прибытия на Готланд Димка не застал, к тому времени он уже вовсю вкалывал на нефтедобывающей платформе, но сам факт их появления играл ему на руку. Потому что все они явились из России и были его ровесниками, а то и младше. С ними у Димки не возникало языковых проблем, это раз, и для них он был своего рода ветераном Готланда, это два. А, в-третьих, новички не совершали подвигов ради Правительства Конфедерации, не были отмечены наградами и не были назначены заместителями бригадира, что дало Димке возможность занять среди них лидирующее положение. Это ещё больше настроило против него первого заместителя бригадира, зато подняло его ценность как руководителя в глазах самого бригадира. Не говоря о том, что с тех пор стало возможным поговорить с кем-нибудь на русском, а не ломать язык и голову в попытках понять, что от тебя хотят окружающие. Хотя старики из инженерной команды заявляли, что последнее обстоятельство не идет на пользу – вместо изучения английского новички кучкуются друг с другом и разговаривают на русском. Это замедляет процесс обучения языку. Может, это и так, но спешить Димке особо некуда, особенно ближайшие лет пять. А за это время он выучит язык и так, и так. К тому же новички рассказывали интересные вещи относительно своей прошлой жизни и приключений, в результате которых они оказались на Готланде.

По итогам таких рассказов Димка пришел к выводу, что подсказку фашиста Вильмана насчет своего охотничьего домика разгадало довольно много людей по всему миру, и лишь отсутствие возможности добраться до Готланда не позволяет явиться сюда всем желающим. Добираются только самые безумные фанатики вроде психа Олега Семеновича из Домодедово или самые упёртые быки вроде Штурвала. Впрочем, оказалось, что таких хватало. У новых подчиненных Димки тоже были спутники, относившиеся и к той, и к другой категории вышеназванных идиотов, и отказавшиеся от антивируса ради погони за химерой. Воистину, среди множества нормальных и здравомыслящих людей всегда найдется дебил, жаждущий спасать мир, который даже не догадывается о его «спасительских» намерениях. И не нуждается в них. Конфедерация Готланд поступила абсолютно правильно, скрыв от всех факт наличия антивируса. Граждане Конфедерации, и Димка в том числе, делают величайшее благо – действительно спасают мир, даруя ему шанс выжить и сохраниться в недрах уцелевших Анклавов. Иначе и Чистые, и Зары, все как один, придут сюда и сделают себе инъекцию антивируса. И мир погибнет от бесплодия. Доктор Иванов сказал, что в этом и состоит ужасающий своим цинизмом и жестокостью план фашиста Вильмана. Маньяк хотел уничтожить людей их же собственными руками. Интересно, придурки вроде Штурвала, не способные понять истинного смысла происходящего, прозревают в тот миг, когда начинают мутировать прямо посреди своих идиотских поисков, или мутация застает их врасплох, и они становятся мутами, так ничего и не поняв? Хотелось бы посмотреть на Штурвала, когда до него доберется мутация. Какая последняя человеческая мысль возникла бы в его тупой бронированной башке в ту секунду, когда его скрутило бы мутационными судорогами у ног получившего антивирус Димки?